Беспокойные боги
Шрифт:
Она сидела в моем кресле и вздрогнула, когда решетка лифта откинулась и я ворвался внутрь. Понимая, что ее поймали за руку, она встала и, вместо того чтобы смириться с моим гневом, нанесла первый удар. "Почему ты не сказал мне, что дедушка мертв?"
На окаменевшем дереве письменного стола лежал открытый диск с голографией. Пластина из кристаллической бумаги примерно трех дюймов в поперечнике, инкрустированная необходимой схемой из золотой проволоки толщиной с волос. Над ней возвышалось призрачное изображение человека высотой около локтя. Должно быть,
Я открыл было рот, чтобы накричать на нее, выгнать из комнаты, в которой ей не следовало находиться, но портрет над моим столом привлек мое внимание и заставил придержать язык.
Ярость - это слепота, раздался из глубины души старый голос, который я всегда считал голосом Гибсона. Постепенно я снова попытался заговорить. "Я не знал, как тебе сказать".
"Ты хоть видел это?" - спросила она, подталкивая ко мне диск с голографией. Конверт все еще был запечатан. "Наверное, лейтенант сказал тебе?"
"Сказал".
Когда она направила голограмму на меня, спроецированная фигура повернулась, и я увидел широкоплечего мужчину с бочкообразной грудью, одетого в мускулистую кирасу и доспехи рыцаря королевства. Я не сразу узнал его. Квадратная челюсть и короткие черные волосы. Суровые глаза. В них не было прежнего издевательского смеха, не было того глупого открытого рта, который так отталкивал меня в детстве.
В его черных волосах виднелась седина, седина по бокам, где он стриг их в нескольких микронах от кожи головы. Огромный уродливый шрам пересекал нижнюю часть его челюсти, протянувшись почти от уха до уха.
До этого момента я никогда не видел того человека, которым стал Криспин.
В нем была твердость и добродетель, которую я и не думал найти. Даже на застывшем изображении он, казалось, благородно переносил свое горе. Его спина была прямой. Его глаза были ясными. Руки были сложены перед собой, а голова склонена.
"Это мой брат", - глупо сказал я, ощутив в глубине своего тайного сердца внезапное чувство утраты, открывшее рану, о которой я едва ли догадывался. Я прикрыл глаза, чтобы Кассандра не увидела моих навернувшихся слез.
"Что такое Исполин?"
Вопрос резанул по моему горю. "Что?"
Она взяла в руки развернутый лист белого пергамента. В свете ламп его текст сиял красным, как кровь. Это был вермиллион схоластов, и на двух фрактальных печатях, оттиснутых внизу, был изображен императорский солнечный луч рядом с таким же, меньшим солнечным лучом, зажатым человеческой рукой. Первая была печатью самого императора, вторая, как я догадался, - клеймом АПСИДЫ.
Даже с расстояния в десять шагов я узнал подпись - единственную часть письма, написанную черными буквами - узнал этот неровный, как у паука, почерк, так непохожий на мужской.
Вильгельм 23
Здесь не было ни титулов, ни перечисления почестей - это доказывало, что каракули на пергаменте начертал сам человек.
Я не видел ни хрустальной
Только письмо.
Написанное от руки, оно обладало достоинством абсолютной секретности. Несомненно, оно было написано одним из писцов самого императора. Этот схоласт передал письмо в руки императорского курьера, посланника - возможно, самого лейтенанта Альбе. Простое письмо было защитой от праксиса, от перехвата в сети данных, от имплантов колдунов и демониаков.
Как я мог объяснить? Кассандра почти ничего не знала о моей истории.
"Оружие", - сказал я, уверенный, что вилла прослушивается яхмази Алдии, как бы он ни уверял в обратном. "Оружие сьельсинов".
"Не лги мне, Абба", - возразила Кассандра, протягивая письмо. "Император говорит, что хочет, чтобы ты убил его. Оружие не убивают. Что это?"
Я был достаточно быстр, чтобы выхватить пергамент из ее рук и, взяв его, стремительно отвернулся от нее и портрета над и позади нее, чтобы прочитать его с некоторой долей спокойствия.
Лорду Адриану Анаксандру Марло,
Многое прошло с нашей последней встречи. Ты должен знать, мы уверены, что Несс потерян, а вместе с ним и наша власть над внешними провинциями. Наши джаддианские союзники позволили нам удержать оборону, но мы теряем позиции. Потеря провинциальной сети передачи данных ограничила нашу способность координировать оборону. Поскольку ретрансляторы потеряны, мы можем телеграфировать только по прямым линиям, а их у нас слишком мало, чтобы организовать оборону на большей территории галактики - и затем, необходимо рассмотреть вопрос об экстрасоларианской чуме…
Большую часть своей жизни ты был нашим верным слугой. Мы не ожидаем, что ты таким останешься.
Но мы в этом нуждаемся.
На Картее мы говорили о серьезной угрозе, которую Исполины представляют для нашей Империи. В то время ты поклялся своим мечом и способностями в их уничтожении.
Мы нашли одного из них и просим тебя помочь нам. Исполин должен быть убит, чтобы не попасть в руки врага. Информация, которую наши слуги передадут тебе, была получена от сьельсинов в Асаре, и поэтому у нас есть основания полагать, что враг знает о местонахождении чудовища.
Времени очень мало.
Твои преступления прощены. Они - ничто. Мы приказали приложить копию твоего прощения к этому посланию.
Адриан, ты должен быть осторожен. Среди моих слуг есть те, кто считает тебя своим врагом. Ты всегда это знал. Но за последние годы мы раскрыли множество шпионов в нашем окружении. Все демониаки. Не доверяй никому. Если ты захочешь помочь нам, поговори с директором Оберлином. Он приехал сам, но наверняка послал за тобой одного из своих подчиненных.