Беспокойные боги
Шрифт:
В том, как изогнулись ее брови, прозвучала боль. Мне пришла в голову мысль оставить ее, но тень Валки словно зависла между нами и смотрела на меня с портрета, нарисованного на стене. "Твоя мать убила бы меня, если бы я попытался оставить ее", - сказал я. "Я не оставлю и тебя".
Девушка просияла, но мое сердце упало. "Ты знаешь, в чем заключается Испытание?"
Она покачала головой. "Никто не знает. Мастера не говорят об этом".
"Ты не обязана проходить его", - сказал я.
"Я хочу пройти его!" - сказала она и выпятила
"Но Anaryan, - сказал я, - студенты, которые не справляются.......они не возвращаются".
"Они умирают, ты имеешь в виду", - сказала Кассандра. "Абба, я не провалюсь".
"Ты не можешь провалиться", - сказал я. "Я не могу тебя потерять".
"Не потеряешь!" - ответила она. "Я потерплю неудачу, только если ты не позволишь мне попробовать. Если я уеду отсюда не маэсколом, Абба..."
"Я знаю!" сказал я.
"Гидарнес верит, что я смогу это сделать", - сказала она. Голос внезапно стал очень тонким, когда она спросила: "А ты?"
Что я мог на это ответить?
"Хорошо", - решил я. Я не мог ее остановить. Решение о прохождении Испытания принимала только она, и, если Гидарнес одобрил ее решение... никакая сила на Джадде не сможет ее остановить.
"Абба". Ее пальцы нашли мои и сжались. "Я не потерплю поражения".
Я положил свою вторую руку поверх ее. "Я знаю... Я ..."
Кассандра придвинулась ближе. "Хотела бы я знать, что сказать. О дяде Криспине. О дедушке".
"Тебе не нужно ничего говорить", - заверил я. Говорить было нечего. Мы долго стояли вместе, никто из нас не двигался. Я молча обхватил ее худенькие плечи.
Единственная семья, которая у меня осталась.
Наконец я открыл рот в поисках слов и нашел их. Глядя вниз, на светящиеся водоросли и лунный свет, играющий на черно-нефритовом море, я сказал: "Знаешь ли ты, Anaryan, что мы живем в поистине прекрасном мире?"
ГЛАВА 5
ИСПЫТАНИЕ СЕРДЦА
Мне не разрешили присутствовать на испытании Кассандры. Обряды и священные тайны Маэсколов были именно такими: таинственными. Только те, кого принимают в орден, знают, что влечет за собой Испытание Сердца, а принятые дают священную клятву - Ахура Мазде, своим мастерам, самой своей жизнью - никогда не раскрывать природу этой священной тайны.
Что произошло с Кассандрой за неделю до нашего отъезда из Джадда, я сказать не могу. Она никогда не рассказывала мне, а я не спрашивал. Ибо разве я сам не посвященный? Аколит традиции, куда более странной и тайной, чем все, что практикуется на Джадде?
Но я знаю, почему они называют это Испытанием Сердца, или, по крайней мере, часть этой причины.
С какими трудностями столкнулась Кассандра, поднимаясь на гору в то сырое и душное утро, я не могу сказать, но мое собственное сердце пошло с ней, последовало за ней вверх по Скале Аспара к Аташ Бехрам Джадди, храму Вечного огня, расположенному на самой
Мое сердце первым подскочило к горлу в стремлении поспешить за дочерью.
"Ты же знаешь, она может не вернуться", - сказал мастер Гидарнес дю Новарра, навестив меня на вилле накануне вечером. Кассандра ушла нести вахту в агиарий Дома Вулкана. Неофитам предписывалось не спать в ночь перед Испытанием, бодрствовать в молитве и посте в темноте, пока не появится солнце, которое отмечало часы, называемые Хаван.
"Я знаю", - сказал я в ответ. Бутылка в моей руке была почти пуста. Рука перестала дрожать.
"Большинство неофитов не предпринимают попыток, пока им не исполнится сто стандартных лет".
"Она сказала, что ты сказал ей, что она готова", - сказал я. Я всегда считал, что столетняя подготовка - необходимое условие, но жизнь в Школе Огня развеяла это и многие другие заблуждения. Неофит мог подняться на гору уже на второй день обучения в Школе Огня - хотя, по слухам, так поступили только трое, и двое из них погибли. Просто большинство из них сначала учились смирению и терпению, которых требовало Испытание.
Гидарнес улыбнулся, его сатирский лик напомнил лицо принца Каима-Олорина, моего друга и покровителя. "Она готова", - ответил он. "У нее нет другого выбора. Вы уезжаете через несколько дней".
"Si", - сказал я и, вспомнив себя, перешел на более официальный стиль. "Ari".
"Я понимаю, что солланы наконец-то забирают тебя", - сказал он. "Что ты не по своей воле уходишь". В ответ я лишь наполнил свой бокал. "Думаю, ты любим богом", - заявил Гидарнес. "Тех, кого бог любит больше всего, он проверяет сильнее всего, как золото в огне, чтобы узнать, истинны ли они".
"Не говори со мной о своем боге, Мастер Меча", - сказал я, пожалуй, слишком резко. "Утром он может забрать у меня мою дочь".
"Бог ничего не забирает". Гидарнес на это покачал головой - возможно, он восполнил бы этот момент глотком вина, если бы я ему предложил, - и сказал: "Кассандра спустится с горы завтра вечером. Вот увидишь".
"А если нет?" спросил я.
"Тогда ты провел с ней почти сорок хороших лет", - сказал хозяин. "Это больше, чем у меня было с моим Мардуном".
Я уставился на него. "У тебя был сын?"
"Только один", - сказал мастер. "Моя жена дала ему дурное имя. Мардуния - это мягкий на древнем языке. Нежный. Он пошел на Испытание, как и я, и намного раньше, чем был готов..." Мастер Меча замолчал, разглаживая складки на своей белоснежной мандии. "Он хотел стать самым молодым, кто достигнет Девятого Круга".
"Мне жаль", - сказал я.
"Не стоит, - сказал он, вставая, - в эту ночь из всех ночей". Мастер положил руку мне на плечо. Я едва почувствовал это из-за вина. "Приходит время, когда мы должны отпустить их, Аль Брутан. Время, чтобы позволить им взлететь... или упасть".