Blue Strawberry

Kurosaki Shizuka

Будто бы в продолжение своих пессимистических мыслей, Иноуэ вновь перевела взгляд на место схватки Сексты и Куатро Эспады и увидела, как всего после пары рассекающих движений своих Рейши, Улькиорра, увернувшись с неистовой скоростью, оказался перед Гриммджоу и с силой воткнул тому свою руку в грудь.

– Не-е-ет!!! – Вырвался из груди полный отчаяния крик.

Оба арранкара, один – в смертельной агонии, второй – в совершеннейшем смятении, повернули к ней головы.

– Не н-надо… – Прошептала девушка. – Не надо этого делать! Прошу! – «Иначе, кто же тогда защитит Куросаки?» – Прошептала

она убитым голосом внутри себя. Ее руки, сжав крепко пальцы Ичиго, обожгли холодную кожу исчезнувшей надеждой. – Ку-ро-са-ки… кун… Не умирай… Не умирай, прошу, Куросаки-тян… – заплакала она тихо, но потом закричала сильнее: – Куросаки-тян!!! Проснись! Спаси нас!.. Спаси… Куросаки-тян…

Орихиме сжала лицо ладонями, пытаясь сдержать потоки слез и рыданий, но в этот момент рядом с ней сильная вспышка горячей реяцу ударила вверх под сорвавшийся с чьих-то губ обретенный живительный вздох.

Улькиорра и Гриммджоу с застывшим шоком в глазах увидели, как неведомая сила подняла в воздух тело Куросаки и, окутав золотисто-горячей реяцу, поставила наземь вместо него внушительных размеров существо с рогатым черепом, длинными рыжими волосами и дырой в мускулистой груди.

– Куросаки?.. – Прошептала Иноуэ, прикрывая рот от тихого ужаса.

– Пустой?... – Не веря собственным глазам, протянул Гриммджоу.

– Вторая форма? – Нервно вздернув бровь, произнес Улькиорра. – Невозможно…

Он высвободил руку из тела Сексты, брезгливо стряхивая кровь и оставляя того с окровавленной грудиной мучиться от боли и изрыгать проклятья ему в спину. Феномен, произошедший с Куросаки, заинтересовал его куда больше. Что это за форма? Как он сумел достичь ее в рекордно короткие сроки и уже после смерти? Что это за дикая реяцу, исходящая от него и повергающая в давление даже его тело…

«Игра начинается!..» – Проскрежетал Хичиго в новом теле Куросаки и кинулся на врага без промедления, страха, жалости и сожалений…

– …Никогда не думал, что меня победит человек, превратившийся в пустого… – Медленно произнес Улькиорра после оглушительной атаки Тенса Зангетсу неконтролируемой пустой Куросаки.

Между рог ее маски начало сгущаться кроваво-красное серо.

– О, так подло и безжалостно… – Лишь глазами повел Улькиорра. – Как настоящий пустой.

– Не надо! Куросаки-тян! Ты никогда не простишь себе этого! – Прокричала Орихиме, борющаяся внутри со своим внезапном чувством жалости к Куатро Эспаде и страхом за душу своей подруги.

«Не надо… К-куросаки… – С трудом переводя дух, безмолвно умолял ее раненый Гриммджоу, лежавший неподалеку. – Ты не такая…»

Однако чудовище с рыжими волосами продолжало молчать и не реагировать на внешние вмешательства. Его инстинкт требовал уничтожения цели перед собой. Крик о спасении, стоявший в ушах, приказывал покончить с врагом, принесшим боль и разрушение близкому человек.

– Давай же… Раз ты так хочешь этого… – Провоцируя, усмехнулся Улькиорра. – Покончи со мной…

– Не-е-ет! – Прокричал истошно Джагерджак и на всем ходу врезался в нависавшую над поверженным врагом Куросаки.

Однако бронированное мускулистое тело ее Пустого отпружинило дерзкого арранкара назад, вызывая дополнительный гнев. Страшная голова теперь повернулась

к нему и увеличившееся до предела серо сконцентрировалось на новой жертве.

«Ну, вот и все… – Подумал Джагерджак. – Бесславный конец для короля, который даже не видит глаз своего победителя!»

Он приготовился к смерти, но жуткий скрежет и яркая красная вспышка, разлившая над крышей Лас Ночес только оглушила и ослепила его.

– Улькиорра-сан?.. – Дрожащими губами, произнесла Орихиме, увидевшая, как мгновение назад Куатро из последних сил вызвал еще одно серообразное копье и отрубил Куросаки левый рог на маске. Сгусток черно-красной реяцу немедленно рассеялся, покрывая оглушающей волной негодования весь простор Уэко Мундо.

По вскрику Иноуэ Гриммджоу понял, что напоследок сделал Улькиорра. Он спас их. Всех. Куросаки от потери души. Самого Гриммджоу от смерти. Орихиме от страданий.

Зеленоглазый арранкар пошатнулся на одной полноценной ноге, но вместо него – наземь рухнуло увесистое тело Пустого.

– Куросаки-тян! – Орихиме подбежала к монстру, но тот, освободившись от костяной брони и маски, приобрел прежний вид Ичиго. Дыра на ее груди вспыхнула золотистым лучом и мгновенно заросла, не оставляя и следа на ее коже.

– Мгновенная регенерация? – Удивился Улькиорра. Его взгляд скользнул по обнажившемуся телу Куросаки и округлил глаза в еще большем удивлении: – Женщина?..

Орихиме кивнула, стыдливо прикрывая подолом платья бессознательную Куросаки.

– Хм… Интересно… – Произнес Улькиорра и неосознанно покосился на Гриммджоу.

Голубые глаза с испугом посмотрели в ответ, затем бросили растерянно-обеспокоенный взгляд на синигами, и тут же потупили взор вниз.

– Очень интересно… – Добавил Улькиорра.

Он рассеянно взглянул на Орихиме. Ее большие серые глаза, как всегда, сияли влагой, но в них не было места никакому страху. Даже теперь, в этой зверино-смертоносной форме, после стольких страшных атак и покушений на ее друзей, она все равно не боялась его, своего стража… Неужели она испытывала к нему…

В его памяти вдруг всплыла их последняя беседа о человеческих чувствах и об их душах. Тогда арранкар не понял из ее речей ничего, но сейчас его будто озарило…

Улькиорра улыбнулся впервые в своей жизни. Горько, с толикой грусти, признавая бессилие логики перед эфемерными понятиями, жалея о потраченном времени…

Его крылья с хрустом дрогнули, но затем бесшумно и безболезненно стали осыпаться серебряной пылью, которая, развеиваясь под ветром, принялась сливаться с вечным песком Уэко Мундо.

– Душа… – Проронил Куатро Эспада, глядя в бесконечно высокое черное небо над головой, но обращаясь к самому светлому человеку в этом мире. – Кажется, теперь я понимаю, что ты имела в виду…

Его зрачки под томным зеленым бременем медленно сползли в уголки глаз и застыли на печальном лице Орихиме. «Пожалуйста, не плачь из-за меня, женщина…» – Хотел было произнести Улькиорра, но ощутив витание важных недосказанных слов на своем языке, подумал, что, наверное, его просьба не такая уж необходимая. Ведь сейчас ему нравилось видеть это – ее слезы, ее чувственность, ее душу и осознавать, что причиной всему этому проявлению служило его прозрение.