Блатные из тридевятого царства
Шрифт:
– - Мама, как же так? Вчера пороли за то, что рано, сегодня -- поздно, когда ж ему носить?
– - Вовремя, -- отрезала женщина и, взглянув на меня, сменила тему: -- А этот кто таков будет? Новый конюх, али дворник? Ну и рожа противная, определи-ка его ко мне в прислугу, может, сгодится на что.
– - Нинель Абрамовна, -- заюлил князь, -- к чему вам лишние траты, да и не сподручно господину Пахану на побегушках бегать, он есть персона дипломатическая и напрочь на всякие холопские дела непригодный.
– - Дипломат, стало быть. Любопытно.
– - Пиримидоновская теща трижды обошла
– - Любопытно, -- повторила она во второй раз, облизывая сухие растрескавшиеся губы.
– - И чего там новенького в Европах? А то прибываем здесь, как в тюрьме, света белого не видим. В этом годе еще ни разу в Парижу не были.
– - А кто дважды на курорт ездил?
– - Вскипел князь.
– - Кто на море отдыхал? Негра полюбовника для меня, что ли, из Африки выписали!
– - Гляди-ка, разошелся! Распетушился перед дипломатом!
– - Подбоченилась Нинель Абрамовна.
– - Ну и что с того, что мой Джим черный? Могу я себе хоть раз в жизни каприз дамский позволить?
– - Мама, в вашем возрасти пора не о капризах, а о Господе Боге думать, -- ляпнул, не подумав, князь. Прикусил язык, но поздно, слово не воробей.
С тещей приключился удар. Она схватилась за дряблую грудь и без чувств рухнула на пол. Через мгновение рядом с ней приземлился князь. У моих ног образовалось два бездыханных тела. Я не знал что делать, впору самому присоединиться к этой душевной компании, да жаль, не успел. По паркету зацокали каблучки, в светлицу впорхнуло милейшие белокурое создание с фигурой Винеры.
– - Стража! Схватить душегуба!
– - Разнесся по коридорам девичий визг.
Когда трое стрельцов повисло на моей спине, я понял, кого именно имела в виду княжеская супруга.
На мое счастье Нинель Абрамовна быстро совладала с собой, приоткрыв один глаз, она прошипела посиневшими губами:
– - Оставьте его ироды. То ж посол заморский, чего про нас в Парижу подумают.
– - Ох, маменька, вы живы!
– - Прослезилась заботливая дочь, носок ее атласной туфли ткнулся в бок князя.
– - Вставай, хватит лодыря гонять. Прикажи лошадей запрячь, мы с мамам на базар ехать желаем.
Веки князя дрогнули, на секунду разлепились, он подмигнул мне и опять претворился трупом. Попытки привести Пиримидона в чувство оказались безрезультатны.
– - Пойдем, доченька, -- проворчала разобиженная теща. Кокетливо поправила измятое платье. Старческий рот оскалился в приторной гадко-сладко-стервозной улыбке, а подведенные сажей глаза уставились на меня.
– - Не желаете с нами, господин посол? Во всем княжестве кроме меня да дочки ни одного приличного человека, словом перемолвиться не с кем.
– - От чего ж не согласится, -- ответил я, сгорая от желания покинуть княжеский двор.
В пролетке мне выпало сидеть рука об руку с Нинель Абрамовной. Княгиня, обложившись подушками, устроилась напротив. Тонкие пальцы, утыканные перстнями, нервно теребили расшитый золотом поясок сарафана. Я невольно залюбовался, красивая девка, хоть и стерва, но как показывает жизнь -- одно другому не мешает. Дежурный стрелец распахнул ворота, мы выехали со двора.
Нескончаемая женская болтовня
За ближайшим прилавком высокая стройная девка бойко торгует цветными бусами, блеск ее счастливых глаз незамедлительно привлек внимание Нинель Абрамовны.
– - Чего Марфа сияет, как самовар на пасху?
– - Известно чего, -- с готовностью отозвалась дочка, -- на днях замуж выскочила за Устина Шапкина.
– - За Устина!
– - подпрыгнула Нинель Абрамовна.
– - Уж ни его ли покос рядом с Тоськиной пашней?
– - Верно слово -- его.
– - А если Устин нынче косить задумал, да с дальнего конца зачал -- в обед аккурат на межу выйдет. Может такое случиться?
– - А от чего ж не случиться, мужик работящий, ежели косить удумал -- может.
– - А если Тоське с утра приспичило на пашню сбегать, да к полудню к меже подойти... Возможно же такое?
– - И такое возможно, -- согласилась дочь.
– - Чего ж к меже не подойти, ежели на пашню пришла.
– - Ага!
– - Нинель Абрамовна достигла пика в своих умозаключениях.
– - А если они там встретятся, то ж обязательно поздороваются, а коль поздороваются -- заговорят, а зачнут разговор -- то, да се, а там кусточки, сама вчерась с Джимом грибы собирала... Марфа! Чего лыбишься, мужик твой с Тоськой на пашне прохлаждается, шуры-муры разводит, а ты, дура, торгуешь!
Бедная девка покраснела, красивое лицо уткнулось в ладони. Торговка бросилась прочь с базара. Довольная теща Пиримидона долго глядела вслед, тощий зад ерзал по сиденью, как рубанок по доске с гвоздями. Едва Марфа затерялась в толпе, Нинель Абрамовна велела кучеру ехать домой. На кой ляд приезжали -- непонятно. Возница развернул пролетку, парочке нерасторопных мужиков досталось плетью.
– - У вас, Нинель Абрамовна, богатая фантазия, -- осторожно заметил я, отодвигаясь в угол.
– - А если Устин не пошел сегодня на покос, или начал косьбу с другого конца, или Тоське нынче не до пашни? Но даже если и так, то с какой стати они обязательно должны уединиться в кустах?
– - Господин посол, -- фыркнула перезрелая сплетница, -- я же предположительно, так сказать теоретически и даже вовсе не со зла. Давайте лучше поговорим о Европе. Господи, был у меня один знакомый француз, Мишель -- единственная и неповторимая любовь! Мы с ним за ночь по сорок раз любились, нынешней молодежи такое даже не приснится.
– - Извините, ночь часом не полярная была?
– - ухмыльнулся я. Личико дочки пошло бурыми пятнами.
– - А вы шутник, господин посол, -- кокетничала мадам Нинель.
– - Ох, молодость, молодость! Где теперь Мишель, он так и не смог простить мне невинной шалости с отрядом гвардейцев.
– - Бурые пятна на лице дочери изменили цвет на фиолетовый. Нинель Абрамовна невинно потупила глазки и перешла на политику: -- А как там королевна англицкая поживает? Неужто по-прежнему шашни с гишпанским принцем крутит?