Берлин: тайная война по обе стороны границы
Шрифт:
Поэтому следующим указанием было: «Иди домой и займись гардеробом!»
Оказалось, что выполнить это указание было не так-то просто. Жена только руками всплеснула: вода из крана почти не течет, свет в двух комнатах не горит, розетки неисправны. Я срочно связался с дежурным по КЭЧ и попросил прислать сантехника и электрика. Вскоре пришел немец, дежурный слесарь. На ломаном немецком языке я высказал жалобы, показал поломки. Он же, с истинно немецким педантизмом, стал мне объяснять, что руководитель КЭЧ должен был произвести
Слесарь показался мне слишком назойливым. Несмотря на мое нежелание поддерживать разговор с ним, он не умолкал:
— А вы раньше уже бывали в Германии? Кажется, мне знакомо ваше лицо.
Я сделал вид, что не понимаю, о чем он говорит. Разговор прервался. И тут в квартиру с улицы вбежал мой взбудораженный сын и сообщил новость: он встретил во дворе знакомого мальчика, который «тоже уже жил здесь с папой»!
Немец, посмотрев на сына, тут же заявил:
— Ну, конечно, я же сразу узнал вас. Вот и мальчика вашего помню!
Он даже назвал расположение нашей бывшей квартиры. Все точно. Опознание состоялось. Этот разговорчивый, интеллигентного вида слесарь из КЭЧ и раньше привлекал наше внимание. Его частенько замечали в Карлсхорсте у спортплощадок, где мы в спортивной гражданской одежде по утрам занимались спортом. Американская агентура имела прямое задание выявлять штатских в военном городке, занимающихся по утрам физкультурой. Эти лица противником уверенно идентифицировались как принадлежащие к советским разведслужбам.
Кстати, этот любопытный слесарь из гарнизонной КЭЧ вскоре все-таки был изобличен как агент американской разведки и больше не докучал нам своим угодливым вниманием ни при обслуживании квартир, ни при занятиях спортом.
Таковы были условия проживания в Карлсхорсте, и здесь ничего нельзя было изменить.
Утром 12 мая всем отделом мы прибыли в Потсдам. Среди тех, кто служил и проживал там, я с радостью встретил сослуживцев по первой командировке. Мы разговорились, вспоминали общих знакомых, расспрашивали друг друга о том, как у кого сложились судьбы. Я коротенько рассказал, как служил в Березниках. Нашу теплую беседу прервал начальник отдела:
— Ты где пропал? Тебя требует начальник управления генерал Матвеев. Еще я должен тебя представить генерал-майору Федорчуку, который курирует работу разведотдела.
В приемной начальника было полно народа. Он быстро провел меня в кабинет руководителя. Генералов было трое: А. И. Матвеев, В. В. Федорчук, а также начальник Третьего Главного управления военной контрразведки страны генерал-лейтенант И. А. Фадейкин. Его я встречал во время прошлых визитов в ГДР.
Полковник Захаров представил меня генералам и неожиданно сказал:
— Я рекомендую товарища Корнилкова в качестве переводчика министра Мильке.
К такому повороту событий я не был готов и попытался возразить
В этот момент в кабинет руководства стремительной походкой вошел министр Мильке в сопровождении своей свиты.
Я быстро оглядел сопровождающих, втайне надеясь увидеть кого-нибудь из знакомых сотрудников советниче-ского аппарата ЛГУ в Берлине. Может, кто-нибудь из них мог бы взять перевод на себя, ведь текст доклада наверняка с ними обсуждался заранее. Однако знакомых лиц я не увидел, надежды на замену не оставалось. В окружении немецких генералов я приметил женщину с папкой в руке и предположил, что у них есть своя переводчица.
После взаимных представлений Мильке спросил на ломаном русском, кто будет переводить его доклад. Генерал Федорчук представил меня министру. Тот подозвал женщину и взял у нее папку. Осмотрев меня, министр спросил:
— Как будем работать? В этой папке перевод всего моего доклада на русский язык. Ты можешь взять его и просто читать вслух по ходу выступления. Но имей в виду — я буду говорить, как Хрущев!
С этими словами он передал мне текст доклада. Присутствовавшие при этом генералы попросили уточнить у Мильке, что значит «говорить, как Хрущев?»
Хитро улыбнувшись, Мильке ответил:
— Это значит, я буду говорить иначе, не по готовому тексту. Ведь Хрущев всегда так поступает!
После этих слов я вернул референту министра перевод доклада и сказал, что в таком случае он мне не потребуется, буду переводить синхронно.
На выходе со всеми вместе из кабинета я успел отловить своего начальника и высказал ему свое недоумение тем, что он даже не удосужился меня предупредить о таком ответственном задании заранее. Захаров ответил, что просто не успел этого сделать, потому что две другие предложенные им кандидатуры на должность переводчиков Мильке были отклонены генералами. Времени на доработку и обсуждение деталей предстоящего совещания попросту не осталось.
Мы с Захаровым успели договориться только о том, что для контроля за ходом моей работы и моральной поддержки он и его заместитель А. И. Кузмишин сядут в зале заседаний прямо перед трибуной министра. Они будут мне подавать сигналы о качестве моего перевода: если все четко и понятно — поднятый вверх большой палец, большой палец вниз — есть погрешности в переводе, будь внимательнее.
И пока министр Мильке выступал с докладом, мои начальники сидели напротив с дружно поднятыми вверх большими пальцами. Да и по их лицам я тоже видел, что все идет хорошо.