Беспокойные боги

Руоккио Кристофер

"Открыть паланкин!" - приказал вайядан.

Двое минойских техников сделали то, что им было приказано. Мгновение спустя сверкающая трещина прорезала переднюю часть парящей яйцеобразной формы, и она откинулась, обнажив предмет, скорее похожий на урну. Он был угольно-черного цвета и подключен к ряду оккультных компонентов, о функциях которых я не осмеливался догадываться. Урна нигде не касалась бортов паланкина, а была закреплена подпорками из черного пластика.

Я смотрел на нее с минуту, пока Музугара не заговорил снова. "U ba-Shiomu Элуша!" -

прорычало оно и подняло руку, как это делал Дораяика. Металлическая рука монстра раскрылась, появилось приспособление из сочлененной стали, которое вложило нож в руку вайядана. Крутанувшись, Музугара вонзил оружие в грудную клетку лейтенанта, резко разрезав ее от паха до ребер.

Рот Гурази открылся, но шок остановил нечеловеческий крик.

Вместо этого закричала Кассандра и отвернулась.

Черная кровь окрасила одежду Музугары и металлическую руку и потекла по ногам Гурази, как масло. Кишки Гурази и разорванный мешок его утробы вывалились на пол. Мгновение спустя колени умирающего ксенобита ударились о плиту, и он упал, дергаясь, на белый камень.

Все это время сьельсины не прекращали своих песнопений.

"Yaiya toh! Yaiya toh!" - пели они, и "Teke! Teke! Tekeli!"

Жар Гурази поднимался в прохладный воздух в виде пара. Мне казалось, что я вижу это - малозаметные завихрения клубящегося пара, словно душа, поднимающаяся из умирающего тела.

"Они только что убили его, - прошипела Кассандра. Она говорила так, будто ее сейчас стошнит.

Что я мог сказать?

"Они убили", - это все, что я смог выдавить. Я думал об экспедиции "Атропос", о документах, которые мне показывали. Люди "Атропоса" резали друг друга и самих себя, чтобы накормить зверя Наири. Тамошний Наблюдатель, несомненно, вложил эти инстинкты в умы своих человеческих жертв, настроив их друг против друга, чтобы прокормить себя, высосать всю силу, какую только мог, из тел мертвых и умирающих.

Но сколько энергии может вместить тело?

Не так уж и много. Несомненно, зверю лучше было бы высасывать тепло из сердцевины мира, чем охотиться на жизнь. Возможно, было что-то большее? Что-то особенное в плоти и крови?

Нечеловеческие песнопения прекратились.

Я почувствовал смятение в рядах, услышал бормотание.

"Kasamnte nе?" - сказал один, сбитый с толку.

"Kasamnte", - согласился другой. Ничего.

"Ничего нет!"

"Где бог?"

"Ti-saem gi? Ti-saem gi?

Где?

"Гурази был недостоин!" - произнес голос, в котором я узнал Шахагу, того, кто ударил Кассандру. "Мы должны найти жертву получше!"

От этих слов во мне напряглись все жилы, и я снова переместился, чтобы оказаться между Кассандрой и генералом-вайаданом.

"Мы должны предложить больше!" - сказал другой.

Еще один крикнул: "Рамантану! Мы должны предложить капитана!"

Капитан выхватил свой скимитар и направил острие на говорившего. "Можешь испытать меня, Багита, червяк!"

Тот, кого назвали Багитой, зарычал

и, выхватив свой собственный скимитар, двинулся вперед.

"Ты смеешь подходить ко мне?" усмехнулся Рамантану. "Ты?"

Багита прыгнул, высоко подняв оружие. Рамантану поймал своего подчиненного за запястье свободной рукой и вонзил клинок в изгиб между шеей и плечом Багиты. Скимитар Багиты упал на камни у основания ступеней, но Рамантану толкнул тело на возвышение, его кровь смешалась с кровью Гурази.

Несколько других обнажили мечи и смотрели друг на друга с подозрением, гневом и страхом.

"Почему они дерутся?" спросила Кассандра, придвигаясь ко мне как можно ближе.

"Они не люди, - сказал я и, повысив голос, добавил: "Так вот как командует великий Музугара? Неудивительно, что ты так легко сломался в Тагуре!"

Генерал с железной рукой злобно зарычал на меня и сделал два шага к краю помоста. "Ты ничего не знаешь, Утаннаш!"

Гаиска повысил свой звучный, глубокий голос. "Смотри!"

Мне потребовалось мгновение, чтобы увидеть то, что увидел маг, прорваться сквозь смятение и панику, которые тогда наполнили пантеон, как нервнопаралитический газ.

Кровь, пролитая на помост, двигалась. Не растекаясь, как следовало бы на такой плоской поверхности, а струилась, устремляясь к руке.

Пока я наблюдал, образовалась капля, упала вверх и исчезла в темном воздухе.

За ней последовала вторая. Третья. Дождь из черных капель поднимался вверх.

Музугара - его ярость утихла - повернулся, чтобы с религиозным благоговением посмотреть на тела своих сородичей. Все остальные отступили назад, опустились на колени или прижались лицами к полу. Те, кто держал Кассандру и меня, отвели глаза, сжимая когти на моей руке.

Тела Гурази и Багиты начали подниматься, словно на цепях, поднимаемые каким-то невидимым механизмом над сценой нашего мира. Во внезапно наступившей тишине Музугара возвысил голос. "Do Anscurhae!" - крикнул он на архаичном языке сьельсинов. "Мы храним старые традиции! Мы чтим тебя! Мы служим тебе! Мы пришли, чтобы унести тебя к звездам, чтобы ты смог вырваться из кругов этой тюрьмы!" Вайядан широко раскинул руки, белая ладонь все еще сжимала жертвенный клинок, он опустился на колени.

Этой тюрьмы? удивился я. Я посмотрел на паланкин, на урну с ее пластиковыми опорами и внешней металлической клеткой.

Сьельсины переминались с ноги на ногу вокруг нас, перешептываясь в благоговейном страхе.

Статический заряд наполнил воздух вокруг нас, и один из сьельсинов - я думаю, это был Тнага - крикнул: "Retattaa!"

Смотрите!

Тело Гурази уменьшалось, как и тело Манна. Уменьшалось и становилось прозрачным, словно выцветающая голография. Рядом с этим тело Багиты, казалось, подверглось своего рода митозу, став двумя, как изображение в детском калейдоскопе. Одно выросло, другое уменьшилось, а затем все три тела поплыли к куполу высоко вверху.