Билет на всю вечность : Повесть об Эрмитаже. В трех частях. Часть третья
Шрифт:
Была бы охота позориться. Есть, конечно, способ прекратить конфликт: разметать это чертово гнездо, расселить, разогнать — или хотя бы отселить в другую палату эту раздражающую всех постную рожу. «А куда? А не будет ли там так же? — спросил он себя, и себе же сам ответил: — Некуда. Будет то же самое».
Таким нехитрым образом Колька волей-неволей пришел к тому же выводу, что и взрослые: «Сами разберутся».
На этом успокоившись, он покинул помещение и намылился к Оле. Однако сегодня не судьба была добраться до обители любимой девушки и тарелки акимовского борща. Выйдя за ворота, он немедленно натолкнулся на Анчутку. Приятель, подняв воротник, слонялся туда-сюда сразу за воротами, пиная
Пожарский молча протянул руку, Яшка пожал и перешел к делу:
— Там с Пельменем совсем дело швах.
— В каком это смысле?
— В прямом. Ты как, закончил? Погнали, не то совсем скукожится, а хоронить не на что.
Они направились к другой общаге, фабричной, где проживали на казенных хлебах Яшка с Андрюхой.
Глава 10
Акимов же, в отличие от Кольки, имел больше шансов быстрее добраться до дома и горячего ужина. Он думал сначала сгонять до «Родины», может, командованию понадобится помощь, но легко успокоился на том, что руководство само вызвалось снять все вопросы, да еще и разворчалось, что подчиненные его списать норовят.
Сергей шагал, покуривая. Моросил, усиливаясь, дождь, кругом было тепло, сыро и уютно так, как может быть уютно осенью на окраине Москвы, когда на ногах хорошие сапоги, на тебе добротный плащ, а впереди маячит светлый дом, горячий чайник и теплая постель. Благодушный и спокойный, Сергей лишь поежился, вспомнив нехороший разговор с Введенской-старшей.
Сначала он пыхтел, словно чайник, но, поостыв, не мог не признать, что женщина права. Она вообще мудрее и дальновиднее, чем желает казаться. Возникли даже серьезные подозрения в том, что не она ли все это подстроила, с Сонькой? Не будь она известна как страшная наседка, можно было бы рискнуть предположить, что она специально вывесила полушубок, позволив строптивой дочке испугаться как следует, чтобы раз и навсегда оценила преимущества наличия мамочки, всегда готовой встретить с темной улицы.
Ведь это всегда неплохо, когда тебя кто-то поджидает. Вот как сейчас. Окна их комнат светились, Ольга была дома. Значит, Кольке сегодня недосуг зайти к ней, застрял где-то по своей педагогической части. Веры точно еще не было, у нее сегодня очередная комиссия, а потом еще и ночное бдение с главным бухгалтером, у которого опять искания и пересортица.
Жену жалко, а для акимовских целей это весьма кстати. Он желал поговорить с падчерицей наедине. Ведь ее мама, а его супруга, хотя и женщина выдающихся достоинств, регулярно строит из себя чуткого, дальновидного и, того хуже, объективного руководителя, а Гладкова-младшая, хитрая лиса, не преминет скрыться за мамин авторитет. Ни Вера Владимировна, ни Акимов — а оба почитали себя главами семейства — не станут опускаться до ссор при дочери.
Итак, плацдарм свободен, и нечего время терять. Акимов вошел в подъезд, поднялся по лестнице, открыл двери, прошел по коридору, проник тихонько в комнату, разулся, пристроил плащ на вешалку, поздоровался.
— Здрасте, Сергей Палыч. — Оля сидела паинька-паинькой, корпя над своими учебниками, надо думать, английского языка.
Новое послушание себе нашла. Немецкий она знала прилично, а тут решила английским овладеть. Объективно это отличное занятие для приличной девицы, субъективно — лучше б готовить выучилась. Или вышивать.
Да, этот змеиный язык Акимов на дух не переносил еще со службы в Заполярье. Пришлось тогда иметь дело с английскими союзничками, что оставило исключительно кислое послевкусие. И сами они барахло, и их хваленые «спидфайеры» [496] , которые летчики иначе как «фрайерами»
И к тому же была у Сергея еще одна претензия личного характера: впоследствии, когда поступили новые, «усовершенствованные» «харикейны» [497] , на одном из них был сбит обычным сто девятым «мессером» замполит, золотой мужик. Он-то, к слову, еще тогда пророчески говорил: не братайтесь с этими вот джентльменами.
496
Supermarine Spitfire — британский истребитель времен Второй мировой войны.
497
Hawker Hurricane — британский одноместный истребитель времен Второй мировой войны.
Да больно надо, никто и не рвался с ними брататься.
Помимо родного летчики языков не ведали, кое-кто шпрехал через пень-колоду, а англичане, кроме своего наречия, никакого иного знать не хотели. Они вообще носы нещадно задирали.
И вот, когда нет особой необходимости, по доброй воле свободная советская девушка, комсомолка, сидит, учит это кхеканье и шипение. Оля регулярно проводила ему политинформацию, втолковывая важность изучения языка наиболее вероятного противника, и цитировала фултонскую речь Черчилля, а также кинофильм «Небесный тихоход»: мол, на войне знание языков обязательно. Сергей огрызался и отмахивался. Хотя, с другой стороны, чем он недоволен: ведь в кои-то веки не слоняется абы где, под дождем в темноте, а сидит смирно, учится, книжки читает.
Однако… что это за литература у нее?
Ольга не успела убрать следы криминала, и теперь воровато прикрывала тетрадочкой некую книжку. Орлиным оком Акимов оценил объект — никакой это не учебник. Падчерица, как оказалось, штудирует не образовательную литературу, а некий потрепанный том, заботливо обернутый пожелтелой газеткой.
«Дорогая, это номер для дурачков», — подумал он, но вслух с отцовским одобрением уточнил:
— Занимаешься? Молодец.
И, уверенно взяв «учебник», открыл его. Ничего себе! Язык-то в самом деле английский, но что за картиночки тут! Одна, вторая, третья — ого! Одна другой краше и перченее. Вот и разгадка того, по какой причине учащиеся младших классов, — они же завсегдатаи школьной библиотеки и приятельницы Ольги, — теперь до визгов опасаются ходить по сумеркам, и в дополнение в каждой незнакомой бабе видят угрозу жизни и здоровью, в каждом полушубке — привидение.
На картинке были изображены три особы женского пола. Все в белых балахонах, растрепанные и скалящие зубы, острые, похлеще собачьих. К тому же с клыков щедрыми ручьями стекала старательно нарисованная яркая кровь.
— Насколько я понимаю, этими вот дамочками ты девчонок застращала, — с уверенностью заявил Сергей.
Ольга поняла, что засыпалась, но ничуть не смутилась, запросто призналась:
— Не совсем только этими. Просто они самые выпуклые!
Акимов, не сдержавшись, хохотнул:
— Это присутствует. Красочные. Только, позволь узнать, почему не вся идеологически невыдержанная литература давным-давно не списана?
— Она и списана, — весело успокоила Ольга, — не переживайте. В библиотеке книжек этих нет.
— Но они есть.
— А вот и нет, — еще веселее заверила девушка. — Так что и не старайтесь, не найдете.
— Мне и ни к чему.
— Вот то-то. Вам ни к чему, а мне в педагогических целях очень пригодилось. Правда, пришлось туману напустить и провернуть целую операцию. В воспитательных целях!