Бородинское поле
Шрифт:
щупленького смущенного командира взвода, прижался к его
небритой щеке и сказал:
– А я тебя, грешным делом, в мыслях похоронил. Теперь
тебе долго жить - до полной победы. Вот за это мы сейчас и
выпьем. Где там Егор? Кирилл Степанович, организуйте,
пожалуйста. За победу!
В это же самое время командарм Говоров докладывал
генералу Жукову итоги двухдневных боев за Акулово: подбито
и сожжено двадцать три фашистских танка, одиннадцать
захвачено
врага, подбито и захвачено много другой техники и вооружения.
Наступление противника на левом фланге пятой армии
приостановлено.
Это было 2 декабря. А 5 декабря в дневнике генерала
Гальдера появилась краткая, но исчерпывающая запись: "Фон
Бок сообщает: силы иссякли. 4-я танковая группа завтра уже
не сможет наступать".
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Весь день мела поземка, покрывала белым саваном поле
битвы, усеянное трупами пришельцев, которые некому было
закопать в чужую для них, скованную морозом и одетую в
снежную шубу землю. Под вечер 12 декабря ветер немного
приутих и мороз приослаб, но повалил хлопьями снег, густой и
липкий. Вездеход командующего пятой армией генерала
Говорова с немалым трудом пробирался по разрыхленной
дороге, загроможденной брошенными немцами орудиями,
подбитыми танками, остовами сожженных автомашин и
раздавленных мотоциклов. Жуткая картина побоища должна
была бы радовать командарма, потому что это впечатляющее
зрелище разгрома гитлеровцев создала здесь его армия за
пять дней наступательных боев. Это о его армии говорилось в
сводке Совинформбюро: 6 декабря войска генерала Говорова
прорвали оборону пехотных дивизий немцев и заняли районы
Колюбакино, Локотня. А в "Правде" только что напечатана уже
вторая статья генерала Говорова, в которой командарм
делился опытом последних оборонительных боев на подступах
к столице. В ней он писал, в частности: "Наиболее тяжелыми
для нас днями были 1 - 4 декабря. В эти дни фашисты,
прощупав нашу оборону на Можайском шоссе и автостраде
Москва - Минск и убедившись в ее крепости, предприняли
наступление в обход этих магистралей с севера и юга. Обход
имел целью окружить наши войска с одновременным выходом
на ближайшие подступы к Москве. Следует отметить, что
фашистские части, совершив обход в направлении Голицыно с
севера, приблизились к Москве почти на расстояние выстрела
дальнобойной артиллерии. Их дальнейшее продвижение
поставило бы город под угрозу артиллерийского обстрела". С
ним
фронта генерал Соколовский, поздравлял с успешным
наступлением и деловой статьей в "Правде". Но в ответ на
поздравления Леонид Александрович, вместо того чтобы
поблагодарить начштаба фронта, снова заговорил о резервах,
без которых его армия не в состоянии развить успех первых
дней контрнаступления. Василий Данилович сказал, что
резервы будут: пятой армии придается 2-й гвардейский
кавалерийский корпус генерала Доватора. И теперь,
возвращаясь с передовых позиций в штаб армии, генерал
Говоров думал, где и как лучше ему использовать конников.
Войска понесли серьезный урон во время оборонительных
боев. Больше всех досталось 32-й дивизии. И особенно 4
декабря, когда она атаковала населенный пункт Акулово,
дальше которого немцы не продвинулись ни на шаг в сторону
Москвы. На всю жизнь ему запомнился этот бой. Противники,
измотанные и обескровленные, вцепившись в горло друг другу,
напрягали последние силы.
Говорову накрепко врезался в память тот морозный день
с голубым небом, хрусталем берез и розовым снегом. Он тогда
находился на левом фланге своей армии. Помнит суровый до
жестокости приказ командующего фронтом Жукова:
контратаковать, нанести удар по врагу в районе Акулово.
Помнит и мужественное лицо комдива 32-й полковника
Полосухина, которому он лично отдавал приказ на атаку.
Столкнувшись открытыми взглядами, они понимали друг друга:
спокойно-угрюмый командарм и сдержанно-невозмутимый
комдив. Тогда он сказал Полосухину, уже после того, как отдал
приказ, сказал так, как редко говорил своим подчиненным - с
чувством, тихо и медленно:
– Это очень важно, Виктор Иванович, для Москвы, для
судьбы Отечества.
И он увидел, как от этих его слов - совсем не
официальных, а ласковых и преисполненных глубокого смысла
– в правдивых добрых глазах Полосухина вспыхнула
беспощадная решимость, и тот ответил твердо, спокойным
тоном:- Тридцать вторая, товарищ командующий, исполнит свой
долг до конца.
И генерал верил полковнику, потому что этот полковник
хорошо знал своих подчиненных, уже доказавших в
непрерывных оборонительных боях, на что они способны.
Тот памятный бой начался в безоблачном морозном небе
и закончился на заснеженной земле, на которой обрели себе
вечный покой тысячи немецких солдат и офицеров. В