«Без меня баталии не давать»
Шрифт:
— Князь Михайла! Великое тебе спасибо от меня и отчины. Ах, как изрядно ты станцевал сей танец в очах горячего Карлуса. Сколь служу, но такой славной игрушки не видал. А сии шведские штандарты, что приволокли с собой орлы семёновцы, войдут в Москву. Обязательно войдут за твоим полком, волочась по земле и праху. Спасибо, князь Михайла, за сию викторию. Спасибо. Вот уж истинно, под селом Добрым добрый учинился почин.
11
Королевский наскок
От
Почему Карл свернул на север? Уж не собирается ли он идти на Петербург? Эти вопросы не оставляли в покое царя Петра, а беспрестанно приводимые к нему «языки» разных рангов не могли дать вразумительного ответа.
Если уж генерал, адъютант короля, затруднялся ответить, то чего можно было ждать от солдата или капрала. И, как ни странно, этот манёвр короля объяснил русским захваченный ими шведский коновод:
— Очень просто, в ту сторону не выжжен подножный корм.
И хотя царя такое объяснение не удовлетворило, ему пришлось поверить, поскольку другого не было.
Иррегулярные части казаков и калмыков беспрерывно реяли вокруг шведов, нанося неожиданные и дерзкие удары и успевая уходить, скрываться от ответных атак.
Все эти наскоки выводили Карла из равновесия, он злился на русских, что воюют не по правилам: не хотят скрестить оружие в честном бою. Он жаждал генерального боя, а русские не давали его, оттого у короля сложилось и накрепко закрепилось ошибочное мнение, что русские трусы и воевать не умеют. Даже потеря двух полков на Черной Наппе не поколебала этого мнения. Это казалось ему случайностью.
На подходе к деревне Раевке Карл увидел впереди о правую руку русскую конницу. Решив, что это опять казаки, он приказал:
— Атаковать и уничтожить.
Полк драгун на рысях двинулся на русских. Король, наблюдавший за атакой, с удивлением отметил, что русские не побежали, как обычно, а вдруг, обнажив палаши, двинулись навстречу шведским драгунам.
— Тем лучше, — удовлетворённо хрустнул суставами пальцев руки Карл. — Сейчас мои драгуны вырубят эту ораву.
Два конных полка сшиблись, и начался бой. Вначале трудно было понять, кто берёт верх, потому что всё смешалось, закрутилось, засверкало лезвиями сабель и палашей. Однако вскоре стало ясно, что драгуны пытаются вырваться из боя, озадаченные столь яростным ответным натиском.
— Мерзавцы, что они делают! — злился Карл. — Как они смеют отступать?!
Увы, драгуны «посмели», обжёгшись в короткой схватке, галопом помчаться назад к своей армии.
Гнев короля обрушился на драгунского полковника. Тот, зажимая рукой разрубленную щёку, оправдывался:
— Но это оказалась регулярная конница, ваше величество.
— Так в чём дело? Разве вы не командир регулярной армии? Смотрите, чёрт вас возьми, как это делается.
Король проскакал в голову Остроготского полка и, выхватив шпагу, крикнул:
— Солдаты,
Два эскадрона лучшего полка армии помчались вслед за своим королём доказывать свою преданность венценосному командиру, свою непобедимость.
Однако и на этот раз русский отряд не обратился в бегство, а, наоборот, помчался навстречу шведам, растягивая крылья и охватывая ими кавалерию врага.
Карл был впереди и опытным глазом рубаки заранее наметил жертву, усатого широкоплечего кавалериста, мчавшегося прямо на короля.
Со звоном скрестились на полном скаку палаш русского и шпага короля. Вряд ли догадывался русский, на кого он обрушил свой удар, посмел поднять руку. Телохранители короля, скопом набросившиеся на него, тут же изрубили отважного конника.
Сеча началась. Жестокая и кровавая. Визг и скрежет железа, стоны, вскрики, ржание коней, хрипы сотен глоток — всё сплелось в единый неумолчный гул. Всё забылось бойцами — мать, родина, жизнь, всё устремилось у каждого в одно желание, в одну страсть — убить, убить, убить. Арифметика боя была проста: не убьёшь ты, убьют тебя.
Но если второй эскадрон Остороготского полка рассчитывал вступить в бой не сразу, а несколько позже и оттого даже не обнажал оружия, то расчёты сии здесь были опрокинуты. В считанные минуты полк был окружён, и в сражение принуждены были вступить оба эскадрона почти одновременно.
Битва в окружении, увы, не удваивает силы окружённых, напротив, способствует замешательству в их рядах, нередко переходящему в панику. Именно на это рассчитывал генерал Боур, приказав своим кавалеристам окружить шведские эскадроны и уничтожить.
Но паники не было. Шведы дрались с отчаянной храбростью и мужеством, видимо вдохновлённые присутствием любимого короля в их рядах.
Русские не знали о том, что сам король находится на поле брани, да и как было его узнать в пропылённом простом кафтане, в сапогах с налипшей засохшей грязью. От других этого бойца отличало лишь то, что многие, жертвуя собой, прикрывали его. К чести Карла надо сказать, что он сам не прятался, а кидался в любую свалку, великолепно управляясь с тяжёлой длинной шпагой.
Под ним убили коня, который, падая, едва не придавил своего седока. Оказавшись на земле, Карл вертелся юлой, отражая, казалось бы, смертельные выпады русских кавалеристов.
Он был бы давно убит, не заслоняй его преданные драгуны. Русские изрубили первый и второй эскадроны. Если б они знали, что среди уцелевшей горстки отбивается сам король Швеции, возможно, в этом бою и закончился бы поход новоявленного Александра Македонского.
Но и русским бой давался нелегко, они тоже потеряли много бойцов. Однако, чувствуя свой перевес над неприятелем, они дрались с таким воодушевлением, что когда со стороны шведов показалось большое подкрепление, ведомое адъютантом Хордом и генералом Розеншерном, им навстречу вымчался русский полк, уже опьяневший от рубки и крови и потому особенно страшный для врага.