Беспокойные боги
Шрифт:
Проследив за его взглядом, я увидел тоненький ручеек, сбегающий по канавке в ребристом потолке, капающий тут и там, стекая по стене.
Мне пришла в голову мысль, и я позвал: "Валерьев!".
Дюрантийский доктор, одетый в свой обычный коричневый костюм, на котором была только маска-фильтр, поспешил к нам. Я показал ему на воду. "Вам следует отсюда убраться", - сказал я, оценив состояние его одежды. "Вам и всем, кто не в полной экипировке".
"Sranna!" - прошипел он. "Откуда она идет?"
"Может быть, в какой-нибудь камере повыше еще есть вода", - предположил Эдуард.
"Скорее
Мужчина отдал честь и поспешил наружу через пробуренное отверстие. Валерьев не двинулся с места. Я указал на путь, по которому мы все пришли. "Убирайтесь, доктор! Последнее, что нам нужно, это чтобы вы или ваши люди умерли от отравляющего газа. Уходите сейчас же!"
К моему удивлению, Валерьев не стал спорить, а крикнул, чтобы все, кто не был полностью подготовлен, уходили. Около дюжины человек - его люди, отметил я с некоторым разочарованием, - все последовали за ним.
"Кто-нибудь нашел дорогу вниз?" крикнул я.
"Сюда, лорд!" Один человек махал рукой из пространства слева от нас, руки белели в зеленой темноте. "Там внизу что-то есть!" Я заглянул за край, но свету наших светящихся сфер еще предстояло проникнуть во всю глубину мрака, наполнявшего эту гулкую пещеру.
Тогда я двинулся вслед за кричавшим человеком.
То, что он обнаружил, было вершиной крутой лестницы, образованной перекрытием наклонных ступеней, похожих на клинья, выступающих с обеих сторон стены, так что при взгляде сверху ступени образовывали букву V с самой низкой точкой посередине.
Наш спуск был шатким и медленным. Ступени были сделаны для шестиногих существ, приземистых и плоских, и я слишком легко мог представить, как буду падать вниз, навстречу своей гибели. Мы вышли на второй уровень, который мало чем отличался от первого: наклонная галерея из гладкого камня с видом на пол внизу. Со временем мы спустились на пять уровней вниз и обнаружили, что пол представляет собой ровное каменное пространство с помостом посередине, большой круглой сценой, возможно, трехсот футов в поперечнике. Из камеры во все стороны вели трапециевидные дверные проемы в более глубокие и темные залы. Три ближайших обрушились.
Однако все это ускользнуло от моих чувств.
Я смотрел только на то, что находилось на возвышении.
Оно было полностью черным, чернее мрака, хотя под ним лежала пыль веков, его поверхность была огранена, как кованая сталь. Я сразу понял, что это было, чем были при жизни эти спутанные, кажущиеся упавшими каменные колонны. Огромные, как стволы деревьев в обхвате, а самая маленькая из них во много раз превышала рост человека. Глядя на них, мне почудилось, что я слышу шепот, подобный тому, что слышал в зубцах ворот Актеруму, и почувствовал, что мой взгляд притягивается к ним, вырывается из моей головы целиком и тащится по воздуху.
"Что это, во имя Земли?" - спросил один из моих спутников.
Это были кости руки.
Гигантской руки.
Не говоря ни слова, я приблизился, поднимаясь по ступеням помоста, Эдуард и два инженера следовали за мной.
"Это
Я ничего не сказал, подходя к ней, как человек подходит к спящей пантере с одной лишь заостренной палкой, подняв плечи. По веществу он был идентичен черепу Миуданара, а его поверхность напоминала сколотое черное стекло.
"Это выглядит почти по-человечески", - сказал другой инженер.
"Почти", - сказал я. "Посчитайте пальцы".
Их оказалось шесть.
Помост был сделан не из вездесущего зеленого камня, а из белого мрамора, бледного как молоко.
"Это не вайартская письменность, - предположил Эдуард, указывая на периметр камня. "Похоже на сьельсинскую".
"Это не так", - сказал я, не обращая внимания на надпись. "Сьельсинская похожа на нее".
Я подумал о Цилиндре Асары, о табличке, которую Аттавайса подарил Дораяике в знак уважения, и о тех, которые видел в других воспоминаниях, во время путешествий на "Ехидну", в которых я никогда не участвовал. На всех них были изображены письмена Вайарту и вырезанные изображения, сгруппированные вокруг круглых букв речи Тихого.
Речи Наблюдателей.
Так и руины Фанамхары были сосредоточены вокруг этого места, вокруг этой руки.
Руки одного из Наблюдателей, давно умершего.
"Она точно такая же, как та, которую наши люди извлекли из "Ехидны", - сказал Эдуард в двух шагах слева от меня. Он выгнул шею, чтобы лучше рассмотреть всю высоту и величие костей.
"Что это?" - спросил один из техников.
"Кости бога, сирра", - ответил я. "Это то, что мы пришли убить".
"По-моему, выглядит мертвым", - сказал парень.
"Нет." Побуждаемый каким-то инстинктом, которому я не мог дать объяснения, я отжал язычок, расстегивающий вамбрас на правой руке. Наруч с грохотом упал на камень, и я сорвал печать, фиксирующую перчатку.
"Что ты делаешь?" спросил Эдуард.
Я не ответил ему, но прижал голую руку к стекловидному материалу, из которого состояли кости Наблюдателя.
И сразу же отдернул ее.
"Жутко холодно, - пояснил я и дотронулся до массивного пальца другой рукой, все еще одетой в перчатку, чувствуя, как холод просачивается сквозь полимер. "Это чувствуется даже через перчатки, поглядишь?"
Человек из АПСИДЫ не стал приближаться, вместо этого проверил показания термометра на своем шлеме. "Одиннадцать по Цельсию. Прохладно, но не холодно".
Мысли резко вернулись к черному камню Калагаха. Насколько похожим было это вещество - как обсидиан!
"Оно кажется холодным только мне", - сказал я, уверенный, что прав. Я обладал чувствами, которых не хватало другим.
Я посмотрел на свои пальцы, осознавая, что подставил их под действие окружающего яда. Я сказал себе, что не должен волноваться, потому что не прикасался к отравленному камню. На самом деле то, к чему я прикоснулся, вовсе не было камнем. На Эуэ у меня не было случая внимательно изучить кости Миуданара, но я был уверен, что когда люди Валерьева и Рассама исследуют этот темный материал, они найдут его идентичным экзотической материи, из которой сложены черные залы Калагаха, Анники, храма в Аттен-Варе.