Блаженство по Августину
Шрифт:
Ни тебе медного занюханного асса, прощелыги!
Ибо таковы римские шутники-школяры, — разъяснили ему знающие люди. И тащить их за шкирку в суд, подлецов вонючих, бесполезно, если таков давний школярский обычай на всех семи холмах вселенской столицы.
Как же, как же, деньги не пахнут!!! Еще как ощутим их отхожий запашок! Когда у тебя их не больше, чем в ночном горшке по утрам!
Намного лучше сказал другой кесарь о благоухающих трупах врагов. Чтоб они все передохли, погань римская! Протухшее семя идолопоклонников, вовек им проклятье! Скотина злобная, бездушная и неблагодарная!.. Мертвого осла охвостье…
Вдосталь повозмущавшись вероломством
Краем уха он ранее слыхал о неполноценности учителей судебного красноречия в столичном Медиолане, где нынче расположились со всем империумом малолетний кесарь Валентиниан и его властная родительница Юстина, из-под полы, исподтишка правящая сыном и западноримским доминатом. Будто бы к префекту Рима светлейшему сенатору Квинту Симмаку даже послана просьба подыскать подходящую кандидатуру на официальную вакансию профессора научной риторики в городской высшей школе.
Слух оказался верен, искомую протекцию от благожелательных манихеев Аврелий заполучил. А высокопоставленный и ученейший сенатор Квинт предложил проблемно поразмыслить соискателю, за кого ходатайствуют вполне добропорядочные квириты, отнюдь не сочувствующие бесцеремонному христианству. Открыто говоря, составить ему контроверсию о необходимости присутствия в римском сенате языческого Алтаря Победы.
С поставленным заданием Аврелий справился без особого труда. Алипий раздобыл для него в городских архивах копии посланий-реляций сенатского оратора Квинта Симмака кесарю Валентиниану Секундусу по вопросу о возвращении алтаря в здание курии. Он также детализировано ознакомился с позицией оппонировавшего сенатору-язычнику христианского епископа Амвросия из Медиолана. Письма-апологии святейшего прелатуса Амвросия ему лично принесла почтенная Эвнойя, очень обрадованная тем, что ее молочный сынок, всеученнейший профессор и патрон, весьма религиозно ими заинтересовался с богословскими намерениями.
Аврелий даже и не думал как-либо разочаровывать любимую кормилицу. Он для полного ее счастья попросил найти для него кого-нибудь, кто знает, как заворачивают мужское тело в тогу.
— …Как их там кличут, вестиплики, что ли? Поспрашивай, моя Эвнойя, отыщи-ка мне раритетных умельцев вместе с этим их шерстяным безобразием…
И никак вам иначе, потому что в таком старомодно-официальном образе и подобии он должен прибыть к сенатору Квинту. И доброжелательно попытаться переубедить его не выступать кощунственно против кесаря и христианского большинства в сенате.
И в самом деле ритор Аврелий полагал политическое слово и религиозное дело язычников зазнамо проигрышным сотрясанием воздуха, напрасным пачканием папируса или пергамента. Однако вельможный префект Рима, — дела тебе известные, — ожидает от него услышать нечто другое, более оптимистичное и не столь безрадостное в актуальной риторской контроверсии.
Знамо дело, Аврелий поэтому согласился в целом с республиканскими аргументами сенатора Квинта, аналитично добавил от себя рациональных и логических доводов. Опроверг красноречиво посылки и выводы епископа Амвросия, риторически усилил аргументацию язычников. В общем, тактически и стратегически подготовил в дидактических целях классическую декламацию из области совещательной риторики, где соответствие практической действительности не имеет ровным счетом никакого значения.
В назначенный день и час
О сенат, о римляне, народ в тогах… Чтоб вас всех порвало и продрало, поганские дьяволы!..
Красноречивую декламацию африканского ритора Аврелия Августина римский сенатор Квинт Симмак проникновенно выслушал: благосклонно, благожелательно и одобрительно. Собрал о нем необходимые сведения, оказавшиеся весьма похвальными и благоприятными. Особенно благолепно превознес этого славного молодого человека, образцового учителя юношества старый проконсул Виндикиан из Картага.
Таким почином спустя пару-другую нундин Аврелий на одной колеснице вместе с сенатскими письмами, документами направляемыми из Рима в канцелярию империума, въехал в городские ворота Медиолана. Служба есть служба, уместно и послужить официально в чине и звании профессора риторики.
Обосновавшись на новом месте, Аврелий не преминул посетить христианскую базилику, чтобы профессионально послушать проповедь святого отца Амвросия — того самого именитого церковно-имперского деятеля, кого он совсем недавно, особо не чинясь, красноречиво опровергал по заказу римского префекта Симмака. Речь епископа Амвросия Медиоланского профессор Аврелий Августин Картагский оценил сдержанно, по достоинству. И дал себе клятвенное слово всенепременно сходить на какое-нибудь последующее христианское богослужение, где соберется умно и доступно проповедовать этот, похоже, довольно образованный клирик.
Говорят, его как бы избрал, произвел и назначил в католические епископы сам покойный кесарь Валентиниан Старший… Кому жребий, а кому выбор…
О чем-либо ином Аврелий не думал, выходя из базилики, поскольку торопился к своим табличкам, свиткам, кодексам…
При всем том, достоименно в этот богоизбранный августовский воскресный день, должно быть, в заутренний дополуденный час в стенах Божьей церкви потаенно свершилась истинная тавматургия, произошло никем не замеченное Божье чудо, деяние дивное. А мятущаяся разумная душа философа Аврелия обрела покамест сокровенное обращение и до поры до времени никому не предъявленное воцерквление в истовом вероисповедании Христовом.
Об этом деятельном чуде в вышних никак не могли, чисто по-человечески в приземленности, в каждодневной суете мирской, подумать, поразмыслить ни тогда, ни потом Святой Амвросий Медиоланский и Блаженный Августин Гиппонский. Еще в меньшей степени Господь на то сподобил Святую Монику.
Преподобнейший епископ Амвросий и ученейший ритор Аврелий покуда не были друг с другом сообразно знакомы. Меж тем благочестивейшей матроне Монике еще предстояло приехать в Медиолан. Притом до крещения катехумена Аврелия оставалось не меньше двух с половиной лет.
Тем не менее таинство чудесного, душевно сокрытого воцерквления и свершенного неисповедимо духовного обращения предстоятельного Блаженного Августина, наиболее значимого после Святого апостола Павла из отцов и учителей Церкви Христовой, состоялось по воле Божией в опус оператум, когда его непосредственным свидетелям и участникам не дано было о том знать. Истинно неисповедимы предначертанные людям благодатные пути Господни, исследимо прозреваемые нами лишь по прошествии времен по историческим результатам и последствиям!