Безымянные боги
Шрифт:
Когда всё закончилось, Ждан хотел было спросить, что на Сияну нашло, но вовремя спохватился. Подумал, что совсем уж глупостью будет допытываться сейчас, что такое стряслось. Единственное, что неприятно царапнуло по совести, так это то, что целая толпа домашних духов сейчас наблюдает, слушает и, наверняка делится мнениями о происходящем, но скоро Сияна снова прижалась к нему тёплым боком, и он как-то сразу позабыл о обо всём.
— Ты прости меня, Жданушка, — прошептала Сияна, когда они лежали обессиленные в тусклом свете столпа.
—
— Накинулась на тебя, будто волчица…
— Переживу, — рассмеялся Ждан. — Чудно только, что на тебя нашло…
— А тебе не понравилось? — она подняла голову с его груди и посмотрела в глаза.
— Раньше, просто, я тебя за сестрицу считал, — покачал головой Ждан.
— Так и было, — вздохнула вдова. — Поверишь ли, раньше только взгляну на мужчину — сердце холодом обдаёт, будто индевеет. На тебя смотрела — злость в душе гасила, сама себе напоминала, что ты мне зла не делал, а тем, кто кроме тебя приходил, так вообще бы голову оторвала, да на кольях бы развесила…
— А теперь как же?
— Вчера утром проснулась — будто камень ледяной с души упал, а тебя увидела, чуть ноги от желания не подкосились. Хорошо, что ты прочь ушёл, я хоть немного отдышалась. Сама не пойму, что это. Не было ничего такого с тех пор, как Искрен пропал, а я…
Она всхлипнула, уткнулась в грудь Ждану, и он почувствовал, как по коже побежали ручейки слёз. Не зная, как реагировать, он просто гладил мягкие волосы, плечи, спину, на этот раз без всякой страсти, а просто желая успокоить и защитить. Похоже, ничего больше и не требовалось потому, что скоро Сияна перестала всхлипывать и задышала ровно и глубоко, уснув, будто ребёнок.
***
Приятные неожиданности, конечно, на то и приятные, чтобы радоваться, но забывать о данном слове тоже нехорошо. Так что Ждан аккуратно переложил спящую Сияну на бок,на цыпочках прокрался во двор, достал из сарая заступ, мешок с притихшей курицей и пошёл делать подношение баеннику. Копать утоптанную землю оказалось нелегко, но он справился, затем достал из мешка сонную курицу, резко скрутил птичью шею и уложил обмякшую тушку на дно ямы.
— Прими подношение, за доброту, да за помощь твою, — с поклоном произнёс Ждан и взялся забрасывать яму землёй.
Конечно, баенник не то что не добрый, а злющий, будто тысяча упырей, но полагается с почтением, да и не кривил десятник душой, когда благодарил за помощь, тяжело бы пришлось без неё.
Дверь бани тихонько скрипнула, и из-за неё выглянула сердитая физиономия с растрёпанной бородой. Баенник бросил взгляд на курицу, одобрительно кивнул и произнёс:
— За подношение благодарствую, а если хозяюшку обидишь, обварю!
Ждан от такого одобрения застыл будто столб соляной, а баенник
Когда закончил засыпать яму, утрамбовывать, разметать землю, чтобы не так заметно было, было уже далеко за полночь. Сложил заступ с мешком в сарае и собрался было спать, но не тут-то было.
В сенях его уже дожидался Бородыня и вид у домового был крайне встревоженный.
— Беда, Ждан Всеславич, — отводя взгляд, пробормотал он, комкая в руках какую-то тряпку.
— Что ещё произошло? — прошептал Ждан, опускаясь на лавку.
— Ведьма-то не померла! — выпалил домовой и от избытка чувств даже за голову схватился. — Не померла, гадина! Тряхануло её знатно, да не добило… Теперь она силы набирается, а как наберётся, тут и конец нам всем… Нас же и искать не надо…
— А разве она колдовать сможет? — удивился Ждан? — Мы же ей хвост прищемили.
— Скажешь тоже, хвост, — только отмахнулся домовик. — Силы лишили… да ненадолго.
— И что делать теперь?
— Искать, — хмуро откликнулся Бородыня. — Бабу хворую или девку… Так, чтобы неожиданно захворала.
Ждан хотел что-то ответить, но тут его будто молнией ударило, даже во рту пересохло от неожиданной догадки.
— Погоди, Бородыня, — перебил он домового, окторый снова было начал причитать. — Хворая, говоришь?
Домовой только кивнул и тоскливо посмотрел на десятника.
— У князя-воеводы неожиданно дочь заболела, — произнёс Ждан. — Решили, что отравили её, но душегубов так и не нашли.
— Да, ты что?! — домовик даже подпрыгнул на месте. — А какова она из себя?
Ждан по памяти описал, а когда сказал про родинку на щеке, глаза у Бородыни стали как две плошки.
— Она, стервь, — прошептал домовой. — Она, змея поганая…
Ждану от этих слов стало совсем нехорошо. Он вообще надеялся, что ведьма — это какая-то деревенская девка, которая от своей же чёрной ворожбы помрёт тихонько и дело с концом, а тут княжья дочь.
— И что теперь делать? — спросил он тупо.
— Как что? — удивился домовой. — Удавить гадину и все дела!
— Ты, Бородыня, соображаешь, что городишь? — дрогнувшим голосом спросил Ждан. — Это же не чернавка какая-нибудь, дочь княжья!
— Это ты не понимаешь, Ждан Всеславич! — взвился домовик. — Настоящую княжью дочь давно уже вороны растащили по косточкам, а ведьма под её личиной, да в воеводском тереме, будто паучиха обосновалась и жирует. Сейчас мы её пришибли, да она отойдёт, отъестся и тогда никому уже не спустит и ошибок не повторит. Хорошо, если нас только пришибёт, а ежели весь посад уморит?