Беспокойные боги
Шрифт:
"Она найдет способ!" воскликнул Кибалион. "И когда это произойдет, она пробудит остальных представителей своего вида. Мы могли бы сдержать это! Принести ему. Но теперь… теперь она будет свободна. И ваша империя... все вы, жалкие людишки, умрете!" Пока он говорил, белые волосы Кибалиона менялись, темнея от корней до кончиков. Становясь черными. Круглое плоское лицо заострилось, скулы стали более выраженными.
"Твои хозяева тоже умрут!"
"Хорошо!" сказал Кибалион. "Они создали меня! А я не просил, чтобы
Я знал, какое лицо принимает чудовище, так же как слишком хорошо знал голос. Я позволил ему продолжить.
"Я такой же, как они, - сказал он знакомым баритоном. "Я - дух, который отрицает! Они отрицают все. Ты знаешь, кто они такие".
"Знаю", - сказал я своему отражению, нос которого все еще был сломан.
"Абба, он...!" вмешался голос Кассандры.
"Кассандра, отвернись!" Я взял в руки ее меч, разжег клинок.
"Они - сама энтропия", - продолжил Кибалион. "Кто может сказать, сколько вселенных они сгноили и поглотили?"
Только один знает этот ответ, - подумал я. И он - Тихий.
"Убей меня!" взревел Кибалион, повторяя мой собственный голос с акцентом Делоса, отшлифованный веками службы при императорском дворе и жизни на Джадде. "Убей меня! Отруби себе голову. Посмотрим, вырастет ли она снова!"
Он снова засмеялся, и мой собственный грубый смех наполнил зал. Или почти мой.
Существо у моих ног превратилось в кровавую имитацию меня самого. В каком-то смысле я стал тем видением, которое видел в Ревущей Тьме. Мое будущее "я" стояло над моей избитой тенью. Кибалион процитировал Гете. Дух, который отрицает. Персонаж, которого он цитировал, был Мефистофель.
Дьявол.
Я взмахнул мечом.
Кассандра испустила крик, который она подавила и задохнулась.
В смерти мышцы, с помощью которых Кибалион изменял структуру своего лица, расслабились, и посмертная маска Адриана Марло смягчилась, вновь превратившись в круглое, плоское лицо демона. Но глаза остались фиалковыми, а волосы - черными. Я наклонился, расстегнул пояс Кассандры и бросил его ей. Онемевшими пальцами она с трудом поймала его. "Нам нужно двигаться", - сказал я.
Она не пошевелилась.
"Кассандра!" Я поймал ее за запястье. Ее глаза встретились с моими, такого зеленого цвета, о существовании которого я и не подозревал.
Я протянул ей меч, сначала рукоятью вперед.
Медленно, без слов, она пристегнула пояс и взяла оружие дрожащими пальцами.
"Когда мы достигнем поверхности, - начал я, - мы должны найти Гастона. И должны вооружиться "Персеем".
"Чем?"
"Империя создала оружие, способное убить Наблюдателя", - сказал я, присел на корточки, подобрал собственный пояс и начал рыться в карманах мертвого подменыша, чтобы найти свой наручный терминал. Я нашел его в нагрудном кармане и надел обратно на запястье.
Сзади из коридора донесся топот ног и грубые голоса, и, оглянувшись, я увидел
Она помчалась впереди меня, щит, мерцая, ожил. Я последовал за ней медленнее, закрепляя пояс под пыльным пальто и проверяя, как держится кобура моего меча.
"Qita! Qita!" - раздались нечеловеческие голоса.
Я сам воспользовался ими как шпорами и удвоил усилия, погнавшись за Кассандрой. Мое больное колено сильно ныло, но я не обращал на это внимания и стиснул зубы. Впереди и слева была лестница, которая должна была привести нас на верхний уровень, в зал в стиле базилики. Оттуда по нескольким лестницам с поворотами можно было добраться до уровня гипостиля и главных ворот города.
На бегу я включил свой терминал, крича в него. "Нима! Нима, это Адриан! Нима, ты меня слышишь?"
Даже если бы и слышал, джаддианский слуга мало что мог сделать.
К тому времени мы добрались до лестницы, и Кассандра начала подниматься. Я последовал за ней, продолжая звать Ниму, Альбе, кого угодно. Ответа не последовало, если только это не были сьельсины, шедшие позади.
"Юкаджи!" - закричал один грубый голос. "Орето о-юкаджи во!"
"Уммаа о-таджарин!"
Они увидели меня.
Мы достигли уровня базилики - широкого зала с высокими потолками, и с комнатами, открывающимися в обе стороны - и вместе понеслись по обширной плитке пола. Шаги гулко отдавались от грубых угловатых сводов.
Позади раздался скрежещущий звук, и, крутанувшись, я выхватил меч, чтобы успеть рассечь нахуте в воздухе. Бросивший его сьельсин прыгнул в дверь, которую я так недавно миновал, и, как обезьяна, бросился ко мне, цепляясь руками и ногами. Вид высшей материи заставил его остановиться, и он попятился, обнажив клыки, когда его собратья ринулись за ним.
Их было не меньше дюжины, и многие держали кривые мечи, белые как молоко и сверкающие в тусклом свете. Я узнал среди них того, кого звали Шахага, - кривоногого зверя с тремя длинными косами, растущими из затылка.
Капитана Рамантану не было видно.
"Ваш принц мертв!" крикнул я, размахивая оружием.
"Ракан Уте Аэта!" возразил Шахага. Он не был настоящим принцем.
Проигнорировав это, я сказал: "Если вы сейчас уйдете и сядете на корабль, то сможете остаться в живых".
"Даратири не?" - спросил другой, обходя меня справа. "Жить? Что хорошего в жизни? Нас уже осудили. Мы мертвы!"
"И ты скоро умрешь!" - сказал Шахага.
"Но не раньше, чем мы закончим нашу игру!" - сказал один, долговязый зверь с руками, доходившими ему почти до колен. Именно он первым метнул свой нахуте. Змея ударилась о мой щит и отскочила от него, прежде чем я успел разрубить ее на части. Сьельсины навалились все разом. Я парировал удар одного, разрубив его меч пополам, и отступил назад к Кассандре, к выходу.