Большая книга восточной мудрости
Шрифт:
Тринадцать лет спустя сестра снова навестила подвижника и увидела тот же самый сверток с одеждой, лежавший на прежнем месте.
Впоследствии один изголодавшийся беженец, проходивший мимо грота, увидел в нем монаха в истлевших лохмотьях; он вошел в грот и попросил чего-нибудь поесть. Монах поднял с земли несколько камешков и положил их в горшок. Поварив их в течение какого-то времени, он извлек их из воды и предложил гостю разделить с ним трапезу. Камешки были похожи на картофель, и когда гость утолил свой голод, монах сказал ему: «Прошу вас, никому не рассказывайте о нашей трапезе».
Впоследствии этот подвижник был известен в
Житейские притчи и предания о мирянах и монахах
Ученый диспут
Однажды повстречались в саду два мастера дзен и решили, раз уж подвернулся такой случай, поделиться друг с другом своей мудростью. Они поудобнее уселись, и первый мастер рассказал свою историю:
– Позавчера я проходил мимо рынка и увидел человека, продававшего драгоценности. На одной чаше весов у него было золото, а на второй – обычный чугун, и он уравновешивал их. Я смотрел на это действо и видел баланс вселенной.
Второй мастер улыбнулся и сказал:
– Баланс – это не смесь чугуна с золотом или хорошего с плохим. Баланс – это равновесие между тем, что внутри и что снаружи. Вот так, три дня назад я видел, как один монах медитирует, глядя на полстакана воды. И я вспомнил, как еще в самом начале своего обучения я вдруг осознал, что такой стакан наполовину наполнен, но в то же время он и наполовину пуст. И именно в этом гармония и красота мира.
– А я всегда думал, что такой стакан, пожалуй, чересчур великоват, – оживился первый мастер.
Письмо умирающему
Однажды Басё написал письмо одному из своих учеников, который тяжело болел и был уже близок к концу:
«Сущность твоего разума не была рождена и потому никогда не умрет. То, что тленно, – не жизнь. Пустота – это не вакуум. У нее нет цвета, нет формы. Она не получает наслаждения от удовольствий, но и не страдает от боли.
Твой конец, который не имеет конца, похож на хлопья снега, тающего в чистом воздухе.
Я знаю – ты очень болен. Как хороший дзенский ученик, ты мужественно встречаешь эту напасть. Ты не можешь точно знать, кто страдает, но спроси себя: «Что является сущностью этого разума?» Думай только над этим. Больше от тебя ничего не требуется. Не делай ничего. Твой конец, который не имеет конца, похож на хлопья снега, тающего в чистом воздухе».
Непреклонный мастер Фугай
Мастер Фугай был известным художником. Он считался человеком мудрым и благородным. Но при этом он был непреклонно суров как по отношению к самому себе, так и к своим ученикам. Говорят, что Мастер Фугай встретил свой конец весьма необычным образом.
Почувствовав, что подходит его последний день, он быстро выкопал яму, забрался в нее и велел землекопу засыпать его землей.
Последнего это настолько потрясло, что он бросил свою лопату и убежал. Через некоторое время он вернулся к яме с людьми. Они
Чао Буджи
Чао Буджи родился с первыми лучами солнца в самом начале лета. От рождения он был слаб и часто болел, но зато когда выздоравливал, то наполнялся такой неудержимой энергией и жизнелюбием, что среди соседских мальчишек не было ему равных по озорству, по выдумкам и неутомимости, как будто он стремился наверстать все, что упускал за долгие дни болезни.
В общем, все его детство состояло как бы из двух разных половинок, очень не похожих одна на другую. Мать мальчика, сама очень нервная и болезненная женщина, обычно вся преображалась, когда заболевал ее сын. Позабыв о собственных печалях и болезнях, она щедро одаривала сына материнской нежностью и заботой. Когда же сын выздоравливал, то начинала хандрить сама; будто сразу старела и становилась строгой и ворчливой. Отец мальчика, крупный имперский сановник, был человеком сдержанным и честолюбивым. Он видел (или хотел видеть) в сыне множество талантов и прочил ему замечательную карьеру. И мальчику хотелось заслужить любовь этого сильного и умного человека; ему казалось, что мать любит его лишь тогда, когда он болен и слаб, и ему очень хотелось стать таким человеком, как его отец.
Когда мальчику исполнилось 11 лет, отец отдал его к знаменитому Хоэню, музыканту, чье искусство славилось даже за пределами империи.
У Хоэня было достаточно талантливых учеников, тем не менее очень скоро Чао Буджи стал в числе первых, поражая своего наставника легкостью, с которой схватывал все, чему тот его учил. Сердце учителя радовалось, а сердце Чао Буджи наполнялось тайной гордостью. Но однажды Хоэнь допустил дерзость по отношению к самому императору и оказался в опале. Моментально Хоэня покинули все его ученики, забрал сына и отец Чао Буджи.
Однажды мальчик рассказал отцу о своем тайном увлечении – о том, как в долгие зимние ночи пробирался он на крышу дома Хоэня и там часами сидел, завороженно наблюдая за звездами, считая их, придумывая им свои названия. А в последние месяцы он нашел в богатой библиотеке учителя книгу о звездах и тайком ею зачитывался и даже учился делать расчеты и предсказывать по звездам будущее.
Отец серьезно задумался и отдал Чао Буджи на обучение к самому Сун-Чусиню.
– Ты должен стать первым звездочетом, самым доверенным и приближенным к императору человеком, – напутствовал отец мальчика.
В итоге Чао Буджи остался у Сун-Чусиня и понравился мастеру. Он прочитал кучу книг и научился очень многому. Вскоре он стал вызывать зависть у своих товарищей, других учеников Сун-Чусиня. Теперь учитель главное свое внимание уделял новому ученику, чьи успехи были несомненны. Но Чао Буджи не замечал этой зависти и по-прежнему оставался искренен с ними, поверяя им свои маленькие тайны. И так продолжалось до той поры, пока Чао Буджи не исполнилось 18 лет.
Однажды он открыл Тао Юаню, которого считал ближайшим своим другом, что тайком от учителя уже несколько раз ходил слушать, как читает свои стихи Су Дунпо, бродячий монах, наставник дзен и поэт. Эти стихи сильно взволновали юношу, и он даже пересказал другу кое-что из того, что запомнил. В тот же вечер Тао Юань передал этот разговор Сун-Чусиню. Гнев учителя был беспределен: столь дерзкого ослушания и самовольства не позволял себе еще ни один из его учеников.