Благословите уходящих
Шрифт:
Культисты, зайдясь в торжествующем вое, бросились к зданиям. Закопченная, окровавленная, звероподобная толпа заполонила взлетное поле. Над массой хаоситов, словно иконы, плыли изуродованные головы гвардейцев. И тогда ворота ангаров распахнулись, и, ревя моторами, на торжествующих еретиков устремились громады бензозаправщиков, погрузчиков, остатки бронетехники сил СПО. Наваренные за ночь шипы, ковши бульдозеров, гусеницы и колёса с чавканьем погрузились в визжащую массу. Сидящие на машинах ополченцы и солдаты самообороны стреляли в толпу,
А позади, за рвами колдуны надрывались, из последних сил гоня новые и новые толпы на не желающих не только сдаваться, но и умирать защитников!
Под полем, в толще земли тоже шёл безнадёжный бой: бой со временем, бой с темнотой и ржавыми замками на бронированных дверях. Бой с разгильдяйством строителей, пренебрегавших чертежами.
Группа сапёров уже вторые сутки восстанавливала систему самоуничтожения плазменного реактора. Шесть направленных зарядов для уничтожения предохранительных устройств. Сырые, частично затопленные коридоры, тусклый аварийный свет. Вышедшая из строя проводка подрыва, наскоро проложенные прямо по щербатому полу кабели взамен поврежденных. Безумие, плещущееся в красных от бессонницы глазах сержанта и старшего теха.
— Сэр, кажется есть! — Техник, уже неразличимого возраста, радостно щёлкал тумблерами на зондовом тестере. — Мы нашли обрыв, двести шестой отсек, разрыв кабеля…
Жуткий вой прервал радостный доклад. Из стены, разрывая вдруг ставший резиноподобным бетон, вырвалась лиловая фигура. Коридор залил фиолетовый свет, с потолка посыпались куски кладки… Лязгнули челюсти, и разорванное напополам человеческое тело отлетело в темноту прохода, упал и покатился фонарь. Застыло светлое пятно на стене. Темноту прорезали всполохи выстрелов, взвизг цепного меча гвардейца и яркий огонь плазменного резака техника… Лиловая фигура заметалась по стенам и потолку, прыгая и переворачиваясь на лету. Голова техника слетела с плеч и поскакала по полу, из дёргающегося тела хлестнул фонтан крови… И тогда к врагу полетел небольшой предмет и, ударившись о стену, замер. Отродье хаоса что-то почувствовав, метнулось к упавшей вещи. Мордиец поднял средний палец на вытянутой руке и что-то крикнул, прыгая за угол… Грянул взрыв…
По искрошенному бетонному полу полз человек. Ещё утром, он, наверное, был солдатом, воином-защитником Империума. Но сейчас он был просто человеком. Простым, слабым человеком с перебитыми осколками ногами, истекающим кровью. Во имя всего человеческого он полз, полз вдоль кабеля, ища проклятый обрыв.
Уже на грани беспамятства гвардеец увидел упавшую бетонную балку, перебившую провод. Со стоном он перевалил свое изуродованное тело через груду обломков, дотянулся рукой до обрывков и понял, что силы оставили его, белая пелена захлестнула взор…
Сквозь черную пелену, застилающую взор, человек взмолился:
—
Уже умирая, он увидел вспышку золотого света, и женщину в потрепанном, но чистом полевом камуфляже, что села рядом с ним, за спиной её угадывались смутные силуэты. Тёплая легкая ладонь легла на лоб, прогоняя боль…
И сомкнулись зубы на обрывках кабеля…
Яркая синяя вспышка озарила полуостров. Свет образовал гигантскую полусферу, растущую из земли. В эпицентре все живое и неживое было испепелено мгновенным тепловым ударом. Исчезали тела в чудовищном жаре освободившейся плазмы, испарялась сталь, и тек рокирит построек. Через несколько секунд яркую полусферу заволокло тучей пыли, поднявшейся от земли, а следом за светом, ломая деревья как лучинки и разрывая на куски бронетехнику, пошла ударная волна. А в центре полуострова вставал гигантский дымно-пылевой гриб, словно последний памятник всем павшим на этом клочке земли.
Те, кого потом назовут «Лесными крысами», ощутили сотрясение даже в восьмидесяти километрах от космопорта. Сначала под ногами затряслась земля, а после ослабевшая ударная волна колыхнула ветви, и отделение остановилось.
— Разворачивай вокс, — приказал Диего связнику. Тот начал колдовать над своей техникой.
— Готово, — гвардеец протянул капитану гарнитуру. Рядом бойцы занимали позиции, образуя защитный периметр.
— Всему сводному батальону. Говорит капитан Диего Веласкес. Как старший из оставшихся на планете в живых офицеров, принимаю командование планетарным гарнизоном на себя. Слушай мою команду: мы остались крайним верным Империуму соединением на планете. Все, кто не хочет драться, могут бросить оружие, снять форму и пытаться выжить, — комиссар, услышав такие слова, потянулся к оружию. Легкое прикосновение к плечу заставило его обернуться, рядом стоящий карминец покачал головой. Боец не тянулся к лазгану, не делал угрожающих жестов, но что-то во взгляде и позе заставило комиссара аккуратно и спокойно отвести руку от рукоятки пистолета.
— Но гвардия вернется на эту планету, и тогда вы горько пожалеете о своем решении, — словно не заметив возню за спиной, продолжал Диего. — Если же я встречу вас до того, вы пожалеете еще раньше. А теперь за работу, и пусть мрази проклянут тот день, когда они пришли в этот мир!!! Конец связи.
А потом начался ещё один акт бесконечного спектакля, под названием ВОЙНА. Спектакля, в котором очень многие так и не дождались финальных аплодисментов.
Но дождались цветов.
— В общем, есть, отче, розарии и побольше вашего, — словно очнувшись ото сна, офицер дёрнул головой и резко развернулся.
Скрипнула земля под каблуками сапог. И морщинистая рука монаха благословила удаляющуюся спину.