Безумный барон
Шрифт:
Остальные маги, включая Елисея, тут же подключились, формируя стенки «коридора». Это было похоже на строительство моста в реальном времени, только вместо камня и балок — потоки живой энергии. И это сработало. Тени, до этого хаотично бившиеся о наши защитные поля, вдруг замерли, а потом, как по команде, устремились к световому лучу. Они не летели, они втягивались в него, как вода в водосточную трубу.
— Двигаемся! — скомандовал Легат Голицын. — Медленно, не ломая строя! Гвардия впереди, прикрывать магов!
Началось самое мучительное отступление в моей жизни. Мы шли
Я шел рядом с группой магов, внимательно следя за стабильностью «коридора». Мое «зрение» позволяло видеть то, чего не видели другие — как истончаются потоки энергии, как в «стенах» появляются микротрещины. Маги работали на пределе. Их лица покрылись испариной, губы сжались в белые нитки. Один из орловских магов, пытаясь усилить свой участок, изменил плетение, и его участок стены угрожающе выгнулся внутрь.
— Стабильность! Держи базовую схему! — рявкнул я на него, и тот, бросив на меня злой взгляд, с неохотой вернулся к первоначальному заклинанию. Они были не просто истощены, они были напуганы.
И в этот самый момент, когда напряжение достигло пика, из пепла впереди поднялось нечто.
Это был сгусток самой долины. Огромная, метров десять в высоту, фигура, сотканная из серого праха, осколков костей и концентрированного отчаяния. В ее центре, как злокачественная опухоль, пульсировало багровое ядро.
«Пепельный Генерал».
Он не полетел в наш световой коридор, видать был достаточно разумен, чтобы понять, что это ловушка. Он медленно, с неотвратимостью ледника, двинулся прямо на нас, на самый слабый участок цепи, где, сбившись в кучу, держали оборону люди барона Кривозубова.
— Гвардия, к бою! Маги, держать коридор любой ценой! — крик Легата Голицына был отчаянным. Он понимал, что его гвардейцы — капля в море против этой твари.
Я видел, как на лице Валериуса мелькнуло колебание. Он мог бы на мгновение перенаправить свой луч, ударить по монстру, но это означало бы разорвать коридор и впустить сюда всю орду теней. Он был в ловушке своего же плана.
«Они слабы. Их методы неэффективны», — прозвучал в моей голове голос Искры. Он изменился. Детская прямолинейность исчезла, уступив место холодной, почти циничной ясности. Голос был женским, правда лишенным тепла, как голос судьи, зачитывающего приговор. «Ты проиграешь. Твои союзники погибнут. Твой план провалится».
Она констатировала.
— Я не могу отвлекать магов, — прошептал я сам себе, — они на пределе.
«Они не нужны. Их свет лишь дразнит тьму. Есть более прямой путь».
Я уже знал, о чем она. Но одно дело — впитать в себя силу, и совсем другое — использовать ее. Мои руки сжали рукоять. Я вспоминал те тренировки, которые проводил втайне. Я пытался не просто восстанавливать сломанные вещи, а понимать их структуру. Я брал камень и, концентрируясь, находил в нем внутренние трещины, невидимые глазу. Я брал каплю воды и пытался силой мысли
— Ратмир, держи фланг! Елисей, не смей отвлекаться! — крикнул я и бросился наперерез монстру.
Я бежал, и в голове звучал холодный голос Искры, работающей теперь как единое целое с моим собственным разумом. Она не давала мне цифры и проценты. Она показывала мне мир таким, каким видела его сама: переплетением силовых линий, узлами энергии, точками напряжения. Я видел «Генерала» не как чудовище, а как сложную, нестабильную конструкцию. Вот его внешняя оболочка из пепла. Вот энергетические каналы, по которым течет некротическая сила. А вот — ядро. Пульсирующий сгусток, центр управления. Его уязвимая точка.
Когда я подбежал достаточно близко, я вонзил Искру в клубящуюся массу, целясь в ее «нервную систему». Я сконцентрировался, игнорируя ледяной холод, который пытался проникнуть в меня от монстра. Я нашел его — пульсирующее ядро. И нанес точечный, выверенный удар своей собственной «пустотой», направляемой Искрой.
Это был щелчок. Как будто я перерезал главный кабель в сложном устройстве. Я разорвал его внутренние связи. Я обрушил его структуру.
Огромная фигура замерла, вздрогнула, а потом с беззвучным воем начала распадаться. Не на пыль, а на сотни мелких, уже неразумных теней, которые, потеряв центр управления, инстинктивно устремились в спасительный световой коридор.
Я стоял, тяжело дыша, посреди поля, где только что было чудовище. Кривозубов и его люди смотрели на меня, разинув рты. Я спас их, спас всех. И я сделал это умом, показав невероятный уровень контроля над магией, который был немыслим для простого чернокнижника. Я выглядел как гениальный ученый, который только что обезвредил ядерную бомбу, перерезав нужный проводок.
Но эту демонстрацию видел не только Кривозубов.
Я поднял голову и встретился взглядом с Валериусом. Он все еще держал луч света, но его лицо было искажено. Это была ненависть, ледяное, шокированное узнавание. Он, находясь в центре магического потока, почувствовал это. Он не видел, что я сделал, он почувствовал природу моей силы — холодную, чужеродную, абсолютную пустоту, которую он считал порождением Хаоса.
Когда последний из наших воинов покинул долину, маги, работавшие на чистом упрямстве, одновременно оборвали свои заклинания. Световой коридор схлопнулся с тихим хлопком, и Долина Пепла снова погрузилась в свою серую, безмолвную дрему. Тени исчезли, втянутые в неизвестность. Мы вышли. Измотанные, грязные, потерявшие нескольких товарищей, зато живые.
В лагере, который мы наспех разбили на безопасном расстоянии, царила странная, гнетущая тишина. Эйфории не было. Было лишь глухое, звенящее в ушах облегчение. Орловские воины молча разбирали оружие, стараясь не смотреть в нашу сторону. Мои люди и союзники сбились в кучу, обсуждая что-то шепотом и то и дело бросая на меня косые взгляды. Я был центром этого маленького мира, его спасителем, и одновременно — его самой большой аномалией.