Божественная комедия. Коллекционное издание с иллюстрациями Гюстава Доре

Алигьери Данте

¹⁰³ Как дух один, тосканское наречьеУслышавши, проговорил нам вслед:«Умерьте шаг, вы, в омуте увечья ¹⁰⁶ Идущие! В нас сил догнать вас нет!..Быть может, то, что вы узнать хотите,Я разрешу и дам прямой ответ… ¹⁰⁹ Я об одном прошу вас: не бегите…»Поэт сказал: «Умерь теперь свой шагИ рядом с ним идти старайся так, ¹¹² Чтоб он от напряженья не томился».И я в минуту ту остановилсяИ двух несчастных начал поджидать, ¹¹⁵ Которые старались нас догнать,Но тяжесть рясы их не позволялаДвижений в утомленье ускорять. ¹¹⁸ И узкая тропинка замедлялаК тому же их тяжелый, трудный путь…К нам подойдя, они на нас сначала ¹²¹ Решились только искоса взглянуть.Потом между собой заговорили:«По голосу – живой он, в том ничуть ¹²⁴ Я не солгал, – когда бы разрешили,Когда они мертвы, впустить сюдаИх без одежд свинцовых? Разве были ¹²⁷ Подобные примеры? Никогда!»Затем ко мне вопрос их обратился:«Тосканец! Ты проникнул без труда ¹³⁰ В подземный этот Ад и очутилсяВ жилище лицемеров, так ответь,Кто ты такой, когда и где родился?» ¹³³ Я отвечал, стараясь рассмотреть,С кем говорю: «На берегу Арно яУвидел свет и общество иное ¹³⁶ В великом нашем городе ³ встречал.Еще доселе я не умирал,И мне еще не чуждо все земное. ¹³⁹ Но кто же вы? Из ваших тусклых глазСтруятся слезы пламенные вечно…Ужель страданье ваше бесконечно ¹⁴² Под этим блеском тяжких ваших ряс?»И отвечал мне призрак истомленный:«Казнь лютая придумана для нас!.. ¹⁴⁵ Вот здесь под этой рясой золоченойСокрыт свинец и давит нашу грудьИ день и ночь… невыносим наш путь… ¹⁴⁸ Мы терпим казнь за наше святотатство…Болонцы мы и были члены «братстваВеселого»⁴, а наши имена – ¹⁵¹ Я – Каталано, он же Лодеринго ⁵…Нас знаешь по пожару ты в Гардинго…Подестами в былые времена ¹⁵⁴ В твоем любимом городе мы были,И мы его прекрасно охранили,О чем, наверно, помнит вся страна…» ¹⁵⁷ «Так это вы, несчастные, сгубили…» –Воскликнул я и тут же замолчал.Слова мои как будто бы застыли, ¹⁶⁰ Когда вблизи себя я увидалТень грешника. Три раза в грудь пронзенныйНасквозь тремя колами, он лежал ¹⁶³ И, увидав меня, как разъяренный,В конвульсиях метаться быстро стал.Брат Каталано взгляд мой изумленный ¹⁶⁶ Тогда постиг и тихо мне сказал:«Вот этот грешник, кольями проткнутый,Совет дал фарисеям, предлагал ¹⁶⁹ Гонимого подвергнуть пытке лютой,Как будто бы для пользы дорогойСвоей отчизны. Видишь – он нагой ¹⁷² Лежит всегда здесь поперек дорогиЗатем, чтобы его в Аду моглиТоптать в песок всех проходящих ноги, ¹⁷⁵ И приподняться более с землиНе может он… Казнь та же тяготеетНа всех жидах, которые пришли ¹⁷⁸ С советом тем же… Горько сожалеетЕще доныне весь еврейский род,Что он принес такой печальный плод…» ¹⁸¹ И над преступной тенью в то мгновеньеМой спутник наклонился в удивленьеИ созерцал мучительный позор ¹⁸⁴ Презренного советчика, и взорНаставника лишь выражал презренье.Затем с одним из братьев в разговор

¹⁸⁷

Вступил он вновь: «Когда дано вам правоНа наш вопрос правдиво отвечать,Скажите мне, возможно ли там, вправо, ¹⁹⁰ Нам безопасный выход отыскатьИз этой бездны, чтоб не опасаться,И помощи бесовской не искать?» ¹⁹³ И был ответ: «Могу я в том ручаться,Что вы избегнуть можете всех бед,Когда обвалом станете спускаться, ¹⁹⁶ Где горный прерывается хребет,Идущий через мрачные пустыни.Идите! Там опасности вам нет…» ¹⁹⁹ И голову склонил певец в кручине:«Нас обманул презренный дьявол тот,Что грешников крючками ловит в тине…» ²⁰² Один из «братьев» молвил в свой черед:«Я о пороках дьявола когда-тоВ Болонье слышал толки: он народ ²⁰⁵ Обманывать привык; все бесенята –Исчадье лжи и хитрости, не разГубивших мир…» Дальнейшей речи брата ²⁰⁸ Мы не слыхали. Тяжесть страшных рясДавила их, а спутник мой шел дале…И, на него взглянувши в этот час, ²¹¹ В его лице увидел тень печали.

Песня двадцать четвертая

Данте смущается волнением Вергилия. Оба вступают на мост, перекинутый через новый вертеп. Святотатцы, терзаемые змеями. Предсказание о будущей судьбе Белых и Черных.

¹ В те дни, когда с задумчивых небесНе часто смотрит вечное светило,Мелькнет и быстро скроется за лес, ⁴ И ночь глухая, смотришь, наступила;Когда в снегах лежат еще поля,И ярко-белым саваном уныло ⁷ Покрыта охладевшая земля,Крестьянин в поле скудное выходит,О солнце и тепле Творца моля, ¹⁰ И только нивы снежные находит;В отчаянье тогда махнув рукой,Глазами даль печальную обводит ¹³ И в дом свой возвращается с тоской,Где холодно, где хлеба часто нету,Где для него давно пропал покой, ¹⁶ Когда ж опять, в надежду веря эту,Которая так часто нас живит,Заметит он, что время ближе к лету, ¹⁹ Он стадо гнать на пастбище спешитИ забывает горе и ворчанье.Так точно и поэта скорбный вид ²² Сперва во мне лишь возбудил страданье,Когда ж его высокое челоЯснее стало, полно обладанья, ²⁵ С моей души как будто отлеглоБольшое горе. Только мы вступилиНа мост, давно разрушенный, тепло ²⁸ Учитель на меня взглянул, и былиТе взгляды нежны снова, как тогда,Когда впервые мы заговорили. ³¹ Вкруг нас развалин высилась гряда,И, пред собою видя разрушенье,Певец мой, рассудительный всегда, ³⁴ Сообразил свой путь в одно мгновенье,Потом меня в объятия схватилИ быстро, погруженный в размышленье, ³⁷ Которому и здесь не изменил,Принес меня, как ношу дорогую,На верх скалы и там проговорил, ⁴⁰ Рукою указав скалу другую:«На этот дикий камень ты всползи,Но прежде осмотри его вблизи, ⁴³ Чтоб под тобою он не подломился».Для грешников, прошедших мимо насПод тяжестью свинцовых ряс, ⁴⁶ Тот переход едва ли бы годился.Вперед я подвигался, еле жив,И только лишь при помощи решился ⁴⁹ Переползти с обрыва на обрыв.Когда бы страшный путь тот продолжался,То, верно бы, учителя обвив ⁵² Своей рукой, я с духом не собралсяПолзти вперед в изнеможенье сил;Но, к счастью, путь дальнейший улучшался ⁵⁵ И на верху скалы окончен был.Она была последней. Я дыханьеВ усталости едва переводил ⁵⁸ И сел недвижный, словно изваянье,Так как идти я далее не могИ двигаться уж был не в состоянье. ⁶¹ Но тут меня поэт предостерег:«Ты лености не должен предаваться:Для нашей славы легких нет дорог. ⁶⁴ Известности не может тот дождаться,Кто нежиться привык в пуховикахИ на постели шелком прикрываться. ⁶⁷ Без трудностей нет славы и в веках;Без подвигов исчезнешь ты бесследно,Как пена волн, как ветер в небесах. ⁷⁰ Бездействие для человека вредно.Так встань же и усталость победиИ с мужеством, которое победно ⁷³ Ведет в борьбе, иди за мной, иди,Когда еще осталась сила в теле:Награда ожидает впереди. ⁷⁶ С тобой еще мы не достигли цели.По лестнице идти нам предстоитЕще длиннейшей. В нашем трудном деле ⁷⁹ Конец для нас не близок. Путь лежитПечальный, многотрудный и опасный,Но пусть тебя теперь он не страшит. ⁸² Иди и верь в совет мой беспристрастный».Тогда я встал и словно новых силВ себе нашел родник. С улыбкой ясной ⁸⁵ Наставнику тогда я говорил:«Иди, я бодр! С тобой пойду я всюду…»И мы пошли чрез каменную груду ⁸⁸ Скалы, изрытой ямами, крутой,Где ноги истомленные скользили,А по бокам скалы ужасной той ⁹¹ Зияли бездны… Выше мы всходили,И чтоб свою усталость только скрыть,Пока мне силы вновь не изменили, ⁹⁴ С учителем я начал говорить.Вдруг там, где часть утеса раскололась,Из бездны раздался неясный голос, ⁹⁷ Но слов его не мог я различить.Напрасно их я разгадать старалсяИ думал смысл речей тех уловить. ¹⁰⁰ Но от усилий тщетных отказался.Я только лишь одно тогда постиг,Когда к тому вертепу приближался,

¹⁰³ Что гневен был и бешен чей-то крик.Над бездной я склонился осторожно,Но мрак ее был непроглядно дик. ¹⁰⁶ И рассмотреть мне было невозможноТех, кто кричал на темном адском дне.И я сказал учителю тревожно: ¹⁰⁹ «О, помоги в вертеп спуститься мне:Я слышу крик, но слов не понимаю;Кого-то вижу в темной глубине, ¹¹² Но образа его не различаю.Прошу тебя – сведи меня с стены,Близ пропасти я правду всю узнаю». ¹¹⁵ «Мы действовать, а не болтать должны, –Сказал поэт, – и действовать в молчаньеВ обители ужасной сатаны…» ¹¹⁸ И, исполняя спутника желанье,К вертепу он тогда меня привел,И в яме гнусной той сверх ожиданья ¹²¹ Таких презренных гадов я нашел,Что в жилах кровь моя оледенела:Невольно я глаза от них отвел. ¹²⁴ Пусть Ливия не славится так смелоПустынными песками, где живутИ жалами убийственными жгут ¹²⁷ Хелидры, амфисбены и якули ¹;Нет, даже там не знаю я, найду ли,Как и среди египетских степей, ¹³⁰ Таких же ядовитых, страшных змей,Которые в той пропасти крутились.И среди них несчастный сонм теней ¹³³ Я увидал. Давно они лишилисьСпокойствия, земной покинув гроб.Напрасно эти грешники стремились ¹³⁶ Избегнуть гадов, и гелиотроп ²Искали вкруг для своего спасенья,Но гады то в их голову, то в лоб ¹³⁹ Вонзали жало в бешеном шипенье;Их руки были скручены назадИ змеями завязаны… Вот гад ¹⁴² Вкруг грешника обвился и на телеЕго пестрел тройным своим кольцом,А голову связал с своим хвостом. ¹⁴⁵ Вот змей другой ждать долго не заставил,На грешника одним прыжком вскочилИ в шею между плеч его ужалил, ¹⁴⁸ Едва такую казнь он совершил,Едва свой хвост свернувшийся расправил,Как грешник загорелся, зачадил, ¹⁵¹ И в миг один огонь его расплавилИ в пепел обратил его. Потом,Когда не стало пламени кругом, ¹⁵⁴ Из пепла вновь восстал он прежней теньюИ образ прежний принял на себя.Так, если древних следовать ученью, ¹⁵⁷ Себя в ужасном пламени губя,Известный феникс молча умираетИ вновь потом из пепла воскресает. ¹⁶⁰ Питается не хлебом, не травой,Но амми ³, и усталой головойСклоняется на нард ⁴ он или мирру ⁵; ¹⁶³ Таинственный, вполне безвестный миру,В бессилии, на землю он падет,Как будто бы недуг его гнетет ¹⁶⁶ Иль ненавистный демон сокрушает;Когда ж потом он снова восстает, –Что было с ним – он сам того не знает ¹⁶⁹ И, озираясь, далее идет.Восставший грешник в том же состоянье,Казалось, был! О, правосудный гнет! ¹⁷² Как грозен ты в немом своем каранье!«Кто ты? – ему учитель мой сказал. –И здесь за что ты терпишь наказанье?» ¹⁷⁵ «Недавно из Тосканы я упалВот в эту бездну, – молвил нам несчастный. –Я жизнь скота людской предпочитал ¹⁷⁸ И не хочу скрывать: я скот ужасный!Мне имя Ванни Фуччи ⁶. Для меняБерлогою достойной и прекрасной ¹⁸¹ Была Пистойя». В это время яК учителю с словами обратился:«Скажи ему, чтоб он не шевелился ¹⁸⁴ И скоро так от нас не уходил;Спроси его, какое совершилУжасное он прежде преступленье. ¹⁸⁷ Сварлив и кровожаден очень былПри жизни он…» Но в думу углубленный,Успел понять тот грешник осужденный, ¹⁹⁰ Что мнения такого я о нем.Он уходить от нас не торопился,Лишь только щеки вспыхнули стыдом ¹⁹³ И взгляд его на мне остановился.И он сказал: «Страдаю я, поверь,Сильней гораздо более теперь, ¹⁹⁶ Чем в миг, когда я с жизнью распростился.Не скрою я, за что сюда попал:Из ризницы сосуды я украл, ¹⁹⁹ Но, совершив такое преступленье,Из трусости я друга оболгал.Который был казнен за похищенье. ²⁰² Но не затем себя я унижалПеред тобой, чтоб вызвать сожаленье.И если ты из мрака этих скал ²⁰⁵ Вновь выйдешь в мир, то приложи стараньеЗапомнить в мире это предсказанье:Теперь Пистойя гонит Черных стан; ²⁰⁸ Флоренция и нравы и гражданСпешит менять, но час иной настанет:С долины де ла Магра Марс восстанет, ²¹¹ И грянет гром в далеких облаках,И дрогнут вдруг все городские стеныИ ужас в человеческих сердцах ²¹⁴ Найдет приют, и на поля ПиченыТогда гроза ужасная слетитИ Белых всех мгновенно истребит. ²¹⁷ Так ожидай ты этой перемены».

Песня двадцать пятая

Богохульство грешника и страшное наказание. Другие призраки. Превращение человека в змею и змеи в человека.

¹ Сказавши то, презренный этот плут,С гримасой гадкой, поднял обе руки,Шиш показал и начал нагло тут ⁴ Хулить Творца за кару и за муки,Но змей один – я их люблю с тех пор –При первом же его презренном звуке, ⁷ Сдавил ему всю шею, чтобы ворНе в силах был произнести ни слова;И смолк кощун, потупя наглый взор. ¹⁰ Другой же гад скрутил ему суровоВ одно мгновенье руки назади,Сдавил все тело, так что никакого ¹³ Не мог движенья сделать он… – ПадиИ в пламени, Пистойя, ты исчезни,Своим примером людям не вреди, ¹⁶ И навсегда погибни в адской бездне!..Везде распространяешь ты разврат…Хотя бы обошли мы целый Ад, ¹⁹ В нем не нашли бы грешника наглее,Который богохулить так дерзал,И даже тот, кто с фивских стен упал ¹, ²² Мог показаться лучше и сноснее…Проклятый тать куда-то убежал,Хулы своей оканчивать не смея. ²⁵ Затем как будто вырос из землиЦентавр, ужасным бешенством пылавший,Который мог страшить и издали, ²⁸ Центавр, с угрозой дьявольской кричавший:«Где этот вор низверженный? Где он,Свои хулы в вертепе извергавший?» ³¹ Был тот центавр обвит со всех сторонПучками змей, которых и в МареммеНельзя найти. С его спины дракон, ³⁴ Раскрывши крылья, грозно в это времяМетал огонь и мимо шедших жег.Тогда путеводитель мой изрек: ³⁷ «Перед тобою Каккус ²; исполинскойОн силою когда-то обладал,И прежде за горою Авентинской ⁴⁰ Озера крови в битве проливал;Он с братьями не шел одной дорогойИ воровски однажды он угнал ⁴³ Чужое стадо. Мстительный и строгий,Сам Геркулес потом его сразил…»Пока путеводителя с тревогой ⁴⁶ Я слушал, тот центавр в то время былУж далеко. Три тени вдруг явилисьИз-под моста, куда в тот час всходил ⁴⁹ С поэтом я. Мы так заговорились,Что не могли заметить их сперва,Когда ж заговорить они решились, ⁵² Спросив: «Кто вы такие?» – их словаЗаставили нас обратить вниманьеНа призраков, но лиц их очертанье ⁵⁵ Мне было незнакомо, и затем, –Судьба нам помогала постоянно, –Я понял – очутился перед кем, ⁵⁸ Когда один из призраков нежданноДругого назвал: «Слушай, где ты там,Чианфа?³» В этот миг к своим губам ⁶¹ Я поднял тихо палец в знак молчанья,Чтобы певца внимание привлечь…Теперь мое дальнейшее сказанье, ⁶⁴ Читателя хочу предостеречь, –Сомненье может вызвать, что понятно:Мне было самому невероятно ⁶⁷ Все то, что видел сам я в этот час.Пока я, двух теней узнать желая,С них не сводил своих усталых глаз, ⁷⁰ Змей шестиногий, быстро налетая,На третьего из призраков напал,Его в одну минуту обвивая, ⁷³ Сдавил живот и сзади руки сжал,Зубами в щеки грешника вцепился,Хвост за его спиною замотал ⁷⁶ И словно плющ вокруг его обвился.Нам невозможно было уловить,Как быстро грешник тот преобразился: ⁷⁹ Кто дух, кто змей – не мог я отличить;Они слились в одно живое тело,Которого нельзя вообразить, ⁸² Как ни было б воображенье смело.Перемешались вместе их цвета:Полутемно все было, полубело. ⁸⁵ Так пепел от бумажного листаБывает и не черным, и не белым…В то время с видом грустным и несмелым ⁸⁸ Два призрака проговорили вслух:«Аньэло! О, несчастный, бедный дух!Как быстро ты, как страшно изменился! ⁹¹ Ты не один теперь, да и не два…»Из двух голов – я с ужасом дивился –Одна лишь появилась голова; ⁹⁴ Единый, страшный образ возродилсяИз двух различных образов. Из рук,Из ног, грудей, спины и брюха вдруг ⁹⁷ Явились члены новые; такогоЯ безобразья в мире не видал:В них было все чудовищно и ново. ¹⁰⁰ Первоначальный образ их пропал;Два существа в чудовище сливалосьИ тихими шагами подвигалось.

¹⁰³ И в этот миг, как ящерица днемЗеленый куст неслышно покидаетИ, солнечным палимая лучом, ¹⁰⁶ Как молния наш путь перебегает,Так полз другой черно-багровый змейК двум грешникам. Одну из двух теней ¹⁰⁹ Кровавый гад ужалил вдруг во чревоИ распростерся, падая, пред ней,А призрак неподвижно и без гнева ¹¹² Как после сна тяжелого зевал,И у него из раны и из зеваПылающего змея вылетал ¹¹⁵ Какой-то дым, в одну струю сливаясь.На змея тень смотрела, и свой взгляд,Кольцом огнеподобным извиваясь, ¹¹⁸ От призрака не отводил тот гад.Певец Лукан! Умолкни ты, стараясьНам передать картин ужасный ряд, ¹²¹ Где воины Сабелла и Назидий ⁴Являются страдальцами. О, ты,Умолкни тоже, чудный наш Овидий ¹²⁴ С повествованьем, полным красоты,О Кадме с Аретузой: обратилсяОдин в змею, а из другой явился ¹²⁷ Источник. Ты, Овидий, обменятьПрироду двух созданий не решился;Плоть одного другому передать ¹³⁰ Не думал ты. Меж тем передо мноюСтал образ человека приниматьПроклятый змей с гноящейся спиною, ¹³³ А человек вид гада принимал.У гада хвост мгновенно раздвоился,А человек так плотно ноги сжал, ¹³⁶ Что след их разделения вдруг скрылся.Процесс перерожденья совершилсяВ моих глазах: хвост одного не стал ¹³⁹ Похож на хвост, вид членов принимая,Которые бывают у людей;А у другого руки, исчезая, ¹⁴² Сливались тихо с телом, и длиннейМеж тем у гада ноги вырастали.И походил все более тот змей ¹⁴⁵ На человека. Прежний вид терялиИ человек, и ядовитый гад.Они друг с друга взгляда не спускали, ¹⁴⁸ И у обоих дик был страшный взгляд.Вот первый пал, другой же приподнялся,И у него – я молча изумлялся – ¹⁵¹ Явились уши, губы, вырос нос,А у другого вытянулось рылоИ скрылись уши. Видеть мне пришлось: ¹⁵⁴ Язык у человека раздвоился,А жало змея медленно срослосьВ один язык – и дым вдруг прекратился. ¹⁵⁷ Дух в гадину позорно превратилсяИ с свистом в мрак пропасти пропал,А змей переродившийся сказал: ¹⁶⁰ «Пусть здесь Буозо будет пресмыкаться,Как пресмыкался некогда я сам».И начал змей презрительно плеваться. ¹⁶³ Едва лишь веря собственным глазам,В Аду я видел это превращенье,И хоть я был смущен, взволнован там, ¹⁶⁶ Хотя мой ум от страха был растерян,Но Пуччьо Шианкато я узнал,Да, то был он,

и в этом я уверен: ¹⁶⁹ Из трех теней лишь он не испыталМучение того перерожденья,А в третьей, мрачной тени угадал ¹⁷² Я Гверчьо Кавальканте привиденье ⁵.

Песня двадцать шестая

Восьмой вертеп восьмого круга. Души коварных советчиков. Улисс и Диомед, погубившие Трою. Рассказ Улисса о путешествии в неизвестную страну.

¹ Ликуй, ликуй, Флоренция! ВездеМогущество твое неотразимо;Известна ты на суше и воде, ⁴ И даже Ад готов неутомимоО флорентийских гражданах кричать…Когда передо мной скользнули мимо ⁷ Пять извергов, и в них я мог узнатьТвоих граждан, мне сделалось обидно,Не мог я крика гнева удержать, ¹⁰ И за тебя мне стало больно, стыдно…Когда мои предчувствия не лгут,Еще ты испытаешь, как постыдно ¹³ Тебе немало бедствий предрекутОзлобленные жители из Прато ¹,И их проклятья к худу приведут. ¹⁶ К прошедшей славе нет уже возврата,И если б над тобою, город зла,Пороков, злодеяний и разврата, ¹⁹ Беда, как туча черная, всплылаВ минуту эту – я б не удивился:Да, на себя, Флоренция, звала ²² Давно все кары… Пусть бы разразилсяГром над тобой, когда осужденаНа бедствия несчастная страна; ²⁵ Скорей бы суд ужасный совершился…Еще страшнее в поздние годаКазаться будет мне твоя беда. ²⁸ И далее пошли мы… ВозвратилсяПо тем же скатам ментор мой тогда,Которыми со мною он спустился. ³¹ Меж безднами и трещинами скалУединенный путь наш продолжался,И в бездну я наверно бы упал, ³⁴ Когда б порой за камни не держалсяРуками. Бесконечная тоска,В тот час, когда вперед я подвигался, ³⁷ Была неотразима, велика,И я скорблю в минуту эту снова,Когда воспоминания былого ⁴⁰ Припоминаю вновь, и обуздатьХочу свой ум, чтоб Неба благодатьИ добродетель – поприща земного ⁴³ Вожатого – не мог я потерять…Как селянин простой, – в ту пору года,Когда на небесах начнет сиять ⁴⁶ Июльский день, и южная природаВкруг рассыпает щедрые дары, –Как селянин следит порой у входа ⁴⁹ В свой дом, как в небе вьются комары,Так я следил в вертепе за огнями,За переливом странной их игры, ⁵² Когда пришли мы тихими шагамиК окраине, откуда видно дно:Восьмая пропасть встала перед нами, ⁵⁵ Где было все таинственно-темно.Как тот пророк, которого в Веф?илеМедведицы лесные защитили ², ⁵⁸ Смотрел, как колесницу ИлииНа небо быстро кони уносили,И очи Елисея не могли ⁶¹ Следить за бегом их неуловимымИ только наблюдали лишь с земли,Как пламя их исчезло в небе дымом, ⁶⁴ Так двигались в вертепе те огни,И в каждом призрак грешника скрывался.Чтоб рассмотреть, как двигались они, ⁶⁷ Я с краю моста к бездне наклонялся,И если бы за камень не держался,То, верно, б там свои окончил дни ⁷⁰ И в пропасти бездонной потерялся.За мной путеводитель наблюдалИ на вопрос немой ответ мне дал: ⁷³ «В светильниках, перед тобой зажженных,Сокрыты души многих осужденных,Чтобы огонь их вечно пожирал…» ⁷⁶ «Учитель, – отвечал я, – догадатьсяМог я и сам, увидевши в огнеМелькающие тени, но дознаться ⁷⁹ Хотелось бы теперь, учитель, мне,Кто это стал к нам ближе приближатьсяВон в пламени, и тот огонь на дне ⁸² Двойным костром теперь вдали пылает,И страшный мне костер напоминает,Где Этеокл и брат его сгорел». ⁸⁵ И был ответ: «В том пламени страдаетСам Диомед и вместе с ним – Улисс ³:Одна их казнь теперь соединяет, ⁸⁸ И здесь в Аду опять они сошлись,Как на земле сошлись для преступленья.Их деревянный конь сгубил, и вниз ⁹¹ В кромешный Ад за ложь без сожаленьяПовержены они. Они должны,Не ведая пощады искупленья, ⁹⁴ Гореть в жилище адском сатаны:За их обман страдает и в могилеТеперь Деидамия об Ахилле. ⁹⁷ И к довершенью страшной их виныКараются они за похищеньеПалладиума». Молвил я в волненье: ¹⁰⁰ «Когда они способны говоритьИ в пламени, то дай мне разрешенье,Учитель мой, – могу ль о том просить? –

¹⁰³ Тех двух теней дождаться приближенья;Тебе известны, мудрый мой поэт,Все тайные души моей стремленья…» ¹⁰⁶ И мне Вергилий дал такой ответ:«Мой сын, твое желанье одобряю, –Поистине, дурного в этом нет, ¹⁰⁹ А потому его я исполняю,Но об одном прошу, чтоб ты привыкВоздерживать, где нужно, свой язык. ¹¹² Все помыслы твои я понимаю,А потому мне предоставь ты речьС тенями; должен я предостеречь ¹¹⁵ Тебя, что эти греки, может статься,С тобой и говорить не захотят…»Когда к нам пламя стало приближаться, ¹¹⁸ В котором тени двигалися в ряд,Не в силах на пути разъединяться,И отступить вперед или назад, ¹²¹ Тогда мой спутник молвил им: «О, тени!Когда хоть чем-нибудь мог угодитьЯ вам в своем высоком песнопенье, ¹²⁴ Не торопитесь быстро уходить,И пусть один из вас мне повествуетО том, за что он осужден страдать ¹²⁷ И в этом вечном пламени тоскует».Тогда один светильник задрожал, –Так ветер иногда огонь волнует, – ¹³⁰ И в тихом колебанье зароптал.Тень перед нами тихо закачалась,Как будто бы – за ней я наблюдал – ¹³³ Заговорить с усилием сбиралась.И, наконец, я услыхал слова:«Когда вперед куда-то порывалась ¹³⁶ Моя душа, и кинул я едва,Не в силах совладать с собой, Цирцею,Жизнь впереди казалась мне нова, ¹³⁹ И увлечен я был невольно ею,Забыл отца, свою отчизну-мать,Расстался с Пенелопою своею. ¹⁴² В себе тоски не мог я обуздать,Не мог забыть прекрасную затею:Хотелось мне весь свет скорей узнать: ¹⁴⁵ Его пороки, славные деянья,И подвиги людские на земле;И очутился вдруг без колебанья ¹⁴⁸ В открытом море я на кораблеС немногими, мне верными, друзьями,Помчался по волнам в туманной мгле, ¹⁵¹ Марокко любовался берегами,Сардинией, прекрасною страной,И многими другими островами, ¹⁵⁴ Стоявшими в пустыне водяной.Состарились мы все, когда приплылиДо Геркулеса грани роковой: ¹⁵⁷ Его столбы в проливе узком былиПоставлены – чтоб далее никакВ своих ладьях пловцы не заходили. ¹⁶⁰ Но я сказал, увидя этот знак:«Друзья! Для нас тяжка была дорога,До запада достигли мы сквозь мрак, ¹⁶³ И так как жить осталось нам немного,То счастья попытаем и рискнемПроникнуть в мир безлюдный, где тревога ¹⁶⁶ Людская неизвестна. О своемПрипомните вы все происхожденье.Не для того на свете мы живем, ¹⁶⁹ Чтоб скотски прозябать со дня рожденья,Но для того, чтоб на земле найтиПознания и высшие стремленья!» ¹⁷² Так говорил друзьям я на пути,И речь моя всех их так оживила,Что трудно удержать потом их было, ¹⁷⁵ Когда вперед мы принялись грести.Корабль свой мы к востоку повернулиИ словно птица далее порхнули ¹⁷⁸ В своем безумном беге. В небесахСверкали звезды полюса другого,Пять раз луна светила в облаках ¹⁸¹ И исчезала с неба голубогоС тех пор, как мы сквозь роковой проходСкользнули в бездну моря, нам чужого, ¹⁸⁴ И убегали далее… Но вотВдали гора пред нами показалась,Черневшая из белой пены вод, ¹⁸⁷ И та гора громадной нам казалась.Обрадовались все мы ей тогда,Но эта радость тотчас же умчалась ¹⁹⁰ От нас, сменившись ужасом, когдаОт той горы поднялся вихрь ужасныйИ на корабль наш хлынула вода. ¹⁹³ Три раза поднимался он, несчастный,Напором волн, и вот в четвертый раз,Не выдержав с грозой борьбы напрасной, ¹⁹⁶ Пошел на дно: закрыло море нас.

Песня двадцать седьмая

Появление в светильнике призрака Гвидо де Монтефельтро. Рассказ Вергилия о состоянии Романьи. По удалении призрака путники переходят из восьмого в девятый вертеп.

¹ Вновь светоч колебаться перестал,И неподвижный, тихо умолкая,От нас он удаляться снова стал. ⁴ Учителя желанье исполняя,Тогда другой дрожащий огонек,Что следом шел за ним, не уставая, ⁷ К себе мое внимание привлек.Внутри его – я слышал – раздавалсяКакой-то странный ропот, на упрек ¹⁰ Похожий, как тогда мне показался.Как медный бык ¹ впервые застонал,И в его реве голос отозвался ¹³ Того, кто вид и формы зверя далТому быку, – и полон был страданьяТот страшный рев, хотя он вылетал ¹⁶ Из медного, литого изваянья,Так точно вылетало из огняНеуловимо-странное роптанье ¹⁹ И пронеслось около меня.Когда ж оно на волю вдруг прорвалосьИз пламени, тогда услышал я, ²² Как постепенно в звуки облекалосьРоптанье то, и раздались слова,В которых скорбь и горе выражалось ²: ²⁵ «О, смертный, ты, лишь молвивший едваЗдесь по-ломбардски: «Можешь удалиться».Прошу тебя на миг остановиться. ²⁸ Пришел я слишком поздно, может быть,Но я молю тебя не торопиться,Молю тебя со мной поговорить: ³¹ Исполни же несчастного желанье…Когда сюда ты свергнут в наказанье,Покинув край латинский, где грешить ³⁴ Я научился прежде, то нельзя лиПоведать мне: война иль мир теперьВ Романии? В довольстве иль в печали ³⁷ Живет народ? Мне дороги, поверь,Известья те. В горах, между УрбиноИ тем хребтом, где – чудная картина! – ⁴⁰ Берет начало Тибр, я был рожден».Я слушал эти речи со вниманьемИ в любопытство весь был обращен, ⁴³ Тогда учитель молвил с состраданьем:«С ним сам ты говори: латинец он…»И я, осмелен этим замечаньем, ⁴⁶ С ответом уж готовым на губах,Немедленно воскликнул: «Дух горящий!В Романии – в тиранах и рабах, ⁴⁹ Как в жизни прошлой, так и в настоящей,Всегда живет и будет жить раздорИ вечных распрей страх непроходящий, ⁵² Но, к счастию, пока до этих порВойны там нет, о ней нет слухов даже;Равенна же несчастная все та же, ⁵⁵ Чем и была. Орел Поленты ³ тамГнездится, как и прежде, распустившийНад Червиею крылья… Городок, ⁵⁸ В кровавой битве галлов истребившийИ при осаде давший им урок,Теперь не тот, чем прежде быть он мог: ⁶¹ О подвигах великих позабывший,Зеленых лап ⁴ теперь узнал он гнет.Веррукио ⁵, названье пса носивший, ⁶⁴ С своим щенком по-прежнему грызетСвою добычу… Помнишь ты, наверно:Им был убит Монтаньо ⁶ в свой черед. ⁶⁷ При двух реках Ламоне и СантерноВ двух городах по-прежнему царит,Меняя убежденья лицемерно, ⁷⁰ «Лев в поле белом»⁷. Также всех дивитТот городок ⁸, что Савио волнамиУ берега цветущего обмыт: ⁷³ Как прежде, меж свободой и цепями,Живет доныне он, расположёнМежду своей долиной и горами; ⁷⁶ По-прежнему теперь несчастлив он…Ты видишь, я не медлил на ответы,Вопросами твоими не смущен. ⁷⁹ Теперь: кто ты? ответь без страха мне ты,И долго в мире Божьем пусть живетТвое, о призрак, имя». В свой черед ⁸² Я призрака ответа дожидался,И призрак колебаться тихо стал,И наконец ответ я услыхал: ⁸⁵ «Когда б я хоть минуту сомневалсяВ том, что попавший в этот темный АдУж никогда не вырвется назад, ⁸⁸ То моего не знал бы ты ответа,Но так как хорошо известно мне,Что все, кого вмещает бездна эта, ⁹¹ Навечно отдаются сатане,То я готов прервать свое молчанье,Забыв про стыд в подземной глубине. ⁹⁴ Так выслушай правдивое сказанье:Я воином когда-то в мире был,Потом, чтоб все греховные деянья ⁹⁷ Простились мне, в монахи я вступил,Надеялся, что пост и воздержаньеСпасут меня – и я бы заслужил ¹⁰⁰ Прощение, принявши сан духовный,Когда бы мне – позор ему и грех! –Не помешал тогда отец верховный. ¹⁰³ Меня поверг он в бездну прежних всехМоих грехов… О днях печальных техТы выслушай рассказ мой хладнокровный. ¹⁰⁶ Когда я молод был и на землеЖил в образе из крови и из тела,Я львенком не являлся в мире смело, ¹⁰⁹ Но был лисой и действовал во мгле,Обманы все узнал, все ухищренья,И выгоды ловил я в каждом зле. ¹¹² Лукавые такие похожденьяПечальную известность дали мнеИ скоро разнеслись по всей стране… ¹¹⁵ Меж тем дни шли, и юность уходила.И для меня то время наступило,Когда седеют наши волоса ¹¹⁸ И опускать нам нужно паруса;И вот когда все то мне опостыло,К чему я жадно некогда рвался, ¹²¹ Я обратился к Богу, ожидаяСпасенья в покаянии… О, могПокаяться, спасти себя тогда я, ¹²⁴ Но в бездну грешных дел опять увлек,Все помыслы хорошие рассеяв,Меня владыка новых фарисеев ^{9 127} И бросил снова в гибельный поток.В то время вел войну он – не с жидами,Не с сарацинами: его врагами ¹³⁰ Являлись христиане. Никогда,Никто из них под Акрой не являлсяЗа лаврами победы в те года ¹³³ И с областью Судана не старалсяВходить в дела торговые тогда.На них похожим папа не казался. ¹³⁶ Он свой верховный сан забыл вполнеС величием святого постриженья,Забыл, что были вервия на мне, ¹³⁹ В которых находили искупленьяМонахи, их носившие во снеИ наяву в своем уединенье. ¹⁴² И как молил Сильвестра Константин ¹⁰Ему дать от проказы исцеленье,Так и меня духовный властелин ¹⁴⁵ Просил спасти его от исступленьяНеодолимой гордости. В ответНи слова не сказал я, опьяненье ¹⁴⁸ Какое-то в той просьбе видя. «Нет, –Он продолжал, – забудь свое смущенье;Я отпущу твой грех, но дай совет, ¹⁵¹ Как взять мне Пенестрино без сраженья.Ты знаешь – Рай я отпирать могуИ два ключа от Неба берегу, ¹⁵⁴ Хоть Целестин ¹¹ от них и отказался…»При тех речах не мог я устоятьИ быстро искушению поддался. ¹⁵⁷ Я отвечал: «Когда мне отпускать,Святой отец, грехи ты в состоянье,То помнишь же: чтобы преград не знать ¹⁶⁰ И выполнять заветные желанья,Как можно больше людям обещай,Но обещаний тех не исполняй, ¹⁶³ Тогда-то все твои предначертаньяИсполнятся, и твой святой престолПолучит новый блеск и обаянье». ¹⁶⁶ Когда моей кончины час пришел,Когда святой Франциск за мной явился,То близ меня он демона нашел, ¹⁶⁹ Который так к святому обратился:«Оставь его! Он мне принадлежит!За что меня ты оскорблять решился? ¹⁷² Он мой теперь и в Тартар полетитЗа свой совет лукавый прежде смерти;С тех пор его Ад целый сторожит ¹⁷⁵ И в волоса его давно вцепились черти.В одно и то же время он хотелИ каяться, и предавать умел…» ¹⁷⁸ «О, горе!» – крикнул я, когда тот демонСхватил меня, и продолжал меж тем он:«Подумал, вероятно, ты, что мне ¹⁸¹ И логика людская не под силу?Не думай дурно так о сатане».Тогда сюда в подземную могилу ¹⁸⁴ Он к Миносу принес меня, а тотСвоим хвостом раз восемь окрутилсяВокруг спины, раскрыл кровавый рот, ¹⁸⁷ Сам укусил себя и разразилсяПроклятием: «Попал ты в тот проход,Где грешников огонь навек пожрет…» ¹⁹⁰ С тех самых пор в огне я поселилсяИ в пламенной одежде стал страдать…»Рассказ души погибшей прекратился… ¹⁹³ Тень двинулась и начала стонать,Колеблясь и крутясь в своем движенье.И далее мы стали путь держать ¹⁹⁶ Туда, где в новом, мрачном помещеньеТомились души с очень давних порЗа то, что не боялись преступленья, ¹⁹⁹ За то, что в мире сеяли раздор.

Песня двадцать восьмая

Девятый вертеп восьмого круга. Призраки сеятелей раздоров и расколов. Магомет, Али, Бертрам де Борн.

¹ Бессилен человеческий язык,Бессилен стих певца для описаньяВсего того, что, подавляя крик, ⁴ Я увидал – и кровь, и истязаньеТеней, покрытых язвами. Нет словПриличных для того повествованья. ⁷ Наш ум так ограничен, что готовОт подвига такого отказаться…Когда б собрать всех проливавших кровь ¹⁰ В долине Апулийской, что сражатьсяСошлись и гибли от мечей римлян(Тит Ливий пишет так, и сомневаться ¹³ Нам нет причин), и их богатый станДостался победителям; когда быСобрать людей, измученных от ран, ¹⁶ И бившихся – их силы были слабы –С Гвискаром ¹; если б вновь теперь собратьПогибшую при Чеперано рать, ¹⁹ Где каждый апулиец оказалсяИзменником ² и, наконец, всех тех,Чей стан при Тальякоццо разметался ²² И лег костьми, и где имел успехСтарик Алар ³, который там являлсяКарателем, перехитрившим всех ²⁵ И без оружья в битве победившим;Когда б все эти воины моглиТеперь восстать пред нами из земли, – ²⁸ На раны их на трупе полусгнившемНе с тем бы отвращеньем я смотрел,С каким глядел на груду страшных тел ³¹ Девятого вертепа. С меньшей силойИз бочки льется на землю вино,Когда пробито в бочке этой дно, ³⁴ Чем кровь лилась из призрака… УнылыйИмел он вид; он даже за могилойНа миг себе покоя не найдет. ³⁷ От подбородка самого животРассечен у него был, и струямиСбегала кровь. Между его ногами ⁴⁰ Моталися кровавые кишкиИ легкое, и тот мешок, в которомТам, на земле, до гробовой доски, ⁴³ Питанье переваривалось. Взора,Исполненного горя и тоски,При виде столь ужасного позора, ⁴⁶ От грешника я отвести не мог,Тогда и на меня взглянул он тожеИ вдруг, открыв от головы до ног