Блатные из тридевятого царства
Шрифт:
– - Чего нос повесил?
– - кивнул я мужику, приноравливая твердую поступь своего коня к мелкому шагу впряженной в телегу лошаденки.
Крестьянин не ответил, лишь тяжело вздохнул и снова подхлестнул кобылку, но я не унимался:
– - Сколь хочешь выручить за увядший укроп и прелые огурцы?
– - Сколь дадут -- все мое, -- огрызнулся мужик.
– - А все-таки?
– - Если б до зори поспели -- два червонца и к бабке не ходи. А теперь...
– - мужик в сердцах махнул рукой, пышные усы опустились ниже прежнего.
– - Даю четыре червонца и забираю весь товар вместе с телегами, коней перепряжем.
– -
– - не поверил крестьянин своему счастью, но, увидев блеск червонцев, сноровисто соскочил с телеги, подгоняя плетью уже не лошадь, а товарищей.
– - А ну, шевелись, голытьба, покудова барин не передумал!
К городским воротам мы подъезжали в самый солнцепек. Развалившись средь корзин, кореша безмятежно жевали огурцы. Ни дать не взять -- сирые крестьяне с захудалого хутора. Кто таких заподозрит в худом. Стража даже взглядом не удостоила, что взять с убогих.
Через сотню метров, на перекрестке, натянули вожжи. На лево постоялый двор, с права тюрьма, куда править? Поехали прямо, на базарную площадь.
Несмотря на жару, жизнь на базаре кипела во всю. Народу -- не протолкнуться, гомон стоит над толпой, русская речь перемешана заморской бранью. Над мясными и рыбными рядами вонь, хоть нос зажимай. Телег, повозок -- сотни, вытяни в ряд ни одна верста получиться. Снует меж ними народ, все продают, покупают. По кривым рядам бродят нищие, выпрашивая милостыню. На каждом углу гадалка или предсказатель судьбы. Блеет, кудахчет, мычит выставленная на продажу живность. Рядом со скорняком раскинул на прилавке шелка и цветастые платки пожилой китаец. Напротив плюгавенький мужичек предлагает снадобье от всех болезней. Здесь же гробовых дел мастер зазывает опробовать на предмет удобства свежеструганные гробы, а по соседству парень-здоровяк в замызганном фартуке и с пассатижами в руках за умеренную плату готов всех страждущих избавить от больных зубов, вместо анестезии стакан перцовки.
Свободных мест в торговых рядах не нашлось, пришлось расположиться в закутке, далеко от центра, в грязном загаженном углу, куда приличных покупателей плетью не загнать. Правда очень скоро появился шустрый человечек и, щуря хитрые глазки, предложил за небольшую мзду организовать место получше. Евсей, не стесняясь в выражениях, послал его куда подальше, торговля нас интересует не больше, чем Муму подводное плавание.
Первая часть плана по спасению Лёньки -- возвращение в город, прошла без сучка и задоринки. Дальше полный тупик, ни единой светлой мысли, если ни считать предложения братьев Лабудько -- переловить всех городских стражников по одному и чего-нибудь им сломать. Здесь Ванька с Васькой расходились во мнении: старший предлагал ломать правую ногу и почему-то левую руку, а младший, наверно из гуманных соображений, настаивал на переломе только нижних конечностей, но обеих. Братьям деликатно объяснили -- не смотря на широкую лобовую кость умственные упражнения не их конек.
– - Что есть, то есть, -- с гордостью ответил Васька.
– - Головы у нас действительно крепкие, сколь посуды об их побили, на товарную лавку хватит, а нам хоть бы хны, живем и мысли разные умные думаем!
– - Ты, паря, уразумей, -- заметил дед Кондрат, -- ваша сила не в голове, а в кулаках, потому рот только за столом разевай, когда ложкой работаешь и то не широко.
– - Это
– - обиделся Ванька.
– - Чтоб кишку не застудить, она у вас, как и извилина в башке -- одна и прямая.
Спор грозил затянуться, пришлось вмешаться, умных мыслей у братьев достаточно, все за неделю не переслушаешь.
Взяв Кондрат Силыча, Ваську и Федора, я решил прогуляться по базару, послушать о чем народ судачит, какие новости обсуждает. Оставив Евсея за старшего, строго настрого наказал:
– - Чтоб ниже травы, тише листвы. Сидеть и не высовываться. Вы крестьяне из колхоза "Двадцать лет без урожая". Огурчики с помидорчиками на прилавке разложите, сельдерей с петрушкой за сено сойдут. Коль найдется дурак -- за бесценок отдавайте, прибыль нас не интересует.
Держась поближе друг к другу, мы врезались в базарную толпу. В такой толчее и потеряться не мудрено. Людской поток нес нас мимо телег, лотков и прилавков, вертлявый татарин в цветастом халате схватил меня за руку и потянул в сторону.
– - Гляди, какой товар!
– - тыкал он грязным пальцем на клетку с попугаем.
– - Птица заморская, не у кого такой нет, на трех языках ругается, в пол цены отдам, как другу...
Я с трудом вырвался и поспешил укрыться за могучей Васькиной спиной. Настырные купцы без смущения цеплялись за каждого встречного, у кого в кармане мог заваляться хоть пятак, в здешних местах и слухом не слыхивали о законе, защищающем права потребителей. Торговля шла бойко. Чего только не предлагали, от эликсира вечной молодости, в грязном мутном флаконе, до булатных клинков в красивых кожаных ножнах.
Работая локтями, мы пробрались в начало торговых рядов. Слева, окруженные плотной толпой зевак, выступают заезжие артисты, справа кучка поменьше, но, судя по гулу голосов, накал страстей куда больше. Намечалось что-то интересное. Васька, как ледокол, растолкав любопытных, пробился в первый ряд, держась за его рубаху, мы протиснулись следом.
Базарный стоматолог готовился к операции. Пружинистый мужичок путался у него под ногами, не решаясь занять почетное место пациента.
– - Господин зубодер, -- ныл мужик, -- ты на перцовке-то не экономь, я больно чувствительный, двойная норма требуется и скидку предоставь, энтот клык и болит не сильно, кабы не нужда терпел бы еще...
– - Все так говорят, -- отмахнулся парень, -- гони рубль и рот разевай.
– - По что рубль?
– - не сдавался больной, держась за челюсть.
– - Я ж страдалец, мне начальник стражи три дня ареста объявил за неуплату налога на подкованную лошадь, к вечеру в острог велено явиться, скинь полтинничек по доброте христианкой, ты ж не басурман бесчувственный.
– - А не врешь?
– - сдался лекарь.
– - Правду говорит, правду!
– - Враз откликнулось несколько человек из толпы.
Кондрат Силыч заехал мне локтем в бок, но я и без его подсказки уши в трубочку сложил. Человек в тюрьму собрался, тут есть над чем задуматься.
Мужик покорно уселся на табурет, заглотил стакан перцовки и, обхватив руками колени, раззявил рот. Доморощенный стоматолог примерился, клацнули кусачки, охочая до зрелищ толпа взвыла громче пациента, Васька старался больше всех, от его рыка с ближайшей бабы сдуло платок. Придя в чувство, мужик, перемешивая стоны с матом, сдерживая дыхание, спросил: