Большой космос (сборник)
Шрифт:
— Это понятно, продолжай.
— Чтобы проникнуть внутрь, нам необходимо показать системе, что мы относимся к экипажу корабля. Как вы думаете, какой критерий для этого логичнее всего использовать.
— Тест Тьюринга? — предположила Инга.
— Он самый. Если мы разумны — то мы экипаж корабля. В противном случае мы экзофауна.
— И почему же эта суперинтеллектуальная система не определила нас как разумных существ? — в голосе палеоисторика явственно прозвучал сарказм.
— Потому что кое-кто восхищался цветочками и бабочками, — не моргнув глазом сообщил Мурзик. — Как вы думаете,
— Мне кажется, ты сейчас шутишь, — неуверенно произнесла Инга. — Дело не в этом.
Мурзик восхищённо мявкнул.
— Учитесь у этой девушки, коллеги. Она, как и все женщины, ничего не знает, зато всё понимает. Разумеется, Фёдор Игнатьевич, ваше поведение не играет никакой роли. Просто мы не похожи на экипаж этого корабля, поэтому система и не сочла нужным активировать тест Тьюринга.
— И как нам решить эту проблему? — заинтересовался Константин.
— Полагаю, в критических ситуациях система должна принимать решение, не опираясь на фенотип существа. Иначе покалеченные члены команды не смогли бы пройти идентификацию свой-чужой.
— Критическая ситуация? — Константин почесал затылок.
— Если инопланетяне — дневные существа, можно попробовать проникнуть на борт звездолёта ночью.
Упавший-с-неба-камень Грбыр увидел сразу. Он приютился чуть в стороне от великой-скалы-шаманов-о-которой-рассказывают-легенды и был похож на живущую-в-воде-холодную-еду. Грбыр назвал упавший-с-неба-камень «тарелкой» и уже хотел пройти мимо, когда заметил вылезающих оттуда уродливых существ, походивших на людей, но одетых в грубые-шкуры-без-меха и недостаточно волосатых. Впрочем одно волосатое существо там всё-таки было, оно напоминало детёныша мохнатого-убийцы-на-мягких лапах, и поэтому Грбыр решил проследить за странным племенем. В том, что мохнатый-убийца-на-мягких-лапах придёт за своим детёнышем, Грбыр не сомневался. А когда он съест уродливых-существ-в-грубых-шкурах-без-меха, то, возможно, и Грбыру перепадёт от этой трапезы. Грбыр решил, что существа были шаманами, потому что, несмотря на сгущавшийся мрак, они шли прямиком к великой-скале-шаманов-о-которой-рассказывают-легенды.
Грбыр не боялся шаманов. Мохноногий-охотник-дружащий-с-невидимым-ужасом, бывший шаманом племени сам был в ужасе, когда Грбыр стал называть ему придуманные слова. На слове «запор» мохноногий-охотник-дружащий-с-невидимым-ужасом упал на четвереньки, и сплёвывая по очереди то через одно, то через другое плечо начал медленно отползать от Грбыра. Впрочем, репутация придумывающего-слова от этого в племени не укрепилась, шаман сообщил, что Грбыр побеждён злобным духом заставляющим-каждое-солнце-придумывать-никому-не-нужные-слова, и на него стали смотреть как на раненого-не-на-охоте.
Тем временем уродливые-существа-в-грубых-шкурах-без-меха подошли к великой-скале-шаманов-о-которой-рассказывают-легенды и стали совершать непонятные действия. А потом прямо в скале появилась пещера.
— Я ожидал, что это будет несложно, — сообщил Мурзик присутствующим. — Но чтобы настолько!
Инга
— Да уж, простейшая капча плюс теорема Пифагора, и вот мы на борту самого совершенного звездолёта времён плейстоцена, — Константин явно не мог поверить в удачу. — Что это, если не везение?
— Системный подход, — с гордостью сообщил Мурзик. — Недюжинный интеллект. И, конечно, везение.
Они шли по длинному коридору, уходящему в глубь корабля чужих. На шершавых коричневых стенах ровным розовым светом горели светильники.
— Аварийная система освещения? — предположил Константин.
— Вполне возможно, — согласился Фёдор Игнатьевич. — Хотя не факт, не факт. Красноватый оттенок, неразрывно связанный в человеческом восприятии с опасностью, в невербальной символике чужих может означать что угодно: от дружеского приветствия до повседневного освещения их родной планеты.
— А так же вполне может быть настраиваемым пользователем интерфейсом, — встрял Мурзик. — Здесь все ваши знания, уважаемый профессор, не играют абсолютно никакой роли.
— Ваши тоже, — тут же отозвался палеоисторик.
— Я опираюсь не на знания, а на универсальную логику, — парировал кот. — Дважды два в любой системе отсчёта будет четыре. Хотя изображение этих символов может быть совершенно разное.
— И как мы поймём, что перед нами именно две двойки и знак умножения? — робко спросила Инга.
— По идее, юзабилити этого корабля должно иметь оптимальное. То есть управление должно быть доступно и тяжело раненому идиоту. А вот технического решения этой задачи я себе не представляю, — Мурзик на минуту впал в задумчивость, потом продолжил: — впрочем, думаю, сначала надо найти рубку, а на месте мы уже как-нибудь разберёмся. Логика ещё никогда меня не подводила.
Рубку они нашли минут через двадцать. Это было небольшое помещение с клейкими матовыми стенами и безо всяких признаков аппаратуры. Однако, как только хрононавты вошли внутрь, стены рубки почернели, и на них загорелись пронзительные яркие точки — звёздная карта, соответствующая плейстоцену. В целом она соответствовала современным навигационным лоциям, геологическая эпоха — это практически ничто с точки зрения вселенной. Однако Константин сразу заметил некоторые отличия, во многом благодаря тому, что он знал что искать. Три звезды, свет от сверхновой вспышки которых дошёл до Земли в промежутке между плейстоценом и XXIII веком от Рождества Христова, безмятежно горели на карте.
— Полагаю, чтобы отправить корабль в путешествие, надо просто ткнуть пальцем в соответствующую звезду, — предположил Фёдор Игнатьевич. — Давайте попробуем?
— Мы не знаем скорости этого корабля, — возразил Константин. — Даже если на путешествие к Альфе Центавра у нас уйдёт всего две недели, мы окажемся в системе Центавра времён плейстоцена. Вряд ли этот корабль оборудован собственной машиной времени, так что вернуться в настоящее мы можем только при помощи «Диптиха». Было бы безрассудно от него удаляться.