Беспокойные боги
Шрифт:
Я застыл на пороге.
Пантеон предстал передо мной, его темные галереи поднимались во все стороны, на стенах и нишах были высечены изображения подвигов Вайарту, их битв и завоеваний. Все было так, как мы его оставили. Тела мертвых сьельсинов лежали разбросанными повсюду, многие из них разорваны на куски. Ступени, ведущие к помосту, были заляпаны черной кровью, а обломки паланкина тлели на дальней стороне. Свет исходил от светящихся сфер на верхних галереях. Тело Музугары полностью исчезло во время первого боя, но я также не видел никаких признаков Рамантану.
Этого
Пение прекратилось.
"Покажись!" снова крикнул я, оглядываясь по сторонам, ожидая увидеть закутанную фигуру, стоящую на одной из верхних галерей и затаившуюся в засаде.
Разрушенный паланкин заискрился, кратковременное сияние залило голубым светом этот древний храм. Что-то коснулось моей руки, и я обернулся, оскалив зубы.
Но ничего не было.
Вдруг я понял, каким дураком был. Снова прибегнув к дыханию Гибсона, чтобы успокоить нервы, я почувствовал, что мое сердцебиение замедлилось, и когда поднял глаза, они были широко открыты.
Что-то мелькнуло в уголках моего зрения.
Как я могу это описать?
Вы когда-нибудь наблюдали тень птицы, огромную, как дракон, распростертую на земле внизу? В один момент она казалась облаком над головой, а в следующий исчезла? Тогда я увидел такую тень, играющую среди верхних галерей и далекого купола потолка.
Shimtushu elika.
Тень упала на обломки паланкина и воссела на нем, словно на троне. Я повернулся к ней лицом, меч по-прежнему был в руке. Наблюдатель - бесформенная фигура в черном - возлежал на разрушенной машине. Хотя у него не было ни лица, ни глаз, ни каких-либо черт, которые я мог бы отметить, я чувствовал, что все его внимание сосредоточено на мне.
"Чего ты от меня хочешь?" спросил я.
Awatumka ahiatum.
Ее голос звучал в моей голове громче, чем в огромном зале.
Nishuka madish ewum-ma ... wardushu kunu!
"Что тебе нужно?"
Тень исчезла, развеялась, как пыль.
Она вновь появилась на краю галереи наверху и слева от меня, выглядя точно так же, как в пустыне, фигура, одетая в черное. Она шагала по краю уровнем выше. При одном шаге я увидел бледную ступню, вынырнувшую из-под подола савана, и различил мерцание золота.
Adini ul talammadanni?
Это прозвучало как вопрос.
Тень остановилась на галерее наверху и молча смотрела на меня. Оберлин сказал, что существа были чистой силой, получившей форму только путем сгущения этой силы в преходящую материю. Череп Миуданара был лишь шелухой, панцирем, сброшенным Наблюдателем, как саранча сбрасывает свою оболочку. Наблюдатели могли принимать любую форму, и все же фигура передо мной казалась настолько удаленной от черепа того гигантского змея, насколько это вообще возможно.
В углу моего зрения что-то шевельнулось, и, повернув голову, я увидел вторую фигуру - близнеца первой, стоявшую на четверть оборота влево. Справа от меня возникла еще
Их было шестеро.
Признаюсь, в этот момент я не выдержал и бросился к выходу.
Что-то невидимое столкнулось со мной, твердое, как стена, и я, оглушенный, упал на ступени помоста. Глядя вверх, я увидел шесть черных фигур, стоящих в воздухе, спускающихся ко мне как одна, их саваны не трогал ни один ветер. Но когда они достигли земли, там осталась только одна фигура, более высокая, чем была раньше. Возвышающаяся фигура.
Ul ninakkar.
Мое падение лишило меня дара речи, и я лежал неподвижно, как перевернутый краб. В тот момент я понял, что никогда больше не увижу свою Кассандру, никогда не буду стоять под открытым небом. Я собирался умереть, как Музугара - разорванный на куски тысячью рук чудовища, более древнего, чем наша вселенная.
Наблюдатель склонился надо мной, высотой в дюжину футов.
Я перекатился на бок.
Что-то белое и скользкое хлестнуло меня по лицу, и я снова растянулся на ступеньке.
Нет. Я не собирался умирать на спине, как старик. Я не собирался умирать, задыхаясь и умоляя, на земле. Я посмотрел сквозь бесконечное мгновение, увидел место - далеко - где я был, по крайней мере, на полпути к своим ногам. Я прыгнул к нему, почувствовал, как время сжалось вокруг меня, и сразу же я больше не лежал на спине, бездыханный и измотанный.
Я стоял на одном колене, поднимаясь, с мечом в руке.
Пересекая время, я действовал быстрее мысли, быстрее света, быстрее даже того ужаса, который Музугара вызвал в наш мир. Наблюдателю в той ужасной комнате, должно быть, показалось, что я переместился в мгновение ока. На самом деле, я вообще не двигался, только сменил одного Адриана на другого.
Ничто не могло опередить меня, когда я вонзил острие меча в сердце этого чудовища в черном.
Не знаю, чего я ожидал.
Потока серебристой крови? Крика нечеловеческой боли? Еще одного удара?
Ничего подобного не произошло.
Мой клинок остановился.
К тому времени я уже был на ногах и в немом изумлении посмотрел вниз, увидев руку - в золотых кольцах, шестипалую, бледную как смерть - сжимающую острие моего меча. В тот момент я понял, какое отчаяние и неподдельный, священный ужас, должно быть, испытывал Иршан в Большом Колизее.
На руке пришельца не блестело ни капли крови, и в этой тонкой руке я почувствовал силу, способную сокрушать империи.
"Кто ты?" спросил я, с трудом понимая, что именно я сказал.
Белая боль вспыхнула перед глазами, и я почувствовал, как мои колени подогнулись. Наблюдатель все еще держал в руке острие моего меча. Я стоял на коленях среди толпы распростертых существ, шестиногов в костюмах из серебряной филиграни. Вайарту толпились вокруг меня, копошились на ступенях помоста, перелезая друг через друга в отчаянном стремлении оказаться ближе к краю. Пока я наблюдал, Вайарту один за другим поднимались в воздух и разбивались, их тела - я с ужасом понял, что они были в равной степени механическими и животными, - раздавленные невидимой рукой Наблюдателя.