Беруны. Из Гощи гость
Шрифт:
смехом, что в чулане за дощатою стенкой какая-то посудина так и покатилась с полки.
– Ха-ха-ха!.. – стреляло у неистового пана из разверстой, словно пушечное жерло,
глотки. – Ха-ха-ха!.. Ну, боярин, и забавник!.. Столбы!.. Ха-ха-ха!.. Да то ж, боярин
вельможный, поповские басни, то ж пресмешные выдумки поповские! Ха-ха-ха!..
И пан, готовый вот-вот разорваться от смеху, полез в чулан и вышел оттуда с двумя
оловянными ковшиками и немалою на вид фляжкой.
XI.
У князя Ивана горела голова от крепкой панской водки, от быстрых речей шляхтича, от
натуги, с которой силился князь уразуметь их смысл. Ему казалось, что под ним трес нула
земля и туда, в эту черную дыру, летит теперь с шумом и лязгом все, на чем с лихой отвагой
пан Феликс раз за разом ставил крест, называя все это баснями поповскими. Столбы, на
которых, как уверен был князь Иван, земля держится, – басни; семь небес, о коих так много
толковали древние книги из ларя дяди Семена, – тоже басни, басни рай и ад, и нетленные
мощи, и святые образа. Князь Иван глянул в передний угол панской горницы: голо; не только
что иконы – крючка, за который зацепить ее, и того не было. А как же в писании, в
священном завете?.. Но пан Феликс слышать не хотел о завете, а только отмахивался, хохотал
да еще ретивее принимался шагать от постели к двери, от двери к постели. Набегавшись по
горнице и снова присев на постель, он налил себе в ковшик, подлил в ковшик и князю Ивану,
промочил горло и стал было толковать дальше:
– Так, боярин вельможный... – Но вдруг запнулся и хлопнул себя ладонью по лбу. – Ха! –
вскричал он, притопнув ногою. – То бывает, боярин, такое затменье, что мы тут размовляем и
распиваем из одной фляжки, а я и не ведаю, ваша милость, какого вельможного пана я тут
вижу в моем замке. Скажи ж мне, боярин мой любый, кто ты?
– Князь Иван княж Андреев сын Хворостинин, – молвил гость, чего-то потупясь, чего-то
покраснев до самых кудрей, нависших у него над ушами. Да то тебе к чему?..
Но длинноногий пан, оставив вопрос этот без ответа, вскочил с места, шагнул к князю и
поднял вверх свой ковшик.
– Очень радый, очень радый, – залепетал он, увиваясь вокруг ёрзавшего на неустойчивой
плашке гостя. – Очень радый, княже Иване, видеть вашу милость в моем замке. И еще раз
прошу, ясновельможный княже, чтобы, как говорится, без церемоний. Пью здоровье
ясновельможного князя!
– Будь здоров и ты, пан Феликс, – молвил в свой черед князь Иван и пригубил из
ковшика своего. – Будь здоров, друже!.. Хотел я сказать тебе: ты хорошо знаешь по-латыни и
козмаграфье
Пан Феликс приложил руку к сердцу, сделал шаг назад и молча поклонился своему
учтивому гостю.
– Хотел я сказать тебе, – продолжал князь Иван: – кабы грамоте мне той навыкнуть,
читать и разуметь по-латыни... Грамматике и риторике1, и небесных вращений уразуметь, и
земного... земного... шара... Ты бы, пан, помог мне чем в учении том. Ты как скажешь?..
Пан Феликс зашевелил усами.
– Но то ведомо ясновельможному князю, – молвил он, – что это запрещено москалям?
Что тот человек московский, который начитан по книгам латинским или польским, тот
человек есть еретик или изменник?
– Про то я не подумал, хотя то и ведомо мне, – развел руками князь Иван. – Не подумал...
– повторил он тихо, потом поднялся со своей плашки, которая тотчас свалилась набок, и
подошел к окошку. Солнце уже стояло низко, и через весь панский бурьян протянулась
наискось длинная тень от врытой в землю дручины. Стоявший подле бурый конек молодого
князя тер об нее взъерошенную шею.
– Те-те-те... – услышал князь Иван позади себя прищелкивание неугомонного пана. – Ай-
ай-ай!.. Совсем упал духом такой молодой рыцарь. Ха! Но ведь ясновельможный князь
разумеет, что все те запреты – то такие ж поповские штуки. И коли у князя такая сильная
охота научиться по-латыни, то и можно наплевать на те запреты.
Князь Иван быстро обернулся к беспечному пану, невесть что болтавшему, – с ума он,
что ли, сошел или, может быть, это хмель его разбирает?
– Что ты!.. Что ты!.. – залепетал князь Иван в испуге. – А коли дознают да сыщут?
– Ха!.. – тряхнул серьгами неустрашимый пан Феликс. – Коли там дознают?.. Ты да я, я
да ты, да пестрая моя кляча. И ты ко мне – тайно в мой замок: тишком да нишком, ползком да
бочком... Ты ко мне, как говорится по-русски, втай, да не на двор, а по задворкам. О!
– Втай, говоришь?.. – встрепенулся князь Иван и опасливо глянул на хитроумного ляха.
– То так. Втай, мой любый княже. Что нам те поповские штуки?.. Пфе!.. Плевать, одним
словом. Ха-ха!.. В субботу в ранку прошу пана до моего замку и – чшш! – втай, втай-тай-тай,
тай-тай-тай...
И пан Феликс, наскоро отпив из ковшика, схватил со стола свою заморскую дудку.
Ой, без дуды, без дуды, –
затянул он на полный голос, –
Ходят ножки не туды,
А как дудку почуют,
Сами ноги танцуют.
И несуразный пан принялся дуть в свою дудку и притопывать ногами.