Безымянные боги
Шрифт:
— Осуждаешь? Может, изголодалась баба, да и Лану видать, надоело самому портки стирать и кашу из общего котла жевать.
— Так-то оно так, да только негоже воину слюнями капать, будто кобелю, а бабе самой на милого кидаться. Неправильно это.
Ждан только головой покачал, не желая продолжать неприятный разговор. Рассказ стражника всколыхнул в душе что-то нехорошее, будто поднялось со дна мутное облачко. Он выяснил, где вдова жила, попрощался со стражниками и двинулся прочь.
Дом вдовы стоял на
Само подворье выглядело крепким, но чувствовалось, что давно здесь нет мужской руки — кое-где плетень покосился, где-то трава затянула огород, да и на самом доме резной наличник крыльца разболтался и едва держался. Хотя может быть это Ждану с его намётанным в дозорах взглядом всё в глаза бросается, иной пройдёт мимо и не заметит запустения.
А вот, то, что скотины не видно странно. Ладно коровы нет, подумаешь дело, но, чтобы по двору куры не шастали, или не паслась коза на привязи, да и собачку-пустобрёха неплохо бы завести с таким-то тыном. Но, вопреки всему, во дворе пусто, разве что чирикают воробьи в кустах.
Ждан сначала хотел, не скрываясь пройти в избу, но увиденное заставило его резко поменять планы и вместо того, чтобы пройти напрямки, он свернул с тропинки к дому, нырнул в кусты и замер, распластавшись на траве, так чтобы со двора его никак не разглядели. Конечно, если будут его специально выглядывать могут и заметить, но отроков почивший Злобыня гонял так, что не то что лиходей, никакой упырь сразу разглядеть не смог бы. Жалко только, что, и порты, и рубаху зазеленит.
Ожидание продлилось недолго — скрипнула дверь, и из избы выскользнул чернявый лохматый мужичонка, совсем не похожий на высоченного светловолосого Лана. Окинув двор цепким взглядом, мужичонка двинулся в дальнюю часть двора, где, похоже, было отхожее место. Десятника мужичок не заметил и вскоре преспокойно вернулся обратно в избу, откуда сразу послышались приглушённые голоса и звук ударов. Ждан порадовался, что по летнему времени, ставни широко распахнуты. Жаль, что к дому не подступают никакие заросли, он подумал было, что придётся ждать темноты, но вовремя вспомнил про шапку баенника, достал из-за пазухи потрёпанный колпак, натянул поглубже и чуть не выругался от неожиданности, не увидев собственных рук. Посидел немного, привыкая к новому состоянию и медленно, чтобы ни одна тростинка не ворохнулась, двинулся к распахнутому окну.
Никто его не заметил, да и тем, кто сидел в избе, похоже, было не до незваных гостей. Подобравшись к окну, Ждан осторожно заглянул внутрь и увидел, что посреди горницы расположились четверо — один, тот самый плюгавый мужичок, выходивший во двор, притулился в углу, потирая припухшую скулу. У стола сидели двое здоровяков в кожаных куртках с металлическими нашлёпками, такие любят носить разбойники, и весит легче, чем кольчуга, и не звенит, и от любого секущего удара убережёт, в случае чего. Один из здоровяков, лысый, с вислыми усами, сосредоточенно протирал тряпицей длинную саблю, второй, с лицом простецким, даже обманчиво добрым, поганил столешницу, вырезая на ней что-то кинжалом. Ждан чуть не сплюнул от омерзения, стол — длань божья, через него боги людям милость
— Я вам что сказал, балябы[2]?! — прорычал ражий, обводя взглядом всех троих. — Во двор ни шагу!
— Так мы и услышали, — спокойно ответил лысый, не отрываясь от полировки сабли. — Это, вон, Блуд непонятливый.
— Да, что-я-то?! — вскинулся плюгавый. — Прижало, до ветру…
— Я тебе мехирь[3] твой поганый отсеку сейчас, — прорычал ражий. — А зев зашью, чтобы ты пива больше ни капли не выпил.
Плюгавый Блуд молча сжался, видно слова главаря небыли пустой угрозой, зато сидевшие за столом заржали, будто услышали, что-то смешное.
— Тихо всем! — осадил их ражий.
— Да, что ты так расквохтался, Дан? — подал голос тип с кинжалом. — Мы и так уже второй день сидим, ждём впустую. И, кого ждём? Мальчишку какого-то. Понапридумывали каких-то уловок, что ты, что этот… который заплатил, а толку? Ну, не сдержался Блуд, ну, выскочил до ветру. Бывает, и за худшие проступки милуют. Или ты чуди боишься? Вон, первого порешили, и бабу его тоже. А говорили, будто они чуть ли не самими волхвами заговорённые.
— Ты, Крапива, язык прибери, а то уже по полу волочится, — чуть тише, но с явной угрозой ответил Дан. Тех двоих мы легко порешили потому, что они опоённые были, а тот, кого ждём, трезвый будет. Или ты не слыхал, как Гостята этого мальца взялся убить? И где он теперь? Гниёт он где-то в канаве, и червей кормит. Тем более что нам строго настрого запрещено его резать да колоть. Только душить. Это все услышали?
Блуд согласно закивал, а вот остальные двое лишь недовольно переглянулись.
— С чего это? — протянул лысый. — Лучше уж сабелькой по шее…
— Я тебе, Вук, потом эту сабельку знаешь, куда запихну? — прорычал Дан. — Если справим всё не так, как велено, нам не то, что не заплатят, а всех на корм рыбе пустят.
— Утечём, — отмахнулся тип с кинжалом. — В первый раз, что ли?
— Ты, я смотрю, у нас самым умным стал, — прищурился Дан. — Так, я тебе скажу, что в этот раз не выйдет утечь.
— Тогда как заказчик заартчится мы его…
Кинжал со свистом вспорол воздух.
— Это ты перед девками гулящими будешь хвастать, — осадил ражий. — Здесь такое не пройдёт. Надо сделать всё так, как велели, тогда и с прибытком останемся, и наше всё сохраним. Потому повторяю — никуда из избы не выходим, ждём чудского парня, с бляхой десятника на груди, как войдёт в избу — двое за руки, один в ноги кидается и на пол валим, душить буду я сам. Как перестанет дёргаться — верёвку через балку и его, уже покойника — в петлю, вроде как сам удавился.