Блондинка с розой в сердце
Шрифт:
«Дядя Вова, вам плохо?» — говорил тогда сын моего друга. Полагаю, Саша, что сейчас я лежу на больничной койке. Под капельницей. Возможно, около аппарата искусственного дыхания.
Вижу сейчас вас и всё это купе поезда… во сне. Вот так вот. Как вам такое объяснение? Забавно, правда?
До сих пор гадаю, что со мной случилось там, на кладбище. Инфаркт или инсульт? Или тромб оторвался, как это случилось в девяносто первом году с Димкой?
Что вы думаете по этому поводу, Александра Витальевна?
— Интересная история, — сказала Лебедева. —
Александра сидела напротив меня, скрестив на груди руки и забросив ногу на ногу. Она смотрела мне в лицо пристально, почти не моргала. Её голубые глаза блестели.
По лицу журналистки то и дело проползали тени — это замершее на небе за окном нашего купе солнце ежесекундно пряталось то за ветвями деревьев, то за фонарными столбами.
Лебедева поаплодировала мне, улыбнулась и мурлыкающим голосом заверила:
— У вас талант рассказчика, Дмитрий Иванович. Но вот только идея вашего рассказа не нова. Я совсем недавно смотрела фильм с похожим сюжетом. Он назывался… кажется, «Новые приключения янки при дворе короля Артура». С Сергеем Колтаковым в главной роли. Там тоже было про путешествия во времени: некий современный американец попал во времена короля Артура и рыцарей Круглого стола. Вы уже смотрели этот фильм, Дмитрий Иванович?
— Книгу читал. Лет тридцать назад.
Я отодвинул от края стола накрытый белым полотенцем пистолет.
Вагон вздрогнул. Александра покачнулась. Звякнули стоявшие на столе у окна пустые гранёные стаканы в мельхиоровых подстаканниках.
— И что же вы сделали после того, как попали из будущего в наше время? — спросила Александра. — А из какого года вы к нам вернулись? Я упустила этот момент в вашем рассказе.
— Из две тысячи двадцать пятого.
— Ого! — сказала Лебедева.
Она качнула головой.
— Сколько же вам тогда было лет?
— Минувшей весной мне исполнилось шестьдесят четыре года, — ответил я.
Журналистка кивнула.
— Так это значит, Дмитрий Иванович, что вы даже старше, чем выглядите, — сказала она и чуть склонила на бок голову (будто рассматривала меня под новым углом). — И чем же вы сегодня занимались? До того, как сели в этот поезд, я имею ввиду.
Я пожал плечами.
— Побродил по городу. Посмотрел на современных людей, на их нынешние наряды — они для меня сейчас выглядят, мягко говоря, забавно. Убедил себя, что действительно нахожусь в том самом тысяча девятьсот девяносто первом году. Даже если и во сне. В такое не сразу верится, если честно. Я постоянно ждал, что моё видение вот-вот развеется. И что я снова очнусь в своём времени, в инвалидном кресле или на больничной койке. Но не очнулся, как видите. До сих пор.
Я посмотрел на свою руку, потёр пальцем шрам.
Продолжил:
— С часик я погулял по знакомым местам. Это была замечательная прогулка, скажу я вам. Всё же приятно замечать, что женщины поглядывают на тебя с интересом, а не с сочувствием. Затем я забрёл на железнодорожный вокзал.
За окном купе уже не мелькали деревья — сверкнула поверхность озера.
Лебедева снова улыбнулась.
— Почему же вы не отправились в Керчь, Дмитрий Иванович? — спросила она. — Зачем едете в Ленинград?
— У меня есть книга…
Я замолчал. Выдержал трёхсекундную паузу.
Сказал:
— До того случая на кладбище, я был писателем. Как я вам, Александра Витальевна уже говорил. Сочинял в основном детективы. В одном из романов мой герой расследовал преступления, совершённые ленинградским маньяком. Точнее, санкт-петербургским. Потому что в начале сентября Северную столицу всё же переименуют. Та моя книга была основана на реальных событиях. Как и большинство моих детективов. В интернете я нарыл немало информации о том преступнике…
— Где вы её нарыли?
Лебедева вопросительно приподняла бровь.
— В интернете, — повторил я. — Это… в будущем появится такое место, где хранится огромное количество различной информации. Как в нынешней библиотеке. Там можно отыскать сведения обо всём и обо всех; при должном умении и настойчивости, разумеется. Вот там я в последние годы и находил идеи для новых детективов. Там я однажды и наткнулся на журналистские статьи о преступлениях, совершённых в начале девяностых годов неким Романом Курочкиным.
Я покачал головой.
— Интересная получилась история, скажу я вам. Жутковатая. Именно такая, какие любят… любили читатели моих детективов. Этот Курочкин — уроженец Ленинграда. Прописан сейчас в Калининском районе вашего родного города. В данный момент ему исполнилось двадцать три года. Не женат. Нигде не работает. Проживает в квартире один. Но его время от времени проведывает мать. В первых числах этого месяца маньяк совершил своё первое убийство.
— Как, говорите, его зовут?
— Рома Курочкин, — сказал я. — Безобидный на вид и немного странноватый молодой мужчина. Низкорослый, узкоплечий. Я видел его фотографии — совершенно неинтересный тип. Труп несовершеннолетней девчонки всё ещё лежит у него в квартире, прямо сейчас. Рома её задушил. И уложил в свою кровать. Будет с ней спать, пока тело девчонки не увидит его мамаша. Та проведает своего первенца ближе к середине июля. Расчленит тело жертвы. И выбросит его по частям в реку.
Лебедева нахмурилась — я коснулся взглядом родинки над её губой.
— Какие-то ужасы вы рассказываете, — произнесла Александра. — Страшно.
— Реальная жизнь бывает пострашнее любых ночных кошмаров, Александра Витальевна, — сказал я. — Рому Курочкина задержали только в феврале тысяча девятьсот девяносто пятого года. За это время он замучил в своей квартире и убил не меньше двадцати девчонок. Младшей было двенадцать, а старшей — двадцать четыре года. Их останки на протяжении трёх с половиной лет находили в реке. Едва ли не в самом центре Северной столицы. Неплохая основа для остросюжетного триллера, не находите?