Близнецы. Часть вторая
Шрифт:
Модвин процедил:
– Да ну?
– Не будем о грустном? – предложил Настас и звякнул кубком о кубок Модвина.
– Зачем вы привезли сюда свою сестру?
Хорева немедленно повеселел.
– Госпожа Ортрун милостиво позволила Ирме переждать тревожное время под защитой каменных стен. Наш замок давно разрушен, так что приходится жить в усадьбе. Для военного времени она не подходит. Моя жена уехала к родителям, а Ирма побудет в безопасности в Вороньем Когте.
– Если мы проиграем, здесь станет
– Мы же победим.
– Вы так в этом уверены?
– У меня есть причины сомневаться?
«Да вот же я, – подумал Модвин, – сижу прямо перед тобой».
– Вы говорите о победе! – Ирма Хорева кивком головы поблагодарила брата, учтиво уступившего ей место рядом с Модвином, и изящно скрестила руки на столе. – Мне больше по душе разговоры о победах, чем о поражениях, – призналась она, стрельнув насмешливым взглядом в сторону увлеченно спорящих с гостем хозяев.
– Я развлеку, пожалуй, госпожу Альду, – с улыбкой сказал Настас и наконец пересел на другую сторону.
Неловкую паузу пришлось запить вином. Ирма развернулась полубоком и выпрямила спину.
– У вас замечательные племянники, господин Модвин.
– Спасибо, но я не имею к этому отношения.
Девушка коротко засмеялась.
– Не скромничайте! Они так тепло отзывались о вас. Особенно мальчики.
– Вы говорили с моими племянниками? Обо мне?
– Это была весьма приятная беседа, – ответила она и вдруг понизила голос: – Еще милая Грета сказала мне, что вы отлично играете в прятки. А с госпожой Сикфарой в паре вы были непобедимы.
Модвин успел подумать: «Что происходит?» – прежде чем Ирма Хорева наполнила его кубок и ловко подсунула прямо под нос.
– Э-э… Я не…
– Дети так прекрасны, правда? Обожаю детей. А вы?
С каким облегчением Модвин сейчас взял бы в руку кистень и отогнал от себя всех этих людей. Он отставил кубок в сторону, взглянул госпоже Ирме в лицо и сказал:
– Я не женюсь на вас. Ни сейчас, ни в будущем. Давайте не будем морочить друг другу голову.
Ее длинные ресницы дрогнули, а потом она медленно приподняла уголки губ.
– Вы еще не видели, как я танцую.
Ирма, подмигнув брату, поднялась с места и потянула Модвина за руку. Настас пригласил на танец госпожу Альду, та щелкнула пальцами, и все музыканты тут же сгруппировались, как будто готовились к бою. Ортрун, смеясь, последовала к центру зала за Густавом Кавенгой. Гетман смотрел на все это поверх серебристого кубка.
Модвин исполнил традиционный поклон и вздохнул. Он предпочел бы сидеть со Збинеком, который всегда говорил, что без оружия пляски скучны и бессмысленны. Ирма Хорева светилась юностью и счастьем. Красавицы Гроцки, наверное, ей завидовали.
Она крутилась волчком, выпячивала маленькую девичью грудь, прижималась крепче, чем предполагал танец, а Модвин
– Слишком хорошо, господин Настас, – зазвучал вдруг голос Альды Шилги. – У меня голова закружилась. Зачастила в последнее время. Збинек, проводите меня к мастеру Баво?
– Мы отказались от его услуг, – не прерывая танца, сказала Ортрун. – У нас теперь другой лекарь.
– Вот как, – не без удивления произнесла Альда. – Ну, что ж. Думаю, мне все равно.
Гоздава явно рад был причине ненадолго уйти. Модвину окончательно все опротивело. Он с трудом дождался последнего поклона и предложил Ирме вернуться к столу. Она взяла его под руку, стрельнула взглядом в одну из писаных красавиц и заговорщицки шепнула:
– Вы ничего не сказали о моем портрете.
– Портрет очень красивый, но… – Модвин вздохнул. – Слушайте, госпожа Ирма, вы не понравитесь мне только потому, что сами того хотите. Это не так происходит.
– Как же это происходит? – поникшим голосом спросила она.
– Не знаю, – честно ответил он. – Надеюсь когда-нибудь узнать. Желаю и вам того же.
– Ну, что ж. – Ирма пожала плечами и протянула ему руку. – Спасибо.
Модвин прижал ее ладонь к губам. Ортрун и Густав Кавенга начали новый танец. Хорева с вернувшимся гетманом тыкали пальцами в портреты на стенах и хохотали.
«Надо еще выпить», – подумал Модвин.
Он умостился с краю, поближе к холодному камину, и изо всех сил растягивал несчастные полкубка, пока не заиграла более спокойная мелодия.
Они с Ирмой время от времени пересекались взглядами, но отводили глаза наперегонки. Стул по правую руку от Модвина пустовал недолго. От Густава Кавенги несло возлияниями и обжорством, и он, откинувшись на высокую спинку, все еще тяжело дышал после танцев. Модвин только теперь заметил в его левом ухе напоминающую гвоздь серьгу. Бесприданник сощурился, наблюдая за госпожой Ирмой, терзающей ножом кусок мяса, и бросил вполголоса:
– Глядит как корова недоенная.
– Ей четырнадцать лет, – строго произнес Модвин. – Имейте совесть.
– Фу ты! – фыркнул Кавенга. – Вы прям как мои сестренки. У меня, между прочим, целая куча сестренок. Три родных и две единоутробных. – Он потер подбородок. – А, нет. Вторые кончились. Были близняшки да сплыли. Вот это беда.
Модвин напрягся.
– Вы говорите о?..
– Да-да. Только одна выросла и легла в большой курган, а другая так и лежит в маленьком. Я тайком приезжал на памятную. Оно очень быстро сгорает, знаете.
– Что?
– Детское платье. А всего-то им, дурочкам, запретили жрать сливы.