Божественная комедия (илл. Доре)

Алигьери Данте

52

Но я не плакал; молча, как немой,Провел весь день и ночь, пока денницаНе вышла с новым солнцем в мир земной.

55

Когда луча ничтожная частицаПроникла в скорбный склеп и я открыл,Каков я сам, взглянув на эти лица, —

58

Себе я пальцы в муке укусил.Им думалось, что это голод нудитМеня кусать; и каждый, встав, просил:

61

«Отец, ешь нас, нам это легче будет;Ты дал нам эти жалкие тела, —Возьми их сам; так справедливость судит».

64

Но

я утих, чтоб им не делать зла.В безмолвье день, за ним другой промчался.Зачем, земля, ты нас не пожрала!

67

Настал четвертый. Гаддо зашаталсяИ бросился к моим ногам, стеня:«Отец, да помоги же!» — и скончался.

70

И я, как ты здесь смотришь на меня,Смотрел, как трое пали друг за другомОт пятого и до шестого дня.

73

Уже слепой, я щупал их с испугом,Два дня звал мертвых с воплями тоски;Но злей, чем горе, голод был недугом». *

76

Тут он умолк и вновь, скосив зрачки,Вцепился в жалкий череп, в кость вонзаяКак у собаки крепкие клыки.

490

Но злей, чем горе, голод был недугом. — Смысл: «горе не убило меня, убил голод».

79

О Пиза, стыд пленительного края,Где раздается si! * Коль медлит судТвоих соседей, — пусть, тебя карая,

82

Капрара и Горгона с мест сойдутИ устье Арно заградят заставой, * Чтоб утонул весь твой бесчестный люд!

85

491

Где раздается si — то есть где произносят по-итальянски слово «да», которое Данте кладет в основу своей классификации романских языков, называя итальянский язык языком si.

492

Капрара (Капрайя) и Горгона — острова в Тирренском море, куда впадает Арно, в низовье которого стоит Пиза.

Как ни был бы ославлен темной славойГраф Уголино, замки уступив, * —За что детей вести на крест неправый!

88

Невинны были, о исчадье Фив, * И Угуччоне с молодым Бригатой,И те, кого я назвал, * в песнь вложив.

91

Мы шли вперед * равниною покатойТуда, где, лежа навзничь, грешный родТерзается, жестоким льдом зажатый.

493

Замки уступив. — Чтобы предотвратить разгром Пизы гвельфской коалицией, Уголино уступил три замка Флоренции и пять замков Лукке. За это сторонники Руджери объявили его изменником (см. прим. 13-14). По-видимому, Данте не видит здесь предательства и помещает Уголино в Антенору за его борьбу с Нино Висконти, расценивая это стремление к единовластию как измену интересам родины. Казнь Руджери вдвойне страшна, потому что этот предатель родины предал и своего сообщника.

494

Исчадье Фив — то есть Пиза, основанная, по преданию, выходцами из Фив и, подобно Фивам, омраченная распрями своих владык.

495

И те, кого я назвал — Ансельмуччо (ст. 50) и Гаддо (ст. 67).

496

Мы шли вперед… — Поэты вступили в третий пояс девятого круга — Толомею (ст. 124). Здесь караются предатели друзей и сотрапезников. Они вмерзли в лед, лежа навзничь. Свое название этот круг получил от имени Птолемея, наместника в Иерихоне, который, пригласив к себе своего тестя, князя-первосвященника Иудеи,

и двух его сыновей, вероломно убил их на пиру (135 г. до н. э.).

94

Там самый плач им плакать не дает,И боль, прорвать не в силах покрывала,К сугубой муке снова внутрь идет;

97

Затем что слезы с самого начала,В подбровной накопляясь глубине,Твердеют, как хрустальные забрала.

100

И в этот час, хоть и казалось мне,Что все мое лицо, и лоб, и векиОт холода бесчувственны вполне,

103

Я ощутил как будто ветер некий.«Учитель, — я спросил, — чем он рожден?Ведь всякий пар угашен здесь навеки». *

106

И вождь: «Ты вскоре будешь приведенВ то место, где, узрев ответ воочью,Постигнешь сам, чем воздух возмущен».

109

Один из тех, кто скован льдом и ночью,Вскричал: «О души, злые до того,Что вас послали прямо к средоточью,

497

Ведь всякий пар угашен здесь навеки. — В средние века причиной ветра считали нагревание паров солнечными лучами.

112

Снимите гнет со взгляда моего,Чтоб скорбь излилась хоть на миг слезою,Пока мороз не затянул его».

115

И я в ответ: «Тебе я взор открою,Но назовись; и если я солгал,Пусть окажусь под ледяной корою!»

118

«Я — инок Альбериго, — он сказал, —Тот, что плоды растил на злое дело * И здесь на финик смокву променял». *

498

Инок Альбериго — Альбериго деи Манфреди, член ордена братьев-гаудентов (см. прим. А., XXIII, 103), один из гвельфских главарей Фаэнцы. Однажды его родственник Манфредо дал ему пощечину. Альбериго в знак примирения пригласил его к себе на пир. В конце пира он воскликнул: «Подайте фрукты!», — и по этому знаку его сын и брат вместе с наемными убийцами набросились на Манфредо и его малолетнего сына и закололи их. Это случилось в 1285 г. «Фрукты брата Альбериго» вошли в поговорку.

499

И здесь на финик смокву променял. — Насколько привозной финик более изысканный плод, чем обычная смоква, настолько вечная мука Альбериго страшнее той краткой смертной муки, которую он причинил своим родичам.

121

«Ты разве умер?» * — с уст моих слетело.И он в ответ: «Мне ведать не дано,Как здравствует мое земное тело.

124

Здесь, в Толомее, так заведено,Что часто души, раньше, чем сразилаИх Атропос * , уже летят на дно.

127

500

Ты разве умер? — Данте удивлен, встретив в Аду Альбериго, который весной 1300 г. был еще жив.

501

Атропос — см. прим. Ч., XXI, 25.

И чтоб тебе еще приятней былоСнять у меня стеклянный полог с глаз,Знай, что, едва предательство свершила,

130

Как я, душа, вселяется тотчасЕй в тело бес, и в нем он остается,Доколе срок для плоти не угас.

133

Душа катится вниз, на дно колодца.Еще, быть может, к мертвым не причлиИ ту, что там за мной от стужи жмется.