Бородинское поле
Шрифт:
Клюге и шепнул на ухо:
– Советует наступать, а в успех не верит. Ему бы у
Риббентропа служить.
– Или у Геббельса, - шепотом отозвался Клюге,
А Гальдер тем временем как ни в чем не бывало
продолжал все тем же холодным, бесстрастным тоном
штабиста:
– Для наступления на Москву группа армий "Центр"
располагает в настоящее время довольно внушительными
силами: тридцать одна пехотная, тринадцать танковых и семь
моторизованных
брошена на последний штурм большевистского оплота.
Гудериан, питавший личную неприязнь к высокомерной
штабной лисе Гальдеру и имевший большой некомплект в
танках, не выдержал и, нарушая всякий этикет, бросил
реплику:
– А позвольте вас спросить, сколько боевых машин
насчитывают тринадцать танковых дивизий?
Гитлер метнул на своего любимца грозный
предупреждающий взгляд, Гудериан виновато склонил голову,
а Гальдер, даже не взглянув на него, продолжал:
– На штурм Москвы пойдут шестьсот самолетов и тысяча
танков, поддерживаемые десятью тысячами орудий.
По вагону прокатился возбужденный шумок: всем стало
ясно, как велик некомплект в танках.
Выступивший следом за Гальдером Бок попытался
успокоить генералов, рассеять пессимизм сомневающихся.
– Генерал Гальдер, господа, нарисовал объективную
картину, - сказал командующий группой армий "Центр", - и я не
вижу никаких противоречий в его выступлении. Да, у нас есть
значительный некомплект в танках, недоукомплектованы и
пехотные дивизии. Все это вам хорошо известно. И тем не
менее мы можем и должны наступать. Солдаты и офицеры
полны решимости сделать последнее усилие, чтоб победить.
Мы уже у цели. Надо учитывать состояние противника. Русские
деморализованы. В настоящий момент обе стороны напрягают
свои последние силы, и верх возьмет тот, кто проявит больше
упорства. Противник тоже не имеет резервов в тылу и в этом
отношении наверняка находится в еще более худшем
положении, чем мы. Мы должны проявить максимум упорства
и решимости, господа, и сделать этот трудный, но последний
шаг. Гитлер молчал. Он сидел неподвижно, глядя в конец
салона, в одну точку, отсутствующим взглядом. Казалось, он не
слушал, что говорит фельдмаршал. И лишь когда
выступивший следом за Боком Клюге сказал, что в связи с
наступившими морозами и снежными заносами армия
наступать не может, по крайней мере, шансы на успех
невелики, фюрер вдруг вздрогнул, точно проснулся. Клюге
спокойно продолжал:
– Без достаточных
располагаем в настоящее время, при усталости армии,
учитывая трудные условия русской зимы, наступать, не имея
твердой уверенности в успехе, - значит подвергать себя такому
риску, который может привести к непоправимому.
– Что вы предлагаете, Клюге?
– резко перебил его Гитлер.
– Я предлагаю перейти к обороне, перезимовать у стен
Москвы, а весной будущего года закончить операцию "Тайфун".
Предложение Клюге не явилось неожиданностью,
подобное настроение было известно и Браухичу, и Гитлеру, но
вслух его до сего времени никто не решился высказать.
Поэтому, когда Клюге внес предложение отложить наступление
на Москву до весны, командующий группой армий "Юг"
генерал-фельдмаршал Рундштедт одобрительно закивал
головой, и жест этот был замечен Гитлером. Он уставился на
Рундштедта оловянными глазами и с вызовом спросил:
– Вы что-то хотели сказать?..
– Да, мой фюрер, - поднялся Рундштедт, - я согласен с
предложением командующего четвертой армией. И если это
предложение будет принято, я просил бы часть войск группы
"Центр" на время зимы передать группе "Юг", чтобы мы могли
успешно развить наступление на ростовском направлении...
–
Он глядел прямо в лицо готовому в гневе взорваться Гитлеру и,
чтобы предотвратить эту вспышку гнева, добавил: - Время
подтвердило вашу правоту, мой фюрер, когда вы считали
главной стратегической задачей не захват Москвы, а южное
направление. Выход к Волге и Кавказу. .
– Да, я был прав, - подхватился Гитлер и, перебивая
Рундштедта, резким жестом руки приказал ему садиться.
– Но
теперь уже поздно. У кого еще есть предложения? Вы, Фромм,
что-то хотели сказать?
Командующий резервной армией встал, багровый, слегка
растерянный. У него было предложение, но слишком
рискованное, и он никогда бы не решился его внести, если б
сам фюрер не поднял его.
– Возможно, мое предложение будет неожиданным, я
заранее прошу извинить меня, мой фюрер, - начал
взволнованно Фромм. - Учитывая реальную возможность
высадки англичан в Европе и чтоб избежать войны на два
фронта, я считаю целесообразным обратиться к русским с
предложением заключить мир.
– На каких условиях, Фромм? - с некоторой иронией
бросил реплику Гитлер.
– Мы оставляем за собой прибалтийские области России,