Босиком по облакам
Шрифт:
Я рассматривал её от макушки до щиколоток, и на языке вертелся вопрос: «А у тебя есть кто-нибудь?» Но я и его не произнёс вслух. Она взрослый человек, и если решит, сама установит границы. И тогда я решу, хочу ли я их подвинуть. А пока... игра с повязкой закончилась, а мне казалось – только началась.
* * *
Я помог Милане поднести до номера чемодан, подтрунивая над её бабским любопытством. Поставил чемодан в комнату, так и не расколовшись, кто тут из Форбса. Но название журнала упомянул – надо же
Краем глаза увидел, как она присела на край кресла и принялась молниеносно набирать в телефоне что-то. Усмехнулся: пусть. Найти меня не просто. Спасибо ребятам и моему сотрудничеству с силовыми структурами. Имя того, в чьих руках всё программное обеспечение московского и питерского метро, железных дорог, по нашему общему соглашению должно было оставаться в секрете. И главное – не стоит разглашать имя владельца компании-разработчика проекта «Гор», который отследит любого человека, находящегося в доступе любой из видео-камер страны. От того, что именно мы делаем, у меня в животе расплывался холодок и приятный мандраж. Здорово чувствовать себя участником чего-то настолько грандиозного, что американцы о таком сай-фай фильмы снимают. Так что имя Артёма Маринина можно связать только с однофамильцами, но не со мной и моим реальным состоянием.
Иногда, конечно, я могу мелькнуть у кого-нибудь в инстраграмме, но мои ребята всё тщательно отслеживают и подтирают. А симпатичных девушек потроллить фразой «Я – миллиардер» очень весело. Сразу суета у большинства в глазах, зрачки становятся в форме ноликов. И делай, что хочешь.
Тех, кто реагирует, как Гаечка, было... Э-э, чёрт, на моей памяти таких не было совсем! Бельё в горошек... Это ж надо было сказануть! Мммм, а я бы проверил...
* * *
– Вов, Мастер сможет меня принять? – спросил я, зайдя за перегородку веранды, заставленную цветами и дизайнерскими штучками.
Тот качнул головой.
– Нет. Если есть вопрос, задашь на общей беседе.
– Я бы не хотел об этом перед всеми, – сказал я.
– Ты знаешь правила.
– Я привык быть исключением, – улыбнулся я.
– Не в условиях ретрита, Тём. Здесь все равны, – сказал Вован.
Меня торкнуло спросить про мой спонсорский перевод на их счёт, но прежде чем я успел открыть рот, великий йог произнёс:
– Твой перевод Мастер вернул.
– Почему?! – опешил я.
– Ты же в курсе, что тут речь не о деньгах, – спокойно, словно речь шла о копейках, сказал Вован.
– Но... – я нахмурился, – я же от чистого сердца. И это, знаешь ли, неприятно.
Вован похлопал меня по плечу и ответил:
– Брат, неприятно твоему эго. Тебе самому всё равно, потому что всё едино. Почувствуй это. Пронаблюдай.
– Даже в Библии говорится: отдай, жертвуй, – пробурчал я. – Чем плоха благотворительность?
– В Библии не говорится, что потом жертвующий попросит для себя особых условий.
– Но я же не собирался... – не понимал я.
– Мастер видит
– Надо почитать.
– Почитай. Главное, пронаблюдай и осознай, что ты выше всех своих ролей. И роли миллиардера тоже. Как только снизишь уровень важности, почувствуешь лёгкость.
Я сощурился подозрительно.
– А девочка, которая за хозяйку гостиницы, не за одно с нашим Мастером? С первых слов почти о том же мне влепила.
Вован рассмеялся и ответил уклончиво:
– Эля очень забавная девушка. Мудрее, чем хочет казаться. У неё тоже свои роли имаски. Как у всех.
– Какие? – напрягся я.
– Ты не видишь?
– Нет. Скажи мне!
– Всё, что нужно, увидишь сам. – Вновь улыбка Будды и хоть клюшкой для гольфа в лоб. – Приезжая на ретрит, подобный этому, вы все заявляете вселенной о своей готовности работать над собой. И она разворачивает перед вами свою игру – «Лилу».
– То есть Эля-Мира тут не случайно?
– Здесь нет случайных людей.
– Так она подставная фигура? Специально, чтобы меня...
Вован со смехом похлопал меня по плечу:
– Эго, брат мой, эго! Мир не крутится вокруг тебя.
– Но...
– Увидимся на чаепитии.
Я выругался про себя и сложил руки в намасте. Хм, поза покорности ни хрена не вязалась с русским матом.
Игры, снова игры! Какие у неё роли? Какие маски? В чём она притворяется? А ведь кажется такой настоящей... В груди заныло, и конечности стали какие-то неловкие, словно не мои. Я нервно засунул руки в карманы и пошёл к себе в номер. Ноулыбаться не стал – она ведь сказала... Фак! Какая разница, что она сказала, еслиэто тоже игра?
«Я здесь не для этого. Не для этого», – повторял я про себя будто мантру. И да, мне всё равно. Поиграем, разойдёмся, и забудем имена...
И вдруг я увидел её, собирающую спелые, как золотые монеты, абрикосы в глубокую миску. Она задрала голову, потянувшись к ветке, волосы взлетелисветлым облаком, подол голубого сарафанчика всколыхнуло ветром. И всё моё мужское «Я» напомнило о том, что медитируй-не медитируй, а оно доминирует. Пока тело живёт, у него есть свои потребности. И неважно, что мы все себе надумали.
Примагниченный взглядом в светлой фигурке, я буркнул мысленно: «Нет, я всё-такиразберусь, в чём её секреты!» Отчего-то меня теперь чертовски задевало то, чтокасалось этой девочки.
Я сбежал по лестнице и подошёл. Одним движением нагнул к ней усыпанную румяными абрикосами ветку, за которой Гаечка тянулась.
– Спасибо! – обрадовалась она, обрывая ягоды.
– Пойдём пообедаем? – спросил я с напускной небрежностью. – Тут в «Руми» кормят обалденно.
С золотыми абрикосами в руках она взглянула на меня смешливо: