Беспокойные боги
Шрифт:
"Ennaleto ne?" - эхом отозвался ичакта. "Уйти? Нет! Музугара был недостоин. Он предал нашего Пророка, хотел захватить власть! Мы останемся и умрем - если на то будет воля богов! Но сначала мы убьем тебя!"
"Попробуй!"
Пуля отскочила от щита капитана, и воин-сьельсин обнажил клыки, рот растянулся так, что внутренняя челюсть выдвинулась наружу, губы оттопырились, когда он взревел. Его собратья сделали то же самое, и я выбросил руку, чтобы затащить Кассандру за собой в устье туннеля. Планета содрогнулась под нами, усиленная отдаленным воздействием луны сьельсинов. На мгновение мне показалось, что я двигаюсь по какой-то картине, по одной из маминых
Солдаты позади стреляли мимо меня, стоявшего в проеме. Хотя мы с Кассандрой могли бы удерживать этот узкий проход, само наше присутствие мешало стрелкам вести огонь. И все же, если бы я отступил в сторону, дал им волю, сьельсины в мгновение ока ворвались бы внутрь, и Смерть оседлала бы их плечи.
Один из врагов врезался в меня, когда я разворачивался, сражаясь с другим. Мы оба столкнулись с колонной слева от входа, и я почувствовал, как воздух вышибло из груди. Моя голова ударилась о зеленый камень, и зрение помутилось. Тем не менее я успел поднять меч и выставить его между нами, почувствовав, как на мой кулак потекла горячая кровь. Ксенобит обмяк на мне. Я отпихнул его в сторону, помня о черном ихоре, исходящем паром в холоде той ночи в пустыне.
"Лорд Марло" Это была рыжеволосая женщина. "Ложись!"
Я пригнулся, позволив шквалу фиолетовых выстрелов пронестись над головой. Я почувствовал, как воздух закипел, когда они пролетели. Кровь стекала с моего гидрофобного пальто и собиралась лужицей на бледном песке. Я снова встал, ища Рамантану в море бесчеловечности, но капитан исчез. Кассандра стояла неподалеку, одной ногой наступив на труп врага, в то время как ее мечи проходили сквозь грудь другого.
Что-то ударилось о камень рядом с моей головой, и, посмотрев вниз, я увидел мигающий свет, которого боялся больше всего.
Рыжеволосая женщина тоже увидела его и рванулась к нему.
Я скорее почувствовал, чем услышал свой крик, а мгновение спустя увидел взрыв. Граната взорвалась прежде, чем она успела полностью броситься на нее. Тем не менее, ее тело приняло на себя большую часть взрыва, и в одно мгновение она исчезла, превратившись в дождь из крови и мяса, который забрызгал кричащих гражданских внутри. Она не была защищена, и поэтому сделала из себя щит.
Я так и не узнал ее имени.
От удара меня отбросило на песок, мой щит принял на себя большую часть удара. Кассандру тоже снесло, как и легионера, который стоял со мной. Бледные руки схватили меня, прижав мою руку, державшую меч. Я увидел вспышку ножа.
"Я вспорю тебя", - раздался нечеловеческий голос у меня над ухом, дыхание было горячим и густым от вони гниющего мяса. "Откройся шире, маленький червяк".
Только молния спасла меня.
Воздух затрещал, и гром разорвал небеса на части. Сьельсин, державший меня, вздрогнул, и я высвободил руку с мечом. Лезвие резко ударило и, должно быть, нанесло верный удар - я почти не видел, что произошло. Я смотрел только на небо.
Молния, которую я видел, застыла на месте, словно сам Юпитер крепко держал ее на фоне неподвижных звезд. Все сьельсины видели это, и те, кто был ближе всех ко мне, упали ниц.
Пришла Ушара.
Планета снова содрогнулась, и молния в небе задрожала, раздвинулась, обнажив зрачок и красноватую радужку этого огромного и мертвенно-бледного глаза. Один из сьельсинов, находившихся рядом со мной, был поднят с места и с криком взмыл в небо. Песок задрожал, его струйки
Я увидел, как Рамантану поднял голову, его черные глаза были похожи на туннели в ночи. Капитан опустился на колени менее чем в десяти шагах от меня, его меч был брошен в сторону.
"Что это такое?" - спросил ближайший ко мне легионер.
Я бросил взгляд на него и на взорванный проем помещения в руинах. В проеме стоял избитый Тайбер Валерьев, на его плечах лежала рука женщины в ночной пижаме, которой он помогал идти. Оба были в крови.
"Бог", - сказал я, слова были едва слышны в шуме.
"Земля и Император", - воскликнул мужчина. "Какой размер!"
"Абба!" Кассандра поспешила ко мне. Из раны у линии роста ее волос текла кровь. "Мы должны идти!"
Один из сьельсинов закричал, и, оглянувшись, я увидел, как он волочится по песку, подняв одну ногу, как будто чья-то невидимая рука схватила его за лодыжку. Извиваясь, он рос и становился полупрозрачным, пока взмахи его рук не стали похожи на косу, одним ударом сбившую с ног троих его сородичей. Зрением я видел эту невидимую руку - усик кривой молнии, протянувшийся сквозь толщу времени.
Mimma ul atta.
Голос богини прогремел, заполнив весь мир. Поднявшие лица сьельсины опустили их, а Кассандра прижалась ко мне. Свежая молния расколола небо, и второй глаз глянул вниз с еще большей высоты, а третий - ближе к нам, между горой и песком.
"Я не верил в демонов", - прошептал легионер, в спешке запинаясь. "Это конец света".
Все бои вокруг нас прекратились. Сьельсин, ставший огромным благодаря хватке Наблюдателя, лежал мертвым на валах руин Вайарту на другой стороне проспекта, со сломанной шеей.
"Это не те демоны, о которых предупреждала вас Капелла", - сказал я. "Ни у кого из вас нет шансов".
"А у тебя?" спросила Кассандра.
"Иди", - велел я. "Иди сейчас же! Беги!"
"Я не уйду!"
"Уходи, черт бы тебя побрал!" Я оттолкнул ее от себя, почти сразу пожалев об этом.
Но ночь еще не исчерпала свой запас ужасов. Когда Кассандра, пошатываясь, отошла от меня с упрямыми, полными боли глазами, земля снова содрогнулась. Песок под нами приподнялся, и, повернув голову, я увидел что-то огромное и белое, скользящее под поверхностью огромной насыпи, удерживаемой неподвижными уплотнителями. Рев, подобный реву какого-нибудь давно заключенного титана, только что вышедшего из Тартара, заполнил весь мир, и насыпь раскололась, как поверхность моря, когда кит взмывает ввысь.
Из него вырвалась рука, огромная, как могучее дерево, в десятки футов от плеча до кончиков пальцев. На ее пальцах сверкали кольца, похожие на пояса борцов, и сияли рубины и гиацинты, огромные, как человеческий череп. Но там, где мертвый сьельсинский гигант был подобен тонкому отражению в затемненном оконном стекле, рука была твердой, как камень. Она упала стукнув по земле, как гром, шесть пальцев сомкнулись на песке. Я забыл, что нужно двигаться, забыл, как двигаться. Затем раздался крик, подобный музыке, которую я слышал в пантеоне, голос одновременно высокий, как небо, и глубокий, как ад, и со стоном, похожим на треск камней в недрах Старой Земли, она вырвалась на поверхность, ее лицо было огромным, как у любого из наших шаттлов, за ним следовали ее плечи, ее титанические груди, как холмы, поднимающиеся из песка. Камни Фанамхары треснули, когда она поднялась, ибо она появилась из-под них и разрушила их основания в щепки.