Бисквитка
Шрифт:
И точно, выпил Трифон Моисеевич водочки, закуску в рот бросил, и возбуждённо потирая руки, доложил:
– Может, слыхали, господа хорошие, чего деется-то. Говорят, к самому царю-батюшке на воздушном шаре монахиня секретная прилетала, вся в чёрном, и объявила о рождении антихриста, ждите, говорит, теперь погибели всего живого. Народишко и всполошился. В деревнях, не скажу чтобы во всех, но во многих, крестьяне всю скотину повырезали, лишь бы успеть до назначенной даты съесть - не пропадать же добру. А в церквах иконы кровавыми слезами плачут, лампады сами собой зажигаются, вот те крест! Сами знаете, не к
Григорий мигнул лукавым голубым глазом да брякнул:
– Не сомневайся, Трифон Моисеевич, конец света непременно будет, как иначе. Если исток имеется, то и конечная точка обязательно на место встанет. Так что самое время в прегрешениях покаяться, душу от тяжкого груза освободить.
– Э, нет, погожу пока грехи ворошить, - хитро улыбнулся старик, - мне тут шепнули, вроде бы губернатор наш срочную депешу получил, чтобы ту брошюрку вредную, откуда слухи пошли, из продажи изъять, заменить её на другую, в которой чёрным по белому написано, что никакого светопреставления не ожидается, потому как ошиблись учёные, не те цифры в расчёт взяли, - немного подумал, повертелся вправо, влево, и добавил, - только всё одно беспокойно.
– Ничего, ничего, глядишь и обойдётся, - подвёл итог Иван Дмитриевич в надежде, что Трифон Моисеевич теперь оставит их в покое, даст о делах поговорить.
Гость, усмотрев намёк, губы поджал, вздохнул притворно-участливо:
– Эх, Иван Дмитриевич, твоими устами да… Ладно, не буду вам больше докучать, - приподнялся, дав надежду, и обратно плюхнулся, заметив, что братьям блюдо с запечённой бараниной несут, - ой, спросить забыл, как там Ташенька, дочка твоя. Слыхал, болезнь с ней приключилась какая-то странная…
Иван Дмитриевич весь внутри подобрался - кто-то из домашних явно сболтнул лишнее, - но лицо сделал как можно любезнее:
– Таша? Да нет, всё в порядке у неё, здорова, весела, буквы учит, - и не удержавшись, добавил, - ты бы словесам пустым особо не верил, людишкам-то соврать ничего не стоит.
– Ну и слава богу, что не хворает, я только рад!
– сообщил Трифон Моисеевич, пропустив мимо ушей предупреждение, слюну сглотнул и спросил робко, - позвольте, милые мои, хорошие, кусочек баранинки отведать, уж больно пахнет завлекательно.
Конечно, позволили, понимая, что иначе не отделаться. Еле дождались, когда незваный гость насытится. Наконец тот оставил их, и вычислив новую жертву, пересел за дальний столик у дверей.
Дареевы, облегчённо вздохнув, вернулись к разговорам, обсудив для начала своё участие в новом необычном проекте: купец Черняев, их общий приятель, замыслил в складчину ипподром строить, чтобы страсть свою к скаковым лошадкам потешить, да и прибыль из удовольствия извлечь. Но одному не потянуть, компаньоны нужны.
– Тотализатор - само по себе дело доходное, выгодное, - заверил он, - не сомневайтесь, к тому же там и по мелочам кой-чего заработать можно.
Сам он, как владелец крупной типографии, намеревался ещё всевозможные афишки, программки и билеты на продажу печатать, а братьям, помимо вступления в долю, предложил ресторацию открыть, чтобы болельщикам было где
Упускать такую возможность братья не стали. Удача сама в руки идёт. Пока, конечно, только планы-прожекты, но долго ли умеючи. Тут, главное, всё просчитать верно, чтоб не получилось как в поговорке известной: когда «гладко было на бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить».
Других вопросов едва коснуться успели - бежать пора. Дела, дела…
– Ах да, чуть не забыл, - спохватился Григорий при прощании, - ждём тебя со всем семейством в воскресение. Раечка необычный вечер затеяла, вроде как гость у нас намечается столичный, интересный. Не спрашивай, подробностей не знаю. Велено только передать, что отказов не принимается. Так что до встречи.
***
Раечка, обладательница стремительных манер и отменного вкуса, была неисправимо больна романтизмом, что сказывалось на всём, чего касались её тонкие пальцы, унизанные серебряными перстнями филигранной работы. Золото она не любила.
В убранстве дома не было ничего случайного, каждая вещь уместна и не нарушает общую гармонию: шелка тёплых пастельных тонов, мягкие драпировки, изящные экраны и французский фарфор; потемневшее серебро, чистить которое не разрешалось, дабы сохранить старинный вид; неброская светлая мебель плавно-изогнутых линий. Вроде бы ничего напоказ, но при внимательном рассмотрении декора, всякий, мало-мальски понимающий в роскоши человек, понимает, насколько здесь всё изыскано, дорого и ограничено лишь врождённым чувством меры хозяйки.
В гостиной, куда Рая лично провожала каждого приглашённого, обстановки было немного, зато на диванах, что стояли широким полукругом, в изобилии раскиданы подушки из узорчатых итальянских тканей, для приятной неги и душевных разговоров. Чуть поодаль, но по центру, приготовлен небольшой круглый столик из мрамора, он уже сервирован к чаю, рядом стул с высокой спинкой и резными подлокотниками, видимо, для той таинственной персоны, ради которой Рая собрала гостей. В дальних углах комнаты приглушённым светом уже мерцают сиреневые торшеры (ноябрь - месяц тёмный), но высокие канделябры из бронзы, только что расставленные на каминной полке кем-то из слуг, не оставили электрическому току шансов - вечер будет при свечах, что, несомненно, добавит загадочности картинам, на которых вместо привычных натюрмортов и портретов изображены развалины старинных замков, на фоне то безмятежной, то бунтующей природы. Новое увлечение Раечки. Прошлым летом Григорий, специально для жены, распорядился возвести в саду несколько колонн и портик в обветшалом стиле, чем страшно удивил всю округу - тратить деньги на такую глупость! Хотя руины, увитые цветами, выглядели весьма живописно.
Лакеи подали оршад. Сладкая прохладительная вода с мелко толчёным миндалём сразу привлекла внимание детей, которые пока что крутились рядом со взрослыми, а их няньки и гувернёры стояли в сторонке, готовые в любой момент увести самых маленьких, чтобы не мешали, в другую комнату, с игрушками, сладостями и фруктами. Кто-то из малышей тут же свой оршад разлил, и на себя, и на пол, разревелся с испуга, лакеи кинулись лужу вытирать, а всхлипывающего ребёнка увела нянька, чтобы переодеть в сухое и успокоить.