Бешеный волк (сборник)
Шрифт:
В отделе культуры Киевского района Москвы для инструкторов было выделено две комнаты.
Первую, с тремя столами вдоль стены, занимали Аркадий Аркадьевич Будников, бывший подполковник-танкист, Степан Петрович Кружков, пехотный полковник в отставке, и сам Андрей.
Вторую комнату не занимали, оккупировали, Мила и Эльвира. Первая окончила кооперативный техникум, вторая – институт культуры. Обе были замужем и имели такое изобилие домашних дел, что оно вполне могло тянуть на качественную характеристику «куча».
Чем занимались все пятеро никто, включая их самих, не знал. Но так, как круг обязанностей инструкторов отдела культуры был очерчен не четко, вернее, был столь размыт, что мог представлять из себя не только круг, но и любую другую, самую замысловатую, фигуру, то это никого и не интересовало.
Притом происходила
К тому же, мужчины, проявив солидарность и здравомыслие, спихнули оба городских телефона в комнату девиц, а местные телефоны не работали со времен начала застоя, когда все как-то постепенно переставало работать, при этом, не усложняя жизни ни работавшим, ни руководившим работой.
Так, что кому-нибудь что-нибудь поручить было не то, чтобы не возможно, но просто как-то нельзя и все.
И все…Для того, что бы понять, что к чему, Андрею хватило нескольких секунд.
Будников доказывал Кружкову:
Да кому этот Высоцкий нужен. С Окуджавами остальными.
Да кто его вспомнит, Высоцкого этого, – разъяснял Кружков Будникову.
Как и всякие малочтопонимающие люди, они брались судить обо всем. Причем не рассуждать, а именно судить, а, значит апеллировать к истине.
Доступной их пониманию.
Легче всего понять, что человек из себя представляет, когда он рассуждает на темы, кажущиеся ему очевидными.
Вообще, очевидность, это мера безграмотности…– Господа офицеры, – поприветствовал обоих Андрей, потом щелкнул каблуками и повернулся через левое плечо. За спиной он услышал:
– Вам бы, Андрей, не стоило ехидничать, когда разговаривают опытные люди. И вообще, не мешало бы вам обзавестись некоторыми принципами.
– Принципы, это те взгляды, которые просто не успели стать иллюзиями, – Андрей отправился в комнату к девицам.Оба телефона были заняты.
– В «Молодежном» была?.. Было что путнее?.. Народ брал, да?.. – говорила Эльвира.
– Ты представляешь, ей уже двадцать девять, а он армянин… – говорила Мила.
– Я кому-нибудь нужен? – громко спросил Андрей. Обе девицы уставились на него, не пытаясь скрыть возмущение:
– Не мешай работать!
– Простите великодушно, – проговорил Каверин, и уже закрывая дверь, услышал:
– В бухгалтерию зайди. Тебе премия… Везет же…
Насчет «везет», это не ерунда. Чудеса трудового героизма в финансовый отчет не принимаются, и премия, в конце концов, начисляется не за работу, а за удачу.
И все-таки удержаться от оценки трудно.
Слаб человек.
Если слаб.
Поэтому в комнате инструкторш еще несколько минут не громко и безинициативно раздавались слова, среди которых: «Лентяй», – было ласкательным словом.Но Андрей этого уже не слышал. Хорошо, что люди слышат совсем не все, что о них говорят.
Это несколько улучшает отношение человека к человечеству…
На дворе Андрей Каверин встретил начальника отдела культуры Короткова, который стоял перед открытым капотом своего «Москвича»:
– Нет, ты представь, только купил новые тяги к рулевому, и уже резьба полетела. А это ведь в управлении самый главный элемент.
Мало того, что движок не тянет, так еще и управление ни к черту.
А ты, наверное, удивляешься тому, что я руками размахиваю.
– Не удивляюсь. Не ногами же вам размахивать.
Коротков не обратил внимания на иронию:
– Кто поставляет людям в системы управления сплошной брак?
– Самые плохие элементы с системы управления народу поставляет ЦК КПСС, – вяло ответил Андрей и пошел в салон на Киевской. А одичавший от перестроечной свободы Коротков, лишь снова махнул рукой…В салоне знакомая продавщица Маринка сказала Каверину:
– С тебя конфеты.
– Они у меня дома.
– Знаешь, Андрюш, сейчас картины совсем не покупают. На одной бижутерии держимся. Даже налоги платить нечем.
– Да, ничего, мне и своих денег хватает, – соврал Каверин.
– Но одну, твою, я все-таки впарила индийцу.
А может узбеку.
Так, что получай деньги.
– Значит, через мои руки сегодня не то, чтобы пройдет, промарширует, не только премия, но и гонорар.
– А я к тебе зайду на днях. Тем более, что у тебя, кажется, есть очень сладкая конфета, – при этом, выражение лица у Маринки
«Хотя, кажется, их скорее поймет индиец.
А, может, узбек…»Видимо, эти мысли отразились на лице Андрея, и Маринка сумела прочесть их. И, тем самым, продемонстрировала, что совсем не глупа, хотя и была не в ладах с демографией:
– Будь моя воля, я бы всех мужчин изничтожила.
– Будь, Мариночка, твоя воля, – улыбнулся ей Каверин, – Участь мужчин была бы еще непредсказуимей…19
Не смотря, на регулярность историй о молодых женщинах, выходящих замуж за пожилых, но социально, а, значит, и материально выгодных мужчин, попросту, за стариков-начальников, такие случаи на практике до самой перестройки, были довольно редки.
И здесь, главной причиной было искажение самого смысла морали.
Иметь любовницу, о которой знают все, это был мелкий и вполне простительный грех для начальника-партийца.
Вроде курения или алкоголизма.
А вот женитьба на молодой, да еще и красивой женщине, то есть, получение красавицы в официальную эксплуатацию, это уже безнравственность, вызов какой-то.
За это можно было и должности лишиться. Даже без перспектив на персональную пенсию.
В ситуацию, в которой оказалась Ирина, ее занес тот самый ветер перемен, который обязательно кого-нибудь куда-нибудь заносит.
Иначе, это не ветер перемен, а просто ветер.
А еще хуже – буря в стакане воды…В определенном смысле, смысле института семьи, перестройка, это переход от генеральной фразы: «Если любишь – женись», – к генеральной фразе: «Если любишь – люби…»
Первый удар по компартии со стороны семьи, был сделан тем, что партия перестала иметь какое-либо право на семью.
После этого оставалось выяснить только то, какое право имела компартия на все остальное…И все-таки, перемены, это не изменения, а только их начало.
И пока еще так выходила судьба, что генерал Фронтов был присужден вечно служить родине и жить с Ириной, а она, со временем – служить генералу Фронтову и жить с его адъютантом.
Очень часто, все складывается именно так.
Независимо от изначальных целей.
И тогда в судьбе Ирины появился художник Андрей Каверин.Три вещи умная женщина может сделать из ничего: скандал, прическу и разговор с интересным ей человеком.
Мужчина не может одного – понравиться женщине, не будучи ей интересным.
И здесь у художников есть одно преимущество перед другими социальными людьми – политиками или футболистами – он интересен некоторой тайной, меченостью богом.
В конце концов, чего ждать от футболиста или политика знает каждый. Чего ждать от художника, не знает никто.
Конечно, если художник, как и политик, нормальный.Довольно часто во взаимоотношениях мужчины и женщины, первичным является отношение мужчины. Отношение женщины бывает опосредованным. Оно может придти через домашний уют, детей, обстановку в семье.
При этом женщина, как правило, выходит замуж по любви, по расчету или по глупости. Ирина вышла замуж за Ивана Ивановича по любознательности.
Любознательность – самая перспективная черта не опытных людей.
И самая опасная…В семье генерала Фронтова все сложилось именно так, как должно было сложиться в этом случае – хорошо относившийся к своей молодой жене Иван Иванович, получил в ответ любовь Ирины. Но была одна деталь, на которую не могли повлиять ни генерал, ни его жена – Ирина относилась к своему мужу не как к мужу, а как к доброму и щедрому папе.
Она стремилась изменить свое отношение к Ивану Ивановичу. Старалась и днем, и ночью, но ничего поделать с собой не могла, и очень скоро перестала с этим бороться.
Иногда, единственный способ решить проблему, это – заключить с ней перемирие…
Как и каждой женщине, Ирине приходилось встречать в жизни самых разных мужчин. Некоторые из них были ей абсолютно безразличны, некоторые вызывали уважение или интерес, иногда мужчины ей нравились.
Художник Андрей Каверин оказался первым мужчиной, при первой же встрече с которым, Ирина испытала незнакомое ей, даже по отношению к мужу-отцу чувство – Ирине захотелось иметь детей от Андрея.
Во всяком случае, сделать то, что к этому приводит.