Больше боли. Книга 2. Дроздовый пай
Шрифт:
Я немного опешил от такой прямолинейности, но потом все же нагнал ее в коридоре.
– Почему Вы так плохо о своем предмете отзываетесь? Ведь нельзя же задувать огонь энтузиазма! – Я прямо из кожи вон лез, лишь бы ей надоесть. Мне было интересно, на что она способна. Придурок, что с меня взять.
Светлана Сергеевна остановилась и окинула меня критическим взглядом. Не знаю, что она там составила в своем женском резюме, наверное, что-то наподобие «Этот так просто не отвяжется. Надо заткнуть его», потому что она сказала весьма прохладным тоном:
– Почитайте
Я опять нагнал ее уже на первом этаже, когда она собиралась выходить из корпуса.
– Конта или Канта?
– Послушайте… – Она остановилась, застегивая пуговицы на пальто. Хотела сказать что-то едкое, но потом всмотрелась посерьезнее в мое лицо и неожиданно сменила тон. – Похвально, что Вы знаете разницу между Контом и Кантом. До свидания.
«Что она там увидела?», – растерянно подумал я, глянув на свое отражение в зеркале в холле. Не найдя ничего преступного, пожал плечами и взял в гардеробе свою куртку. Вышел на крыльцо.
Сегодня впервые пошел снег. Я глубоко вдохнул воздух. В горло просочилась мелкая снежинка. Я закашлялся, как старый дед. Мимо прошли какие-то малолетки, и среди них неожиданно одна шмыгнула ко мне.
– Здравствуйте!
Это была Калинка. Меня очень начинала бесить эта ее манера называть меня на Вы. Что я, столетний мужлан? Или это учительская маска настолько сильно вросла в мое лицо, что теперь все вокруг младше 18 видели во мне исключительно преподавателя?
– Говорил же тебе не называть меня на «Вы». – Сквозь зубы процедил я. Она была одета в шапку с двумя бомбошками. Ну совсем ребенок еще. Сущий ангел.
– Ой, извини… те. – Расплылась в улыбке та. – Я хотела тебя поблагодарить за то, что спас меня тогда, в начале месяца. Теперь все думают, что ты мой парень, и все боятся меня обижать.
Я закатил глаза. Вот уж не хватало мне связей с малолетними в этом злачном месте. И так репутация хуже некуда, если подумать. Я наклонился к ней.
– Я не твой парень. Поняла? Это вообще все случайно вышло. Я перепутал тебя кое-с-кем.
Она хлопнула длинными ресницами (и откуда только такие?) и тут же расплылась в улыбке.
– Конечно, я даже и не думала!.. Это все остальные так думают. Я хотела попросить, чтобы ты не опровергал эти. Ну, слухи. Понимаешь? Я из детского дома, друзей у меня тут нет, и еще эти прилипалы достают. А так я в безопасности. Если что, ты меня спасешь.
– Ладно. – Я глянул на экран телефона. – Слушай, у меня сейчас пары в другом корпусе, надо валить.
– Ой, да-да, спасибо, до свидания!..
Я почти бегом бросился от нее по тропинке. Отлично. Антон со смеху умрет, когда услышит, будто бы я завел себе малолетку. Общага гудеть об этом еще неделю будет. И почему мне вообще привиделось, будто бы там мама? Ужас… Надо бы пока перестать бухать.
Уже под вечер я тащился с последней пары до дома. На подходе к крыльцу общаги мне пришла смс от Антона: «Мазик закончился». Я вздохнул, поворачиваясь было обратно, но потом подумал, а какого черта вообще? Почему это я должен заботиться о пропитании в нашей комнате? Что я, неожиданно себе сиськи отрастил?
– Тема! – Элла кинулась ко мне в объятия не хуже героини любовных романов. – Как давно не виделись! Как ты? Что нового? Как у вас с Пашей?
Все три вопроса были весьма отвратительными. Потому что был я хуже некуда, из новостей был только зарытый гроб в далеком северном городишке, а о Паше так и вообще язык отнимался говорить. Поэтому я обреченно разулся и упал на стул возле стола, поднял страдальческие глаза. Элла поняла все с первого взгляда:
– Как раз сырники испеклись. Будешь?
Спустя пять сырников и несколько десятков минут моего вялого блеянья насчет недавних событий, Элла присела на стул в той же обреченности.
– Какой кошмар, Тема!.. М-да, совсем у тебя новый учебный год не задался. Соболезную насчет отца.
– Спасибо…
– А с Пашей-то что? Ну, неужели совсем никак нельзя вам было сойтись? В чем причина?
Я и сам не знал, в чем была причина. Просто сначала я думал, что вот-вот найду подходящий момент, и помашу ручкой Антону, но оказалось потом, что это была совершенно наркоманская, отбитая уверенность человека в том, что чем глубже он закапывается в гору кокаина, тем меньшей силой она обладает над ним. А Паша что? Паша ждал с грустными глазами, а потом вышел на каникулы, и вот там-то его и взял за задницу Гейорги.
– Просто не сложилось. – Пришлось резюмировать мне. – Да видимо, и не было это чем-то серьезным. Так, юношеский бред.
– Да уж… – Элла поиграла длинными стеклянными бусами на своей шее. – Наверное, это все общажный синдром.
Я потянулся было за шестым сырником, пухлым как подушка, но ее фраза заставила меня удивленно застыть с вилкой над тарелкой.
– Общажный синдром? Что это такое?
Она улыбнулась как-то хитро и уклончиво. Встала, видимо, надеясь что-то от меня скрыть.
– На каникулах мне статья одна попалась. – Издалека начала Элла. – Про то, как… извини за выражение, конечно, как научный мир исследовал проблему педерастии. Был там один ученый, который обнаружил, что в закрытых сообществах, где совместно обучаются и живут лица одного пола в условиях практически полной изоляции от контакта с другими лицами противоположного пола, возникают… ну, как бы сказать… несерьезные гомосексуальные увлечения. Вот этот ученый изучал педерастию у гимназистов, и еще примеры среди моряков приводил. Пока они находятся в закрытом социуме, у них происходит распределение ролей как бы за мужчину и за женщину. Кто-то становится более женственным, кто-то наоборот. Но отличительной чертой такого вот синдрома является то, что как только появляется человек противоположного пола, или же просто люди выходят из этого социума, их наклонности исчезают. Они создают семьи, рожают детей, и все такое прочее.