Беззаветные охотники

Greko

— Я знала, что все будет хорошо! — пожала плечами царственная особа. — А потом, разве ты предпочел бы, чтобы я расспрашивала или чтобы я любила тебя?

«Э. Э. Э! — я забеспокоился. — Сейчас опять вывернется, зараза! Так я мата не поставлю!»

— И? — Тамара ждала ответа.

— Конечно, чтобы любила!

— Ну, вот! А теперь рассказывай!

Я вкратце все изложил. Строил рассказ так, чтобы кульминацией прозвучала финальная фраза.

— Император дарит нам дом!

И застыл с глупой улыбкой, ожидая восторженного визга жены, хлопаний в ладоши, прыжков по кровати с непременными «Ах, мой Коста! Ах, мой герой! Ах, муженёк!

Ай, молодца!»

Тамара улыбнулась, глядя на меня.

— Ну, ладно! За это можешь поцеловать мне ножку! — сказала, сделав шаг ко мне.

Нет! Никогда мне её не переиграть! Я усмехнулся и приник губами к её идеальной, будто вылепленной, коленке.

Глава 3

Вася. Окрестности крепости Грозная, конец осени — декабрь 1838 года.

Первый бежавший, размахивая кинжалом с лезвием более полуметра, до Васи и Глаши не добрался. Милов долго не рассусоливал, за спину любовницу не прятал со словами: «Сейчас разберусь!» Он просто метнул подарок Бахадура, целя супостату в живот. Нормально вышло, глубоко воткнулась стальная полоска. Не пропали даром уроки алжирца. Чечен сложился пополам. На его лице удивленное выражение сменило обиженное. И тут же морозный стылый воздух огласил жалобный крик. Налётчик рухнул на землю, уронив свою железяку и прижав руки к животу. Приятный аромат засыпающего яблоневого сада перебил мерзкий запах утробы. Не жилец!

Бежавший следом споткнулся о тело напарника и кубарем покатился в сторону Васи. Тот и рад. Любимый нож-горлорез был уже в руке. Бравый унтер без затей ткнул острием в так удачно подставленную шею в районе яремной вены. Тут же добавил укол в подключичную область слева от шеи. Смертельно раненый супостат растянулся плашмя. Темная кровь непрерывной струей оросила стылую землю. Глаша пронзительно завизжала.

Третий налетчик резко затормозил. С недоумением пялился на поверженных за несколько секунд товарищей. Спокойный вид Васи, перебрасывавшего из руки в руку странный нож, ввел его в ступор. Чеченец сделал шаг назад, изготовившись к битве не на жизнь, а на смерть. Жертва, «дичь» оказалась до крайности кусача.

Прошлой ночью троица из далекого чеченского аула у Качалыковского хребта переправилась через ледяной Терек. Надули воздухом бурдюки с лямками. Переплыли. Затаились в леске у воды. Кое-как обогрелись и весь день пролежали в засаде. Казачьи патрули их не заметили.

У хищников было два варианта.

Они могли подкараулить проезжего на дороге, ведущей в станицу. В одиночку никто обычно не ездил, но небольшой группой — завсегда пожалуйста. Короткая сшибка, удачно разряженные пистолеты — и вот уже важного русского чиновника волокут к реке, чтобы полузахлебнувшегося и перепуганного до испачканных портков уруса тайными тропами доставить в родной аул. А потом переговоры и много-много серебра, которое позволит достойно пережить голодную зиму.

Чеченцев не остановил урок, преподанный всем кавказцам генералом Ермоловым. Когда они захватили майора Шевцова и потребовали гигантский выкуп, генерал пообещал повесить всех князей, в землях которых случился захват. В итоге, майора выкупил аварский хан. А чеченцев все их соседи слезно попросили поумерить пыл. Впрочем, ичкерийцы, испокон века жившие набегами и грабежом, мало прислушались к подобной просьбе. Поумерили не пыл, а жадность, и дело с захватом пленников с последующим выкупом поставили на широкую

ногу.

Второй вариант был не менее популярен. Подкрадывались к станице и хватали зазевавшихся казачек. На русских баб в горах был большой спрос.

Именно так и решили действовать Нохчо, Чаброз и Ваха. Но что-то пошло не по плану. Нохчо и здоровенный Чаброз валялись на земле, истекая кровью. А Ваха прикидывал: или вступить в отчаянную схватку с урусом, или сбежать, раз все пошло не так.

— Салам, чечен! — окликнул его Вася. — Хани вача (иди сюда — искаженный аварский — авт.)!

В прошлой жизни Милову довелось побывать в дагестанском селе Кванхидатли в Болхинском районе. Друг пригласил, с которым вместе воевали. Как раз там он и познакомился с методами добычи соли из земли, которые не так давно продемонстрировал Исмал-оку и Кочениссе. В том же ауле он понахватался аварских слов. Говорил, конечно, страшно коверкая язык, но даже этого скудного и корявого запаса ему хватило, чтобы ошеломить чеченца.

— Эээ… Да я тебя знаю, — перешел на русский Вася. — Это же был ты, кого я отпустил голышом не так давно?!

Ваха застыл столбом. Он тоже узнал уруса, который столь издевательски с ним поступил. Мало того, что не прирезал. Так еще и кинжал дедовский утопил в реке. Когда русские ушли, чеченец с трудом его нашел. Он уже открыл рот, чтобы разразиться потоком ругательств, но не учел одного: Милов заговаривал ему зубы.

Вася прыгнул вперед. Крутанулся по земле кувырком с выходом в ноги. И уронил Ваху на землю, резко дернув его за лодыжки. Приставил нож к горлу, коленом фиксируя руку с кинжалом. Надавил посильнее. Чеченец со стоном выпустил кинжал.

— Что же мне с тобой делать, басурманин? А? Молчишь? Ну-ну.

Вася вздернул на ноги ошалевшего Ваху, выкручивая ему руку и вздергивая ее вверх. Гололобый согнулся. Засеменил ногами в сторону реки, направляемый ненавистным урусом и беспрестанно ругаясь сквозь зубы. Шум поднимать он не хотел.

— Бог троицу любит! — назидательно молвил Милов. — Один раз отпустил. Второй — тоже отпущу. Поймаю в третий — зарэжу!

Унтер страшно оскалился, отпустив выкрученную руку и развернув к себе лицом Ваху. Схватил его за грудки. Приподнял над землей и швырнул спиной вперед с небольшого обрыва у воды. Прямо в полноводный неторопливый Терек. Повезет, выплывет!

Ваха забил руками, пытаясь справиться с течением. Отчаяние, вызванное новым унижением, его захлестывало с головой. Но неистребимая жажды жизни победила.

— Урус! Бурдук! Бурдук дай! — закричал он, отплевываясь от воды и указывая рукой на место захоронки средств переправы.

Вася сообразил, что от него требовалось. Отошел в направлении, указанном чеченцем. И с радостью обнаружил бурку со сложенными на ней ружьями и пистолетами. А также три несуразных надутых бурдюка, напоминавших детскую поделку человеческого туловища с торчащими в разные стороны подобием рук.

«Это я удачно зашел!» — присвистнул Вася, сообразив, что лут попался богатый.

Он подхватил один бурдюк. Быстро вернулся на берег и швырнул спасительное средство чеченцу. Не оглядываясь и не дожидаясь конца эпопеи с обратным форсированием Терека, Милов споро собрал привалившее богатство, скрутив его в тугой рулон из бурки. Донес его до первого пострадавшего. Чеченец мучительно стонал. Вася, недолго думая, его прикончил. Дождался, пока отойдет. Вытащил подарок Бахадура. Обтер от дерьма о рваный бешмет налетчика.