Большие Надежды
Шрифт:
– Утром мне было не до него, а потом некогда, – туманно ответил Хант, но Флор всё равно покраснела, и сама не поняла почему.
Они помолчали, прежде чем Флор всё же коварно заметила:
– Это вам в наказание, что не дождались меня, и всё сделали сами. Возможно, будь я в тот момент в Лаборатории, такого бы не случилось. Так что сами виноваты.
– И почему сегодня каждый стремится меня отчитать? – устало выдохнул Хант, и Флор неожиданно для себя хохотнула.
– Это всё ваша гордыня, – самодовольно протянула она и хотела добавить про самомнение,
Взору Флор предстала рубашка. Обычная. Белая там, где ещё не успела окраситься в цвет сочившейся крови. Очевидно, с длинными рукавами и, конечно же, наглухо застёгнутым воротом. Флор сама не знала, почему этот вид так её удивил. Видимо, подсознательно она ожидала, что и под своей хламидой Хант будет закутан во что-то тёмное, сверхтехнологичное и ультрапрочное. Так что открывшийся вид её невольно смутил, и она молча, проигнорировав очередное ехидное хмыканье на тему её красных ушей, помогла избавиться сначала от одного рукава кителя, который оказался тяжелее, чем она думала, из-за тянувшихся вдоль позвоночника пустых ножен, а потом осторожно вынула руку Ханта из второго. На рубашке немедленно появилось свежее пятно тёмной крови. Освободившись от слоя ткани, который служил дополнительной преградой, та бодро и весело устремилась наружу.
Флор смотрела на это несколько долгих секунд, прежде чем метнулась к одной из кроватей, стянула чистую простыню из синтезированного волокна и вернулась к Ханту. Аккуратно подняв влажный край ставшей алой рубахи, она уставилась на перепачканный бок и опять растерялась.
– Может, всё-таки, позовём хоть кого-нибудь? – жалобно поинтересовалась она, не надеясь на успех.
– Потом, – раздался у неё над головой короткий вздох. – Достаньте эту дрянь и зовите хоть Канцлера, хоть Суприма.
– У меня грязные руки, – попробовала Флор последний свой аргумент.
– Мне плевать, – пришёл тихий ответ.
Видимо, Ханту стало совсем тошно, но он держался достойно. Не дрожал, не покрывался испариной. Его тело, и тут Флор опять покраснела, вело себя так, будто ничего не случилось. Дыхание было ровным и чётким, а движения плавными.
– Здесь есть инструмент, которым можно будет сделать разрез. Дальше вам придётся наощупь, – заметил он, и Флор кивнула. Сходить с ума, так по полной.
Она наклонилась, шаря рукой по герметичным пакетам в поисках чего-то пригодного, пока не наткнулась на ножницы. Ну… лучше, чем ничего. Вздохнув, она подняла их и надорвала упаковку. Однако придумать в голове план оказалось намного проще, чем воплотить его в жизнь. Попытавшись оттереть кровь, что залила всю бледную кожу, Флор откинула перепачканную теперь простыню и уставилась на три рваные раны. Ну, и в какой ей искать?
– Их здесь несколько, – проговорила она.
– Знаю. Режьте между ними, как сочтёте нужным, – процедил Хант, и Флор замутило.
– Это будет очень больно…
– Переживу. Режьте.
– Но останется шрам, – зачем-то
– Вот ведь трагедия! Режьте уже!
Флор вздрогнула, но перехватила поудобнее ножницы с длинными, чуть искривлёнными на концах лезвиями. Не самый лучший инструмент, но искать что-то другое моральных сил уже не было. Так что она вновь по своей дурацкой привычке закусила губу, а потом осторожно вставила кончики в два ближайших отверстия и сжала кольца на рукоятках. Послышался влажный, чавкающий звук, но кожа поддалась легко, словно бумага. Господи… По рукам заструилась кровь, которая мешала разглядеть в ране хоть что-то.
– Дальше. Ну! – поторопил её Хант, и Флор надавила сильнее, продвигая лезвие ножниц вглубь мягких тканей. Это безумие. Чёртово безумное безумие!
– Вы больной, – пробормотала Флор, пока осторожно придерживала разрезанные края разведёнными так, чтобы открыть себе хоть какой-нибудь доступ. – Просто свихнувшийся. Почему здесь? Почему я? Почему вы вообще свалились на мою голову? Чем я так провинилась, что теперь вынуждена общаться с самым гадким, отвратительным, беспринципным, жестоким, эгоистичным, мерзким, самовлюблённым…
Она прервалась, чтобы набрать в лёгкие воздуха для продолжения, но тут наконец-то в ране что-то блеснуло, и Флор замолчала. Она уставилась на тонкую рукоять какого-то инструмента и задумалась, что делать дальше. Неожиданно над головой прозвучал довольно холодный голос Артура Ханта.
– Что же вы замолчали? Продолжайте. У вас, похоже, отлично получается работать, пока вы ругаетесь.
Она фыркнула, бросила быстрый взгляд на уставившуюся в потолок маску, а потом осторожно запустила пальцы в открытую рану. Если получится ухватить эту штуку… Как «семнадцатой» вообще удалось так изловчиться?
– И нет, не надо меня благодарить, – меланхолично заметил тем временем Хант.
– За что же опять? – раздражённо отозвалась Флор, которая никак не могла поймать торчавший кончик у рукояти.
– Я снова спас вашу жизнь.
– Вообще-то, это я вас спасла. И продолжаю спасать… прямо сейчас, – процедила Флор, наконец-то ухватила скользкий металл перепачканными в крови пальцами и осторожно вытянула его наружу. Помахав им около визоров Ханта, она победно выпрямилась.
– Ладно, – отозвался он, глядя на то, что, видимо, было небольшим ножом или скальпелем. – На этот раз мы с вами квиты.
– Ну а теперь-то можно уже кого-то позвать? – Она кивнула на разодранный бок, который агрессивно истекал кровью. – Вас надо зашить и обработать.
– Разумеется, только сначала ещё кое-что.
– Господи, что опять?! – гневно воскликнула Флор. Кровь на её руках начинала постепенно высыхать, неприятно стягивая кожу своей липкой плёнкой.
– Сзади на поясе есть аптечка. В ней голубой флакон из литого металлостекла. Достаньте его и откройте.
– Что?..
– Пожалуйста, Флор. Обещаю, это последнее на сегодня.