Блондинка с розой в сердце
Шрифт:
Добавил:
— Пушки дамам не игрушки.
Я вспомнил, что уже использовал эту фразу. Много лет назад. Вложил её в монолог главного героя в той самой книге, которая начиналась с убийства молодой ленинградской журналистки.
— Зачем вы достали этот пистолет, если всё это был только розыгрыш?
— Развлекаю вас, Александра Витальевна. По мере сил. Выслуживаюсь перед вашим отцом.
Отметил, что в купе ещё витали едва уловимый запах табачного дыма.
— Так значит, вас всё же прислал мой папа, — сказала Александра. — Так я сразу и догадалась.
Она
— Точно, — ответил я. — Ваш отец. Генерал-майор КГБ. Он приказал, чтобы я берёг ваш сон. Так что расслабьтесь, Сашенька. И получайте удовольствие от путешествия. Не мешайте людям работать.
— Я вам не Сашенька! — заявила Лебедева. — Для вас я Александра Витальевна.
Она повела бровями и сказала:
— Вот так вот, товарищ капитан.
Журналистка приподняла подбородок, плотно сжала губы.
Вновь выглянувшее из-за тучи солнце позолотило её лицо ярким светом. Лебедева сощурила правый глаз.
— Ладно, как скажешь, — ответил я.
Пожал плечами.
— Мне побарабану, кто ты. Хоть мадам Помпадур. Хоть старуха Шапокляк. Довезу тебя до Питера; и разойдёмся там, как в синем море корабли. Займись своими делами, Александра Витальевна. Не отвлекай меня своим щебетом.
Я выдержал пристальный взгляд голубых глаз генеральской дочки. Снова набросил на пистолет полотенце. Забросил ногу на ногу, опёрся спиной о стену и заглянул в блокнот.
Написал лишь две строки, прежде чем Лебедева вновь заговорила.
— Нет, я всё рано не понимаю, — сказала она. — Зачем мой отец тебя прислал? Почему он сделал это сейчас? Почему не в Волгограде? Какой в этом смысл? И к чему вот этот пистолет? Ты меня охраняешь? От кого?
Лебедева наклонилась и толкнула рукой моё колено.
— Дмитрий Иванович! Капитан! Я с вами разговариваю!
— А я с вами не говорю.
Невольно коснулся взглядом женских ног. Перевернул страницу блокнота.
— А вы со мной поговорите! — сказала Лебедева. — Я не отстану от вас, пока не узнаю всю правду. В конце концов, ведь вы сами затеяли всю эту непонятную возню с арестами и с враньём. Так что будьте так любезны, Дмитрий Иванович, объяснитесь!
Я устало вздохнул и спросил:
— Вы точно хотите, чтобы я рассказал правду?
— Конечно, — ответила Александра.
Я посмотрел на раскрасневшееся лицо Лебедевой. Снова представил ту картину, которую мне много лет назад описал Бондарев: лежащая на полке в купе поезда молодая белокурая красавица с ножом в сердце.
— Хорошо, Александра Витальевна, — сказал я. — Нет проблем. Расскажу вам правду. Вы сами на это напросились.
Закрыл блокнот, положил его и шариковую ручку рядом с собой на полку.
— Если бы не это моё сегодняшнее враньё, то утром вас, Александра Витальевна, нашли бы в этом купе мёртвой. С ножом в сердце. Мой приятель, который расследовал ваше убийство, говорил: вы даже мёртвая выглядели превосходно. Он назвал вас настоящей красавицей. Я признаю, что он меня не обманул. Вы действительно
Журналистка вскинула брови.
— Что значит… меня бы убили? — спросила Лебедева. — Кто? Почему? Откуда вы это знаете?
Я улыбнулся и сказал:
— Как вижу, вопросов у вас меньше не стало. К сожаленью, у меня не на все ваши вопросы есть ответы. Следствие не выяснило причину вашего убийства. Хотя выдвигались разные версии. Но ни одна из них так и не нашла подтверждения. Не установили и личность вашего убийцы. Или убийц. Знаю лишь, что главными подозреваемыми были ваши сегодняшние попутчики.
— Попутчики?
— Вот именно. Иннокентий Николаевич и Павел Дружинников приобрели билеты до Ленинграда. Но покинули вагон на станции Лесная в четыре часа ночи. Примерно в то же время, когда вы умерли. На станции их следы затерялись. Предположительно, там их дожидался автомобиль; потому что ни Иннокентий Николаевич, ни Павел Дружинников не продолжили свой путь по железной дороге.
Лебедева тряхнула головой.
— Постойте, постойте, — сказала она. — Они покинули вагон… когда я умерла? Как это? Что вы такое говорите?
— Вы спрашивали, откуда мне всё это известно, — сказал я. — Отвечу вам и на этот вопрос. Раз уж вам нужна правда. Говорить правду легко и приятно. Даже мне. Вот я только начну с того, что я не служу ни в милиции, ни в Комитете государственной безопасности. С вашим отцом я не знаком. Да и зовут меня вовсе не Дмитрий Иванович Нестеров…
— … Дядя Вова, я прочитал во вторник вашу книгу, — сказал Серёжа Бакаев.
— Которую из них? — спросил я.
Моё кресло-коляска жалобно поскрипывало. Под его колёсами и под ногами Серёжи Бакаева шуршал гравий. Солнце ещё не взобралось в зенит — на дороге между кладбищенскими оградами лежали тени деревьев.
— «Суда не будет». О «Белой стреле». Ту, которая про ограбление администрации нашего городского рынка в девяносто первом.
Я запрокинул голову, обернулся и посмотрел на конопатое Серёжино лицо.
Спросил:
— Откуда она у тебя? «Суда не будет» только вышла. Я ещё не видел её на полках магазинов.
Бакаев дёрнул плечом.
— Появилась уже, — сказал он. — Я её купил в нашем торговом центре, когда ездил туда с женой. В прошлую субботу. Вы же знаете, что мне нравятся ваши детективы. С вас, дядя Вова, автограф, между прочим. Для моей коллекции. Вы мне сами его обещали.
Серёжа катил моё кресло-коляску неторопливо. Будто мы с ним выбрались из автомобиля не по делу, а совершали прогулку. Кисловское кладбище, на мой взгляд — не лучшее место для воскресных гуляний.