Бог Иисуса Христа
Шрифт:
Всем этим Дух, проницающий глубины Божьи (1 Кор 2:10), помогает нам все глубже понимать и все сильнее любить Бога. Поэтому Он — тот, кто вводит нас в глубины Божества, помогая нам познать, кем является Бог как Отец, Сын и Дух; Он раскрывает нам триединую сущность Бога и делает возможным исповедание Троицы, в котором непреходящим и обязывающим образом выражается глубочайшая тайна Бога Иисуса Христа.
Часть III. Божественная тайна Троицы
I. ОСНОВАНИЕ УЧЕНИЯ О ТРОИЦЕ
1. Историко–религиозная и философская подготовка
Исповедание одного Бога в трех лицах по праву считается отличительной особенностью христианской веры в Бога [895] . При этом исповедание Троицы является не differentia specifica (видовое различие), нечто вроде христианской особенности или даже странности, дополняющей какое бы то ни было общерелигиозное представление о Боге, а, напротив, христианским выражением речи о Боге, которое одновременно претендует на эсхатологическую окончательность и универсальную истину о Боге и лишь посредством которого вся остальная речь о Боге достигает полноты истины. Это надлежащее, необходимое и обязывающее толкование эсхатологического откровения Бога в Иисусе Христе через действие Святого Духа. Итак, исповедание Троицы представляет собой обобщение и сумму всей христианской мистерии спасения, от этого исповедания зависит вся христианская действительность спасения. Не напрасно его «место в жизни» — не в далеких от мира умозрениях монахов и богословов, а в процессе становления христианина, в крещении, которое во всех церквах совершается «во имя Отца, Сына и Святого Духа». Таким образом, как становление,
895
Новейшие публикации к учению о Троице (соответствующие энциклопедические статьи «Троица» и известные учебники догматики отдельно не приводятся): К.Rahner «Bemerkungen zum dogmatischen Traktat "De Trinitate"», в Schuften. Bd. 4. S. 103–133; он же «Der dreifaltige Gott als transzendenter Urgrund der Heilsgeschichte», в Mysalll, S. 317–397; B.Lonergan De Deo trino. Roma, 1964; J. Dani'elou La trinit'e et le mysture de l'existence. Paris, 1968; H. Geisser «Der Beitrag der Trinit"atslehre zur Problematik des Redens von Gott», в ZThK 65 (1968), S. 231–255; L.Scheffczyk Der eine und dreifaltige Gott. Mainz, 1968; F. Bourassa Questions de th'eologie trinitaire. Roma, 1970; E.Fortman The Triune God. London, 1972; M.Durrant Theology and Intelligibility. An Examination of the Proposition that God is the Last End of Rational Creatures and the Doctrine that God Is Three Persons in One Substance. «The Doctrine of the Holy Trinity ». London–Boston, 1973; R. Panikkar The Trinity and the Religious Experience of Man. Icon, Person, Mystery New York–London, 1973; H. Brunner Dreifaltigkeit. Personale Zug"ange zum Mysterium. Einsiedeln, 1976; E.J"ungel Gott als Geheimnis der Welt. Zur Begr"undung der Theologie des Gekreuzigten im Streit zwischen Theismus und Atheismus. T"ubingen, 1977; H.Wipfler Grundfragen der Trinit"atsspekulation. Die Analogiefrage in der Trinit"atstheologie. Reegensburg, 1977; J. Moltmann Trinit"at und Reich Gottes. Zur Gotteslehre. M"unchen, 1980; W. Pannenberg «Die Subjektivit"at Gottes und die Trinit"atslehre», в Grundfragen systematischer Theologie. Gesammelte Aufs"atze. Bd. 2. G"ottingen, 1980.S. 96–111.
Однако именно в этом пункте, который, подобно замковому камню готического свода, поддерживает все целое, возникают все новые и новые сложности для понимания. При этом на первом месте находятся не логические, библейско–богословские проблемы или проблемы истории религии и догматов. Гораздо важнее аргумент практической жизни. Фактом является то, что хотя многие христиане верно произносят исповедание Троицы, например читая символ веры на евхаристическом богослужении, но в их христианской жизни это исповедание практически не играет никакой роли. Слова К. Ранера, что большинство христиан являются фактическими монотеистами, скорее всего, соответствуют действительности [896] . Распространенная, проникающая время от времени и в официальные документы речь о личностном Боге вместо, как требовалось бы при исповедании Троицы, о Боге в трех лицах, целиком доказывает правдивость этого положения. Таким образом, прежде чем перейти к внутрибогословским проблемам исповедания Троицы, мы должны постараться найти подходы для понимания, чтобы достичь богословской перспективы проблемы, только внутри которой это исповедание становится релевантным. В этих предварительных размышлениях речь идет еще не об обосновании веры в Троицу, а лишь о первых подготовительных и вводных соображениях, которые должны раскрыть вопрос, ответом на который является исповедание.
896
См.: К. Rahner «Der dreifaltige Gott als transzendenter Urgrund der Heilsgeschichte», в Mysal II, S. 319.
Разумеется, церковное учение о Троице никогда не делало того абсурдного заявления, которого ему то и дело приписывают, а именно, что 1 = 3. Это соответствовало бы действительности только в том случае, если бы утверждалось, что 1 лицо = 3 лицам или что 1 Божественная сущность = 3 Божественным сущностям, т. е. если бы в одном и том же отношении в Боге утверждались единство и троичность. Это действительно противоречило бы принципу не противоречия, согласно которому одна и та же действительность в одном и том же смысле одновременно не может быть одной и тремя. Однако в исповедании Троицы высказывается единство сущности и троичность лиц, или единство сущности в трех лицах. Таким образом, речь идет об одном и трех в совершенно различных смыслах, поэтому внутренняя противоречивость исключена. Это отрицательное утверждение может быть дополнено положительным. В исповедании Троицы речь идет не об относительно поверхностной для жизни, арифметической и логической проблеме. В числах 1 и 3 и в их отношении высказываются древнейшие основные проблемы понимания человеком действительности и самого себя. Речь идет о последней причине и смысле всей действительности.
Сравнительно легко показать, что вопрос о единстве — основная проблема человека и человечества [897] . Единство есть условие тождества всего сущего с самим собой и возможности его идентификации. Все сущее дано только в образе единства. Такое единство означает нераздельность в себе и отличие от другого. Поэтому единство является всеобъемлющим (трансцендентальным) первоначальным и основным определением бытия [898] . Единство как трансцендентальное определение бытия не означает число; напротив, единство есть условие возможности счета и мера чисел [899] . Количественное, поддающееся счету единство является лишь низшей, выводимой из других формой единства, предполагающей наличие высших форм единства. Ведь множество сущего можно мыслить только на основании всеохватывающего единства вида и рода. Речь о трех или четырех людях имеет смысл только тогда, когда эти три или четыре человека имеют долю или участвуют в одной сущности «человек», т. е. при условии единства вида и основывающегося на нем общего понятия «человек». Таким образом, численное единство предполагает единство вида (species) и рода (genus). Вопрос состоит в том, существует ли, помимо различных родов действительности, всеобъемлющее единство всей действительности [900] . Только здесь вопрос о единстве становится экзистенциально неотложным. Ведь без такого всеобъемлющего единства в многообразии сфер действительности мир был бы кучей сора, насыпанной как попало, беспорядочно и бессмысленно [901] . Вопрос о единстве действительности в многообразии ее сфер равнозначен вопросу о возможности понимания мира и о смысле действительности. Лишь в перспективе этого вопроса можно полностью понять смысл монотеистической веры.
897
О теме единства см.: E.Peterson . Epigraphische, formgeschichtliche und religionsgeschichtliche Untersuchungen. G"ottingen, 1920; L.Oeing–Hanhoff Ens et unum convertuntur. Stellung und Gehalt des Grundsatzes in der Philosophie des Hl. Thomas von Aquin (Beitr"age zur Geschichte der Philosophie des Mittelalters 37, Heft 3). M"unster, 1953; M. Хайдеггер Тождество и различие. M., 1997; К. Rahner «Einheit», в LThK III, 749–750; H.Volk «Die Einheit als theologisches Problem», в MThZ 12 (1961), S. 1–13; E.Coreth «Einheit und Differenz», в Gott und Welt I (FS K. Rahner). Freiburg–Basel–Wien, 1964.S. 158–187; W.Kern «Einheit–in–Mannigfaltigkeit. Fragmentarische "Uberlegungen zur Metaphysik des Geistes», в Gott und Welti (FS K. Rahner). Freiburg–Basel–Wien, 1964. S. 207–239; E.Stauffer «», в ThWNT ll, 432–440; H.R.Schlette Das Eine und das Andere. Studien zur Problematik des Negativen in der Metaphysik Plotins. M"unchen, 1966; В.Гейзенберг Физика и философия; Часть и целое. М., 1989; С. F. von Weizs"acker Die Einheit der Natur. M"unchen, 1971; «Das Eine», в HWPh II, 361–367; M.Zahn «Einheit», в Handbuch philosophischer Grundbegriffe , 320–337.
898
Фома
899
Аристотель Метафизика IV, 6, 1016 b.
900
Ср.: Аристотель Метафизика IV, 6, 1016 b.
901
Гераклит Фрагмент 124ДК=107 Marcovich (Фрагменты ранних греческих философов. Ч. 1. М., 1989, с. 248).
Вопрос о единстве в разнообразии действительности был на свой лад поставлен уже в мифологии [902] . Множество богов в политеизме является, по сути дела, выражением многослойности, разорванности и невоссоединимости действительности. В сравнении с этим уже генеалогии богов представляют собой попытку внести порядок и единство в это множество. Ведь большинство религий не являются политеистическими в полном смысле этого слова; им известно представление о верховном боге или всеохватывающем божестве, по–разному проявляющейся во многих богах. Так, в Египте уже в 1350 г. до Р.Х. при фараоне Эхнатоне имела место попытка просвещенного монотеизма бога Солнца Атона. Индуистский брахманизм и буддизм тем более являются выраженными религиями единства всей действительности.
902
О проблеме монотеизма в истории религии см.: R. Panikkar The Trinity and World Religions. Madras, 1970; Dom Le Saux Indische Weisheit— Christliche Mystik. Von Vedanta zur Dreifaltigkeit. M"unchen, 1968.
Проблема единства всегда занимала западно–европейскую философию, начиная уже с Гераклита и Парменида. Уже в XI в. до Р.Х. в результате радикальной критики религии Ксенофан приходит к выводу: «[Есть] один [только] бог, меж богов и людей величайший, / Не похожий на смертных ни обликом, ни сознаньем» [903] . Эти взгляды оказывают влияние еще на Аристотеля, который заканчивает двенадцатую (богословскую) часть своей «Метафизики» известной цитатой Гомера: «Нет в многовластии блага, да будет единый властитель» [904] . Эта монархия, т.е. учение об одном властелине и одном источнике, была как политической, так и метафизической программой Аристотеля; точнее, политический строй имел для него метафизическое и богословское обоснование. Это политическое и метафизическое богословие единства развивалось дальше в стоицизме. Согласно стоикам, единый мировой Божественный разум поддерживает и упорядочивает все существующее; он отражается прежде всего в разуме человека, которому дана задача жить в согласии с порядком природы [905] . Наивысшего совершенства философия единства достигла в неоплатонизме. Уже Аристотель сознавал, что охватывающее роды, сверхкатегориальное и трансцендентальное единое нельзя выразить в понятии, что, напротив, мышление возможно лишь в исхождении из единого и стремлении к нему [906] . Плотин идет еще дальше. Поскольку все сущее предполагает единство, это единое должно находиться за пределами сущего; оно есть сверхсущее и потому несказанное, прикосновение разума к нему возможно только в экстазе [907] .
903
Ксенофан Фрагмент 23ДК (Фрагменты ранних греческих философов. Ч. 1. М., 1989, с.172).
904
Аристотель Метафизика XII, 10, 1076 а. (Сочинения в четырех томах. Т.1. М., 1976, с. 319). Ср. об этом: E.Peterson «Monotheismus als politisches Problem», в Theologische Traktate. M"unchen, 1951. S. 45–147.
905
Ср.: H.Kleinknecht «», в ThWNT IV, 83–84.
906
Аристотель Никомахова этика I, 4, 1096 b.
907
Плотин Эннеады VI, 9, 4.
Таким образом, верно постигающая себя философия единства не приводит к закрытой системе, внутри которой все можно вывести из одного–единственного принципа. Напротив, вопрос о единстве ведет к открытой системе в том смысле, что принцип этого единства ускользает от чисто рационального понимания. В смысле философии Аристотеля и Фомы Аквинского следует сказать: трансцендентальное определение бытия «единство» осуществляется в различных сферах бытия не однозначно, а аналогично. Вопрос о единстве всей действительности, без которой невозможны осмысленные речь, мышление, действие и не в последнюю очередь осмысленное бытие человека, в конечном итоге приводит к тайне. Так, неоплатоническая философия единства была не абстрактной спекуляцией, а основой целой духовности и мистики. Ее целью было постепенное очищение души от многого и многообразного, восхождение к единому и прикосновение к нему в мистическом экстазе. Эта мистика оказала сильное влияние и на христианское предание. Августин говорит в своей «Исповеди»: «вот жизнь моя: это сплошное рассеяние, и "десница Твоя подхватила меня",., собрав себя, да последую за одним… Теперь же "годы мои проходят в стенаниях" и утешение мое Ты, Господи; Ты мой извечный Отец, я же низвергся во время, строй которого мне неведом; мысли мои, самая сердцевина души моей раздираются в клочья шумной его пестротой, доколе не сольюсь я с Тобой, очищенный и расплавленный в огне любви Твоей». [908]
908
Августин Conf. XI, 29, 39 (CCL 27, 214–215; Исповедь. M., 1992, с. 344–345).
Не в меньшей степени, чем вопрос о единстве, первоначальным вопросом человека и человечества является вопрос о тройственности. Тройственные схемы (триады, тернары) всегда появляются там, где действительность сопротивляется прирожденной человеческому духу потребности в единстве. Таким образом, тройственность представляет множество и многообразие действительности. Но поскольку у тройственности есть начало, середина и конец, она не является произвольным множеством. Тройка является простейшей и одновременно совершеннейшей формой многообразия, упорядоченным множеством и тем самым единством во множестве. Поэтому Аристотель называет ее числом целостности [909] .
909
Ср.: R.Mehrlein «Drei», в RAC IV, 269–310.
В мифах и религиях мы постоянно встречаем тройственные группы. Согласно греческой мифологии, сферы мира поделены между тремя сыновьями Кроноса: Зевсом, Посейдоном и Аидом. Часто встречаются и трехглавые божества или боги с тремя телами. В культовых ритуалах, музыке и архитектуре пользуются популярностью тройные ритмы. Известно троекратное повторение клятвенной формулы; вообще языковое и литературное утроение является важным стилистическим средством. Наконец, разделение на три части (трисекция) представляет собой популярную схему классификации (например, античность, Средневековье и Новое время). Неоплатоническая философия была особенно богата тернарами. Плотин обобщал мир в трех понятиях: единое, дух и душа. Ямвлих, Прокл, Дионисий Ареопагит видят во всей действительности закон тройного членения [910] . Особое значение в античности имели размышления о треугольнике, который уже у пифагорейцев считался не только геометрическим и арифметическим, но также и космическим принципом [911] . Платон продолжил эти размышления, объявив различные виды треугольных плоскостей основными элементами строения мира [912] . Применение треугольника как символа в христианстве долгое время было невозможным, поскольку треугольник исходно также считался сексуальным символом; как таковой он указывал на первоначальную материнскую основу всего бытия. Только начиная с XV в. треугольник считается символом Троицы.
910
Ср.: R. Roques «Dionysius Areopagita», в RAC III, 1090–1091.
911
Ср.: A.Stuiber «Dreieck», в RAC IV, 310–313.
912
R.Mehrlein «Drei», в "AACIV, 298–309; G.Delling «», в ThWNT Vlll, 215–225.