Безымянные боги
Шрифт:
Кроме всего прочего, после убийства Томицы, он так и не продвинулся в поисках ни на шаг. С бывшими товарищами поговорить случая не выдалось, но он твёрдо решил в ближайшее время заняться этим, даже повод придумал — узнать не было ли у убитого товарища ни с кем спора или размолвки. Жужка, которая поначалу исправно следила за Акимом, куда-то запропастилась, а больше доверить слежку было некому, не самому же следить. Уж его-то не то-то среди бела дня, и в темноте видно. Никакая подготовка не поможет, тут тебе не горы, среди домов не схоронишься.
На последней мысли Ждан чуть
В гридню десяток практически заполз. Отроки, разевая рот будто рыбы, повалились на лавки, не в силах стянуть зброю и удержать в руках казавшиеся пудовыми бердыши. Но долго разлёживаться Ждан им не позволил. Заставил подняться, отрядил Мокшу и ещё одного отрока, Гостяту, собрать пропитанные насквозь потом тегиляи и развесить сушиться, строго наказав, что если с доспехом что случиться, то шкуру сдерут сначала с него, а потом он спустит её с каждого отрока. Оружие так и вовсе под его присмотром потащили сдавать в оружейную, под замок.
Сказать по правде, от этих хозяйственных дел Ждан вымотался больше, нежели за всё время дозора, и когда пришла пора шагать домой, чувствовал себя окончательно вымотанным, зато не забыл купить на уже пустеющем торгу здоровенную чёрную курицу, такую злющую, что крестьянка, засовывала птицу в мешок, натянув на руку толстенную рукавицу, и не зря — курица даже в мешке не успокоилась: билась, яростно клокотала, пыталась клюнуть даже через мешковину. Ждан в ответ тряхнул мешок посильнее, курица сдавленно скрипнула и больше воевать не пробовала.
Дома он закинул мешок подальше, чтобы не дай боги Сияна не заметила, и пошёл в избу, желая только одного — рухнуть на лавку и не просыпаться дня три. Но судьба распорядилась иначе. Переступив порог, Ждан замер, довольно глупо хлопая ресницами, будто телок перед телегой.
Такого количества яств он не видел, даже когда попал за стол к князю-воеводе. Трудно было вообще вообразить, как за один день можно было столько наварить, напечь, нажарить, натомить и чего там ещё делают со снедью? Удивительно, что ножки у стола ещё не подломились — Сияна умудрилась запечь даже молочного поросёнка, а уж рыбы было никак не меньше пяти сортов, а ещё блины, расстегаи, пироги, ватрушки, кисели, каши, щедро сдобренные маслом и подливой. Соленья возвышались над столом словно горы, а в печи ещё что-то скворчало.
— Ты, чего это удумала, сестрица? — выдавил, наконец, Ждан. — Решила очередного жениха накормить до смерти?
— Скажешь тоже, — фыркнула Сияна, орудуя ухватом в раскалённых недрах печи. — Для тебя расстаралась.
Ждан почувствовал, как колени предательски подгибаются, а по спине пробежал холодный ручеёк. Если вдовушка так расстаралась, значит, случилось что-то действительно плохое. Нет, кормила она его, пожалуй, лучше, чем некоторые жёны мужей потчуют, на праздники старалась так, будто десятерых желала накормить, но, чтобы так, посреди обычного дня. Может, обокрали их или мор начался?
— Это чем же я заслужил такие почести? —
— А ты, что медведь ярмарочный, чтобы лакомства заслуживать? — рассмеялась Сияна. — Сам же говорил, что придёшь усталый, что беготни много, вот я и решила… Не любо тебе?
— Да, как же такое не любо? — сконфуженно пробормотал Ждан. — Благодарствую…
— А коли так, ступай, баня уже натоплена, — строго уперев руки в бока, заявила вдова.
Это заявление окончательно добило Ждана. Он не помнил ни одного случая, чтобы Сияна топила для него баню.
— Ты это… — промямлил он. — Если в прошлый раз обиделась на меня за то, что дрова не хотел колоть…
— А ну-ка, топай в баню, — не на шутку рассердилась девушка, и Ждан позорно сбежал, прихватив стопку чистого белья.
Баня, не в пример прошлым разам оказалась натоплена отлично — парная так и пылала жаром, бадья оказалась до краёв наполнена ледяной водой. Ждану поначалу стало слегка совестно, что не сам натаскал, но потом он припомнил состояние бани прошлой ночью и только вздохнул.
Когда уже разделся и хотел войти в парную, в углу что-то зашуршало, вылез хмурый и зло баенник в каком-то дырявом рубище и уперев в Ждана злой взгляд прошипел:
— Смотри у меня! Хозяюшку пожалел, а ты, коли курицу не закопаешь под порог, обварю!
— Закопаю, — успокоил его Ждан. — Приготовил уже. Дай только ночи дождаться.
Баенник отчего-то развеселился, захихикал мерзко, но напоследок сказал только:
— Воды мне грязной оставь и веник растрёпанный. Мыться буду. Давно не мылся.
Ждан только кивнул в ответ, но дух уже растворился в тени.
Попарился он отлично, не в пример прошлым попыткам. Шутка ли, думал у него с руками что-то не то, а оказывается, совсем не в нём дело было. Как бы там не сложилось, пар в этот раз был просто отличным, Ждан выбрался из бани словно заново родившимся и побрёл обратно в избу к накрытому столу.
Сияна оказывается ждала его, не садилась сама, а как пришёл, выдала такую гору угощений, что чуть не лопнул, хотя поначалу был голоден как медведь. Сияна всё это время смотрел ан него, подперев щёку ладонью, и не притронулась ни к чему.
— Ты чего сама не ешь? Отравить решила? — невпопад брякнул Ждан, спохватился, решив, что теперь уж точно нарвётся на тычок под рёбра, но Сияна в ответ только рассмеялась.
— Тогда уж, приворот-травой опоить, — чуть покраснев, ответила она.
— Это в каком смысле? — от удивления Ждан даже ложку забыл до рта донести.
Сияна молча поднялась из-за стола, шагнула к нему и поцеловала прямо в губы. Ждан хотел оттолкнуть её и поинтересоваться, всё ли у неё в порядке с головой, но почему-то вместо этого сграбастал в объятия, чувствуя под тонкой тканью тёплое гибкое девичье тело. А потом вообще стало не до объяснений.