Блондинка с розой в сердце
Шрифт:
Проводница ушла.
Я закрыл блокнот, сунул его обратно в рюкзак. Повернулся к следившей за моими действиями Лебедевой.
— Вот и всё, Александра Витальевна, — сообщил я. — Наша прогулка завершена. Возвращаемся в своё купе.
Глава 2
Лебедева уселась на полку — я поставил рядом с ней её сумку. Бросил свой рюкзак туда, где еще час назад восседали «студент» и «пенсионер». Отметил, что книгу журналистки наши (теперь уже бывшие) попутчики не умыкнули, словно не
— Капитан, объясните, зачем вы водите меня по поезду с места на место, — потребовала журналистка. — Какой в этом смысл? Где ваши обещанные объяснения?
Я скомкал пропитанную жиром газету, сдвинул её к окну. Сунул руку за спину, вынул из-за ремня пистолет Макарова. Передёрнул затвор, положил пистолет на стол.
— Это ещё зачем? — насторожилась Лебедева. — Боитесь, что я сбегу?
Мне показалось, что Александра побледнела.
— Расслабьтесь Александра Витальевна, — сказал я. — Всё. Теперь вы совершенно свободны. Я отменил ваше сегодняшнее задержание. Поздравляю.
Я повернул пистолет дулом к двери купе, накрыл его полотенцем. Вынул из рюкзака блокнот, пролистнул заполненные текстом страницы, пробежался взглядом по последнему абзацу.
— Что значит, вы отменили моё задержание? — спросила Лебедева. — Как это?
Она приподняла бровь.
— А вот так, — ответил я. — Бегите за границу, Александра Витальевна. Если хотите. Я вас не задерживаю.
Вспомнил, на чём прервал записи — двумя предложениями завершил мысль. Услышал, как Лебедева хмыкнула. Поставил жирную точку, начал новый абзац.
— Какая заграница? — сказала Александра. — Капитан, вы с ума сошли?! Мой папа ни в чём не виноват! Я Владимиру Александровичу Крючкову позвоню! Сразу же, как только доберусь до телефона!
Я оторвал взгляд от страницы — посмотрел на журналистку. Лебедева сощурила глаза, постучала пальцем по столу. Будто уже мысленно беседовала с Председателем КГБ СССР.
Я сказал:
— Арест вашего отца я тоже отменил. Задним числом. Так что не переживайте, Александра Витальевна. Всё нормально с вашим родителем. Пока. Он поживёт ещё месяца полтора.
Мне показалось, что Лебедева вновь насторожилась.
— Где он поживёт? — спросила Александра.
— Там, где он жил раньше. Не напрягайтесь. Не было никакого ареста. Насколько я знаю. Я вас обманул. И ваше временное задержание я произвёл исключительно по своей инициативе. Так что успокойтесь. Преспокойно читайте книгу.
Я указал на томик Агаты Кристи.
На свою книгу Лебедева даже не взглянула — она сверлила взглядом моё лицо.
— Не понимаю, — произнесла журналистка. —
— Не берите в голову, Александра Витальевна. Такое случается. Люди иногда лгут. Мужчины в том числе. И я не исключение. Примите это, как данность.
Я отмахнулся от вопроса Лебедевой. Снова уставился на освещённую солнечным светом разлинованную страницу блокнота. Краем глаза посматривал на ноги журналистки.
Александра ударила рукой по столешнице — звякнули стаканы, чуть подпрыгнула книга Агаты Кристи. Солнечный свет померк — это спряталось за тучу солнце за окном.
Лебедева склонилась над столом.
— Капитан, объяснитесь, — потребовала журналистка. — Я ничего не понимаю.
Я пробежал взглядом расстояние от женских коленей до ярко-голубых глаз. Вздохнул. Вернулся взглядом чуть ниже подбородка журналистки, полюбовался на открывшееся моему взору зрелище.
Александра прикрыла рукой глубокий вырез сарафана. Другой рукой она накрыла страницу моего блокнота.
— Объяснитесь, капитан! — повторила она. — Хотите сказать, что никакого ареста папы не было? Вы всё это выдумали? И меня водили по вагонам без причины?
Я выдернул из-под её ладони блокнот. Закрыл его, посмотрел на Александру.
Воскресил в памяти слова Паши Бондарева о том, что мёртвая журналистка лежала в купе с закрытыми глазами — отметил, что Пашка не видел этих голубых глаз.
— Александра Витальевна, — сказал я. — Ничто не случается без причины. И мы с вами прогуливались по поезду не напрасно. Можете мне поверить: прогулка пошла вам на пользу.
Лебедева скрестила на груди руки. Она буравила меня суровым взором.
Я вспомнил, что уже видел этот её требовательный взгляд: на фотографии, которую лет десять назад отыскал в интернете.
— Хотите сказать, что всё это было просто шуткой? — спросила журналистка, взмахнула руками. — Розыгрышем? Дмитрий Иванович, вы таким странным способом со мной заигрывали?
Я щёлкнул пальцем и сказал:
— Годное объяснение. Сойдёт. Всё именно так. Заигрывал. Вы угадали.
Улыбнулся.
— Гражданка Лебедева, вы получили свои объяснения, — сказал я и снова раскрыл блокнот. — Вполне нормальные. Теперь отстаньте от меня и не мешайте работать.
На двери в зеркале я заметил своё отражение. С утра оно почти не изменилось.
Александра резко вдохнула — у неё на щеках и на скулах вновь вспыхнул румянец.
— Это я-то вам мешаю?! — сказала она.
Лебедева вновь ударила по столу — теперь громыхнул и спрятанный под тканью пистолет. Журналистка сдёрнула с него полотенце. Посмотрела на ПМ, затем снова подняла взгляд на меня.
— А это, по-вашему, что? — сказала она. — Букет цветов?
Александра чуть склонила набок голову.
— Это лучше, чем цветы, — ответил я. — Это самозарядный пистолет. Калибр девять миллиметров. С полным магазином патроном. Так что вы поосторожнее с ним, гражданочка.