Бесконечное лето: Город в заливе
Шрифт:
Балалайка слушала, не перебивая, иногда покачивала головой, но звериное чутье подсказывала Абрего, что мыслями она сейчас где-то далеко.
— Что ж, — сказала она ровным голосом. — Возможно, ты и прав. Вот только ты забыл сказать, что, логически рассуждая, опасность грозит сейчас в первую очередь тебе — меня-то уже пытались пристрелить, но обломали зубы. Именно поэтому ты сейчас и просишь помощи у меня, а не наоборот, и наше возможное сотрудничество выгодно в первую очередь тебе — позиции «Отеля Москва» куда сильнее вашего жалкого картеля. А теперь я задам вопрос, Хосе: что ты можешь
У Абрего крутились на языке разные интересные версии, но он сдержался. Подлая коммунистическая тварь была кругом права.
— Возможно, мы могли бы перераспределить доли в… управлении Роанапуром, — с трудом выдавил он из себя. — В твою пользу.
— Ну вот, совсем другое дело, — обрадовалась Балалайка. — Растешь на глазах, одно удовольствие смотреть. О таких условиях уже можно думать и договариваться. Но, конечно, не сейчас — время уже позднее. Рада, что мы смогли найти общий язык, но лучше мы перенесем дальнейшие обсуждения на более поздний срок. Завтра? Через пару дней?
— Какого дьявола, puta! — Абрего вскочил на ноги, загородив окно и нашаривая за спиной оружие. — Я делаю тебе предложение, иду на все уступки — а ты прогоняешь меня, точно нашкодившего щенка! Ты забыла с кем имеешь дело, и кто стоит за моей…
Окно за ним тоненько звякнуло, пропуская пулю. Грудь колумбийца вздыбилась, взорвалась густым красным фонтаном — пуля прошла навылет и, чудом не задев никого, увязла в противоположной стене. Абрего шатнуло вперед, но он устоял, скрюченными руками, на которых набухли вены, ухватившись за столешницу. Безупречный костюм цвета сливочного мороженого был покрыт россыпью красных точек, посиневшие губы что-то шептали, выпученные глаза уставились внутрь себя.
Быстрее всех на происходящее среагировал Сержант — прыжком, который сделал бы честь и Майку Пауэллу, он преодолел расстояние от двери до стола и повалил Балалайку на пол, накрыв своим телом. Второй выстрел пришелся как раз в то место, где она только что сидела, третий — ближе к двери, пристрелочный. Догадливый Ружичка скатился с диванчика, подхватив под руки обеих девчонок, поразительно тихо для своей комплекции лежал под столом невозмутимый Датч, бестолково попрятались за мебель подручные Абрего, выставив вверх пистолеты, словно носы породистых гончих.
Колумбиец продолжал стоять. Так бывает — ударит в дерево молния, выжжет его сердцевину, обуглит корни, но могучий ствол не сдается, цепляя ветвями облака, и постепенно умирая. Пройдет неделя — листва опадет, дерево почернеет, и любой, проходя мимо, скажет: «ну все, не жилец». Но пока лесной великан еще держится, пытаясь нагнать уходящую жизнь, пытаясь выжать из последних утекающих секунд все, что можно.
Безмолвное тело рухнуло на пол, и стало очень тихо, только за закрытой по-прежнему дверью тревожно перекликались люди.
— Борис, можешь с меня слезть, — прошипела Балалайка.
— Не дождешься, — тихо ответил Сержант. Чрезвычайная ситуация обостряла все чувства. — Когда еще представится такая возможность?
— Я не собираюсь делать глупости, — женщина нахмурилась. — Нужно
— А подождать это никак не может? — поинтересовался Сержант, напряженно прислушиваясь, что происходит на улице. Там, как и следовало ожидать, не было слышно ничего, но вестись на это не следовало. Если это был тот, о котором говорил покойный ныне Абрего, к его квалификации следовало отнестись с уважением.
— Совершенно точно — нет.
Сержант вздохнул и перекатился набок. Немного помятая Балалайка поправила задравшуюся юбку, набрала короткий мобильный номер, подождала, кусая накрашенные губы, и, когда на той стороне приняли вызов, произнесла всего два слова:
— Прекратить огонь.
***
— Не вижу, почему мне следует отчитываться перед вами, — холодно произнесла женщина с обожженным лицом. — Но да, он работал по моему заказу. Мне нужно было покончить с этим идиотским многовластием, этой чудовищной семибоярщиной — и я это сделала. С этого момента Роанапур находится под полным контролем «Отеля Москва».
Сержант покачал головой. События сменяли друг друга слишком быстро даже для него.
— Не могу понять, — снова влез Ружичка. Никто не стал его останавливать — надоело, да и бесполезно. — На вас ведь, дорогой товарищ Балалайка, тоже покушались, разве нет?
— Покушались, если ты помнишь, Александр, как раз на тебя, — женщина усмехнулась, трезво и холодно. — Я в тот момент была далеко, на похоронах Ченга. Идеальное прикрытие… и идеальное алиби. Вот только этот кретин Абрего чуть все не испортил. Видишь ли, стрелок не знал, чей заказ он выполняет — поэтому, увидев, что мы с колумбийцем встретились, решил убить двух зайцев сразу — реабилитироваться после той неудачи в складском районе. И у него даже чуть было не получилось.
На минуту воцарилась тишина. Люди Абрего покинули помещение, ошарашенные и задумчивые. К утру по меньшей мере половина из них дезертирует из рядов картеля.
— И что теперь? — Ружичка выглядел серьезным. Непривычно, траурно серьезным. — Не в смысле — с Роанапуром, тут все понятно, вы его подомнете, не без труда, наверное, но неизбежно. Остальные синдикаты обезглавлены, дезориентированы, и если действовать быстро — а вы наверняка так и будете действовать — будут приведены к покорности. Нет, я про другое — что делать с этим… с убийцей? Он ведь теперь в курсе, кто заказчик — а ваш план как раз и строился на том, что окружающие будут убеждены, будто стрелок охотился на всех боссов без исключения.
— О нем позаботятся, — уронила Балалайка. — И очень скоро.
Парень шумно выдохнул, саданул рукой по колену и вскочил.
— Как же меня это задолбало! — вспышка раздражения, даже гнева, была такой неожиданной, что все вздрогнули. — Чем дольше я смотрю на вас, мои дорогие друзья, тем больше мне кажется, что я тут — единственный взрослый, а всем окружающим — максимум по тринадцать лет!
<