Божественная комедия. Коллекционное издание с иллюстрациями Гюстава Доре

Алигьери Данте

⁴⁹ Вся горечь мук в молчании немомВ их потускневших взорах выражалась…Осматриваясь в трепете кругом, ⁵² Я вниз взглянул, где к призраку прижаласьДругая тень, склонившись близко так,Что волоса обоих, мне казалось, ⁵⁵ Перемешались вместе… Тотчас знакЯ подал этим призракам рукою:«Скажите мне, кто вы? Зачем с такою ⁵⁸ Мучительно безмолвною тоскоюДруг с другом стали тесно, грудь о грудь?»И призраки, чтоб на меня взглянуть, ⁶¹ Приподняли чело свое и горькоЗаплакали, но на ресницах толькоЯвились капли жгучих, крупных слез – ⁶⁴ Оледенил их тотчас же мороз,И очи их смежились, замерзая…Друг к другу так же тесно приставая, ⁶⁷ Как две доски, прибитые гвоздем,И ярости своей не унимая,Как иногда козел с другим козлом, ⁷⁰ Два призрака безумно стали драться.Тут третья тень с опущенным лицомИ с ухом отмороженным, подняться ⁷³ Не в состоянье, стала говорить:«Зачем на нас так пристально глазеешь?Иль смелое желанье ты имеешь ⁷⁶ Узнать – кто эти тени, может быть?То знай, что та долина, где струитсяБизенцио ², там обе тени жить ⁷⁹ Привыкли самовластно; покоритьсяИм и отцу их старому ³ должнаБыла та превосходная страна. ⁸² Одна их мать рождала, и донынеНе отыскать в Аду во всей Каине ⁴Подобных душ, низверженных под лед, ⁸⁵ Где призраки, от стужи мертво-сини,Склоняются на лоно смерзлых вод.Не равен по заслугам с ними тот, ⁸⁸ Кого Артур сразил одним ударом ⁵,Ни тот злодей, которого зовутФокаччиа ⁶, ни этот, ставший тут, ⁹¹ Передо мной в своем безумье яром, –Сассоло Маскерони ⁷. Если тыТосканец только, то его черты ⁹⁴ Тебе уже знакомы, без сомненья…И чтоб не тратить больше лишних слов –Дальнейшие не нужны рассужденья – ⁹⁷ Я подскажу тебе, кто я таков:Камичион де Пацци ⁸ я. ПрощеньяМне в мире нет, но тьма моих грехов ¹⁰⁰

Должна бледнеть пред силой преступленьяПредателя Карлино ⁹, и я жду,Когда его увижу здесь в Аду…» ¹⁰³ И сотни лиц передо мной мелькали,Стонали и от холода дрожали…Одно воспоминание о нем, ¹⁰⁶ Об этом Царстве вечно ледяном,Где стихла человеческая злоба,Меня доводит часто до озноба, ¹⁰⁹ Когда ко дну спускались глубже мы,Я трепетал за каждый шаг невольноОт холода и безрассветной тьмы, ¹¹² И вдруг случайно или произвольно,Ступая меж голов, своей ногойУдарил я одну из них так больно, ¹¹⁵ Что грешник, изнуренный и нагой,Заплакал и воскликнул так, рыдая:«За что меня ты топчешь? Никогда я ¹¹⁸ Тебя не знал!.. Когда сюда сойтиРешился ты, но только не для мщеньяЗа страшный бой при Монте-Аперти ¹⁰, ¹²¹ За что ж меня ты мучишь?» В то ж мгновеньеУчителю сказал я: «На путиОстановись, чтоб выйти из сомненья, ¹²⁴ Я мог теперь и истину узнать –Кто эта тень, – потом без замедленьяЯ вновь тебя готов сопровождать». ¹²⁷ Путеводитель мой остановился,И к призраку, который изрыгатьПроклятья не устал, я обратился: ¹³⁰ «Скажи, кто ты, свой собственный покойНарушивший неистовою бранью?»Тень крикнула: «А кто ты сам такой, ¹³³ Столь равнодушный к нашему страданью,Что попираешь головы теней?Когда бы ты к числу живых людей ¹³⁶ Принадлежал, то слишком бы суровоТак поступать для существа живого».«Я жив еще, – я тени дал ответ, – ¹³⁹ Когда ты об известности хлопочешь,То я могу, когда того ты хочешь,Чтоб долго не забыл тебя весь свет, ¹⁴² Включить тебя в число имен известных…»«Не нужно мне похвал твоих чудесных, –Завыла тень. – В кромешной этой тьме ¹⁴⁵ Напрасно льстить ты начинаешь мне!..Не мучь меня и прочь беги отсюда…»«Кто ты? Ответь, иначе будет худо!» ¹⁴⁸ Я закричал, и вмиг моя рукаЗа волоса схватила тень: «ЗаставлюЯ говорить тебя иль волоска ¹⁵¹ Ни одного на коже не оставлю».И призрак мне со стоном отвечал:«Рви ж волоса. Хотя б ты ощипал ¹⁵⁴ Всю голову – я не скажу ни слова…»У грешника стал волоса я рватьИ выдернул их не одну уж прядь, ¹⁵⁷ А он, склонивши голову, суровоСтал лаять по-собачьи. В этот часДругая тень сказала сзади нас: ¹⁶⁰ «Что сделалось с тобою нынче, Бокка?Иль мало для тебя, что ты жестокоЗубами научился скрежетать? ¹⁶³ Теперь же псам ты начал подражать!..Кой черт тебя так лаять заставляет?..»«Теперь умолкнуть можешь ты в Аду, – ¹⁶⁶ Тут я сказал, – и к твоему стыду,За что тебя подземный Ад терзает,Я в мир теперь рассказывать пойду!» ¹⁶⁹ «Прочь! – крикнул он. – Я не боюсь позора,Но если ты отсюда выйдешь скоро,То не забудь порассказать о том, ¹⁷² Кто был известен длинным языком.Скажи, что ты, спустившись в нашу сферу,Где дышат все прохладным ветерком,

¹⁷⁵ Ты видел в ней Буозоде Дуэру ¹¹,Который слезы горькие здесь льетНа золото французское… А вот ¹⁷⁸ (Тебе вопрос предложат, может статься,С кем ты еще в Аду мог повстречаться),Вот близ тебя Беккериа ¹², аббат, ¹⁸¹ Изменник, обезглавленный когда-то;Потом немного дальше брось свой взгляд –В измене два достойные собрата – ¹⁸⁴ Джианни Сольданьер ¹³ и Ганнелон ¹⁴,А вот и Трибальделло ¹⁵. Предал онФаэнцу темной ночью». Отступали ¹⁸⁷ Мы далее от грешника и вдругВ одной из ям со страхом увидалиДвух призраков, обледеневших вкруг, ¹⁹⁰ Сидевших так, что первый головоюДля головы другого мог служитьПодобьем шапки. Тот, что под собою

¹⁹³ К земле успел собрата наклонить,В его затылок бешено вцепилсяЗубами, словно голод утолить ¹⁹⁶ Мозгами неприятеля решился.Тидей ¹⁶ так Меналиппа не глодал,Как этот призрак грыз и пожирал ¹⁹⁹ Ту голову и мозгом пресыщался.«О, ты, который зверством доказалВсю ненависть к тому, кого терзал, ²⁰² И чьим страданьем гнусно упивался,Скажи, чем мог тебя он оскорбить,Чтоб мести я твоей не удивлялся, ²⁰⁵ И если точно мог он совершитьУжасное какое преступленье,Скажи – и в светлом мире, может быть, ²⁰⁸ Я сам ему придумаю отмщенье».

Песня тридцать третья

Рассказ графа Уголино¹, вместе с детьми уморенного голодом в темнице. Речь Данте о Пизе и дальнейший путь. Предатель монах Альберик.

¹ Тогда грызть мозг врага переставая,От страшной пищи грешник отнял рот;И, губы волосами утирая ⁴ Той головы, сказал мне в свой черед:«Ты хочешь, чтобы прежнего страданьяОпять я пережил ужасный гнет? ⁷ Поверь, о нем одно воспоминаньеТомит меня; но если мой рассказДать может стыд и новое терзанье ¹⁰ Преступнику, которого сейчасЯ пожирал, то свой рассказ начну я,Хотя бы слезы вырвались из глаз, ¹³ И прошлое, тревожа и волнуя,Меня могло смутить и раздражить.Кто ты и как ты мог сюда вступить – ¹⁶ Не знаю я, но говорит мне что-то,Что флорентинцем должен сам ты быть,И если так, – то мне пришла охота ¹⁹ Тебе свое прошедшее раскрыть.Во мне ты видишь графа Уголино,А он, – скорбей земных моих причина, ²² Неумолимой стоящий вражды,А он – архиепископ Руджиери.Рассказывать теперь мне нет нужды ²⁵ О бешенстве, живущем в этом звере,О том, как вкрался в душу мою он,И как потом я им был умерщвлен. ²⁸ Но ты не знал, как умер УголиноИ как была мучительно тяжкаМоя, для всех безвестная, кончина. ³¹ Узнай о ней и помни, чья рукаМеня так покарала беспощадно,И почему так злобна и дика ³⁴ Моя вражда к проклятому. Я жадноСледил в тюрьме за скудным светом дняВ пустынной башне. Нынче в честь меня ³⁷ Тюрьма та Башней Голода зовется.Я не однажды видел из окна,Как вновь являлась на небе луна, ⁴⁰ Но долго ль мне в тюрьме жить приведется,Не ведал я. Вдруг мне приснился сон,Мне разъяснил все будущее он. ⁴³ Во сне мне Руджиери представлялся:Как будто на охоте он гонялсяЗа волком и волчатами. Пред ним, ⁴⁶ Спустив собак, при виде той приманки,Неслись с безумным гиканьем своимСисмонди, Гуаланди и Ланфранки.

⁴⁹ Не в состоянье бегство продолжать,Волк и волчата стали уставать,И страшные картины мне приснились, ⁵² Как зубы псов в усталых жертв вонзилисьИ грызли их и рвали их бока.За тяжким сном глаза мои открылись. ⁵⁵ Ночная тьма казалась глубока,Еще заря не золотила неба,Но сердце охватила мне тоска, ⁵⁸ Когда, во сне заплакав, стали хлебаСо мною дети бывшие просить.Бесчувственным вполне ты должен быть, ⁶¹ Когда теперь вполне не сострадаешьТем мукам, что почувствовал отец,И если ты теперь не зарыдаешь, ⁶⁴ Когда же ты рыдаешь наконец? –Мы встали все; уж час тот приближался,Когда к нам сторож с пищею являлся, ⁶⁷ Но я ужасный сон припоминал,Я верил в этот сон и – сомневался.Так время шло, и вдруг я услыхал, ⁷⁰ Что вход в темницу нашу забивался.Я пристально взглянул в лицо детей,Но промолчал, не находя речей.

⁷³ Во мне как будто сердце камнем стало,И слезы не бежали из очей.Но детский плач меня язвил, как жало… ⁷⁶ Мне юный Ансельмуччио сказал:«Отец, отец, скажи мне, что с тобою?Зачем же ты смотреть так дико стал?» ⁷⁹ Я был измучен внутренней борьбою,Но не заплакал и не отвечал.Так день прошел, и новый день настал. ⁸² Когда ж скользнул в темнице нашей сноваПечальный и едва заметный свет,В лице детей нашел я тот же след – ⁸⁵ След выраженья дикого, тупого,Которое нашли они во мне.Тогда, склонясь в отчаянье к стене, ⁸⁸ Я начал грызть зубами обе руки.Бессильного отчаяния мукиЗа голод дети приняли… «Отец, – ⁹¹ Они заговорили, – наш конецМы встретим безбоязненно и смело,Когда возьмешь ты в пищу наше тело. ⁹⁴ Ты дал нам плоть, возьми ж ее назад…»И я притих, чтоб вновь их не мучить,Не видеть их печальный, кроткий взгляд.

⁹⁷ Смириться я хотел себя заставить…Так, страшное молчание храня,Мы прожили в отчаянье три дня… ¹⁰⁰ О, для чего же ты не расступиласьТогда, земля!.. Четвертый день настал,Четвертый день семья моя томилась, ¹⁰³ Тогда Гаддо безумно застонал,К моим ногам склоняясь ниже, ниже:«О, помоги, отец, мне, помоги же!» ¹⁰⁶ Так умер он. И я недолго ждал:В моих глазах и остальные троеНавеки смолкли… Что я испытал ¹⁰⁹ По смерти их!.. Ногами землю роя,От трупа к трупу ползал я и звалК себе детей… Три дня я их искал, ¹¹² Лишенный сил, сознания и зренья…Но голод пересилил наконецМою тоску и самое мученье…» ¹¹⁵ Здесь был его истории конец.Тень искосила гневно и суровоСвои глаза и с яростию снова, ¹¹⁸ Как лютый пес, грызть череп начала…О, Пиза, Пиза! Долго ты былаСтыдом всего пленительного края! ¹²¹ Твои соседи, местью не сгорая,Ленивое спокойствие любя,Наказывать не думают тебя! ¹²⁴ Пусть двинутся Капрайя и Горгона ²,Плотиной устье Арно перервут,Пускай река свое поднимет лоно ¹²⁷ И погребет в теченье буйном тутТвоих граждан!.. Вините УголиноВ предательстве при сдаче крепостей, ¹³⁰ Но за отца зачем казнить детей?Ведь у него четыре было сына,Которых правота для палачей ¹³³ Была ясна!.. Вперед мы путь держалиИ наконец достигли мест таких,Где льдины новых призраков сжимали ¹³⁶ Мучительно, не так, как всех других,Они не прямо в прорубях стояли,Но книзу головою. Слезы их ¹³⁹ Другим слезам дорогу преграждалиИ, заливая лица тех теней,На этих лицах тотчас замерзали; ¹⁴²

Прозрачной маской впадины очейУ них покрыты были постоянно.Хотя привык я к стуже, беспрестанно ¹⁴⁵ В вертепе лютый холод вынося,И словно оболочкой роговоюНа мне была покрыта кожа вся, ¹⁴⁸ Но все же сильный ветер за спиноюЯ чувствовал, проговорив: «Поэт!Подуло ветром, кажется, за мною, ¹⁵¹ А думал я, что в воздухе здесь нетДвижения!..» «Придем мы к месту скоро,Где ты увидишь сам без разговора, ¹⁵⁴ Что значит этот ветер». В этот мигОдна из душ вертепа ледяного,К нам обратясь, вдруг испустила крик: ¹⁵⁷ «О, вы, которым место здесь готово,Вы, павшие в последний адский круг,С моих очей тяжелые покровы ¹⁶⁰ Сорвите вы, чтоб горести недугМог облегчить я горькими слезами,Пока опять не станут над глазами ¹⁶³ Те слезы постепенно замерзать».«Готов исполнить я твое желанье,Когда ты правду станешь отвечать – ¹⁶⁶ О том, кто ты, несчастное созданье.И если с глаз твоих я не сорвуПокрова ледяного, пусть во рву ¹⁶⁹ С тобой здесь разделю я наказанье».Он отвечал: «Мне имя – Альберик ³,Мой вертоград запущен был и дик, ¹⁷² Давал плоды дурные постоянно,И финики здесь вместо сочных фигЯ получаю». «Это очень странно! ¹⁷⁵ Ты умер разве?» Он же отвечал:«Я сам об этом много размышлял,Но все ж одно могу сказать я смело, ¹⁷⁸ Что на земле мое осталось – тело.Таков уже последний адский круг,Куда душа сама слетает вдруг, ¹⁸¹ Атропоса толчка не дожидаясь.Чтоб поскорей кору застывших слезТы снял с меня, помочь тебе стараясь, ¹⁸⁴ Я этот разрешу тебе вопрос:Когда душа с предательством сживется,В чем согрешить мне самому пришлось, ¹⁸⁷ То тело в лапы беса попадется,И он над телом властвует, покаВ нем хоть капля жизни остается, ¹⁹⁰ И беса власть над телом велика.Душа же человека улетаетСюда в ледник, где вечно изнывает. ¹⁹³ Взгляни на тень, которая дрожитВблизи меня: она сюда слетела,А между тем души вот этой тело ¹⁹⁶ Там, на земле, живет еще… Но видЕго тебе известен, может статься:Тебе пришлось с землею расставаться ¹⁹⁹ Не так давно. Смотри: ведь это он –Бранк д’Орио, который заключенДавно в Аду…» «Не прибегай к обману, – ²⁰² Заметил я, – тебе ль я верить стану,Когда ты так бессовестно налгал:Бранк д’Орио еще не умирал, ²⁰⁵ До этих пор он на земле, как прежде,И спит, и ест, и ходит он в одежде…»Но призрак вновь тогда заговорил: ²⁰⁸ «Еще Микеле Цанке не сходилВ вертеп с кипучей, липкою смолою,Как в тело Бранка бес уже входил… ²¹¹ Я все сказал. Теперь своей рукоюСорви кору с моих застывших глаз».Но я солгал пред ним на этот раз: ²¹⁴ Нечестно поступить с ним было честно…О, генуэзцы, скоро ли всех васГнать будут в этом мире повсеместно ²¹⁷ За то, что добродетель вам чужда,И в вашей жизни только вам известнаПороков грязь, коварство и вражда. ²²⁰ С романцем развращенным встретил рядомЯ одного из вас теперь, и вот:Его душа поглощена уж Адом, ²²³ А сам он на земле еще живет.

Песня тридцать четвертая

Последний отдел девятого круга Ада. Иуда Искариотский, Брут и Кассий. Выход из Ада у подножия горы Чистилища.

¹ «Vexilla regis prodeunt Inferni ¹,Смотри вперед, – сказал мой проводник, –Когда проникнуть можешь силой взгляда ⁴ Сквозь эту тьму». Мрак страшен был и дик.Едва я различил в ночном тумане,Через который глаз едва проник, ⁷ Подобье странной башни на поляне:Напоминала мельницу онаС вертящимися крыльями. Заране ¹⁰ Дорога показалась мне страшна,Когда, охвачен ветром, не решалсяЯ далее идти и укрывался ¹³ За спутником, едва не сбитый с ног:Другой защиты я найти не мог.Последний круг пред нами открывался, – ¹⁶ Я с ужасом слагаю этот стих,Припоминая новые мученьяПоверженных теней. Я видел их ¹⁹ В прозрачном льде застывших без движенья.Я видел ниц лежащими одних,Других совсем в отвесном положенье ²² Вниз головою; ноги у иныхСводились к шее прямо вроде лука…Мы двигались, не проронивши звука, ²⁵ И наконец, мой спутник указал –Мне на того, кто некогда сиял,Как гордое, прекрасное созданье. ²⁸ «Смотри сюда, – учитель мне сказал, –Остановись и обрати вниманье:Вот Люцифер, познавший наказанье, ³¹ Вот адский круг, где должен ты собратьВсе мужество, чтоб мог пред сатаноюТы не дрожать…» Могу ли передать, ³⁴ Как замер я, что сделалось со мною,Как вдруг я стал фигурой ледяною?Я этого не в силах описать. ³⁷ Ни мертв, ни жив я в этот миг казался,Так пусть читатель сам теперь поймет,Каков я был, когда я оставался ⁴⁰ Без смерти и без жизни!.. Вечный ледБыл погружен до половины грудиВладыки мира скорби… Все мы, люди, ⁴³ Скорей бы с великанами землиИ с ростом их помериться решились,Чем великаны ростом их могли ⁴⁶ С его рукой помериться. ЯвилисьЕго размеры страшными для глаз.Действительно казался он для нас ⁴⁹ Началом скорби, он, теперь ужасный,Зловещий, отвратительный на взглядИ некогда божественно прекрасный; ⁵² Повергнутый за то в проклятый Ад,Что с Саваофом в дерзкое бореньеХотел вступить… Отпрянул я назад, ⁵⁵ Заметя в нем трех лиц соединенье.Одно лицо являлось впереди,И было ярко-красно в то мгновенье, ⁵⁸ А остальные два – по сторонамС средины плеч могучих поднималисьУ Люцифера страшного, и там ⁶¹ В одну большую голову сливались.Лицо его – на правой сторонеКазалось с желто-белым цветом мне, ⁶⁴ А левое – по цвету походилоНа цвет лица людей из той страны,Где в тростниках струятся воды Нила. ⁶⁷ У демона под каждым ликом было,Как бы у птиц большой величины,По два крыла, и верно, никогда ⁷⁰ Громадней парусов еще не зналиМорские корабли или суда:Так крылья те размерами пугали. ⁷³ Они без перьев были, и тогдаМышей летучих мне напоминалиРазвернутые крылья. Сатана, ⁷⁶ По воздуху крылами ударяя(Среди морей гроза не так сильна),Производил три ветра, заставляя ⁷⁹ Коцит под этим ветром замерзать.Сам Люцифер не уставал рыдать,Шестью глазами слезы исторгая, ⁸² И эти слезы, падая из глаз,С темно-кровавой пеною сливались,По подбородкам демона струясь ⁸⁵ Тройным ручьем… Три пасти раскрывались,И каждым ртом он грешника терзалИ зубы разом в трех теней вонзал. ⁸⁸ Для грешника, который был в средине,Боль от зубов не так была страшна,Как от когтей. Когтями сатана, – ⁹¹ Припоминаю с ужасом я ныне, –Всю кожу со спины его сдирал.«Вот этот грешник, – спутник мне сказал, – ⁹⁴ Что более двух остальных страдает,Иудою Искариотским онЗовется. Люцифер ему сгрызает ⁹⁷ Всю голову, а ноги – видишь, – вонБолтаются снаружи. Остальные,Вниз головой повиснувшие тут, ¹⁰⁰ Преступники такие же большие.Налево изнывающий есть – Брут ²:Смотри, как он, давно бессильно лют,

¹⁰³ Ни слова не промолвивши, крутится,А тот, который крепко так сложен,Смотри сюда правее – Кассий он. ¹⁰⁶ Но нам пора отсюда удалитьсяЗатем, что все здесь рассмотрели мы,А ночь близка… Нам медлить не годится ¹⁰⁹ Средь этой непроглядной, вечной тьмы».Поэту повинуясь, я решилсяОбвить его рукой и уцепился ¹¹² В одно мгновенье за плечи, а он,Когда раскрылись демонские крылья,Собрал свои последние усилья ¹¹⁵ И, дерзостью безумной увлечен,За сатану руками ухватилсяИ по бокам косматым опустился,Скользя меж им и ледяной стеной, ¹¹⁹ До самых бедер беса и со мной(Все для меня казалось непонятно),Ногами вверх, а головою вниз ¹²² Он быстро опрокинулся обратноИ стал ползти, а я на нем повис… ¹²⁴ Мне чудилось, хоть то невероятно,Что снова возвращаемся мы в Ад.Что не вперед стремимся, а назад. ¹²⁷ Тогда сказал мой спутник, задыхаясь,Как человек, лишенный сил почти:«Держись теперь ты крепче, не срываясь. ¹³⁰ По одному лишь этому путиИз царства зол мы можем удалиться.Нам выхода другого не найти». ¹³³ Затем со мной спешил остановитьсяОн на одной из выдавшихся скал,Где на обрыве мог я укрепиться, ¹³⁶ А сам передо мной он твердо стал.Я поднял вверх глаза, воображаяУвидеть Дите так, как он стоял, ¹³⁹ И, сам своим глазам не доверяя,Увидел только ноги сатаны,Но кверху обращенные… Сгорая ¹⁴² Сомнением – что чувствовал тогда я –Понять простые смертные должны,Во мне все мысли сделались темны, – ¹⁴⁵ Я был смущен, никак не постигая,Как миновал я роковую грань.Тогда сказал путеводитель: «Встань, ¹⁴⁸ Пройти еще нам остается многоИ будет тяжела еще дорога,А солнце совершило в небесах ¹⁵¹ Уж треть пути». Тогда мы очутилисьВ подземных, незнакомых мне местах.Куда лучи дневные не пробились, ¹⁵⁴ И глыбы первобытные землиПередо мной в пещере громоздились.Я с места встал. «Пока мы не ушли ¹⁵⁷ Из этих мест, мое недоуменьеПрошу тебя, учитель, разреши:Где тот ледник в его оцепененье? – ¹⁶⁰ Так говорил поэту я в тиши. –Как Люцифер мне виден вверх ногами.Когда сейчас он только был над нами? ¹⁶³ Как вечером возможен утра свет?..Вся голова моя как бы в тумане».И мне Вергилий дал тогда ответ: ¹⁶⁶ «Ты миновал уже черту той грани,Где Люцифером замкнут темный Ад;Когда я опрокинулся назад,

¹⁶⁹ Ты перешел ту точку роковую,Тот центр земли, куда со всех сторонВсе тяжести стремятся. Небосклон ¹⁷² Теперь иной над нами; мы инуюИмеем гемисферу над собой;Она лежит под самой сферой той, ¹⁷⁵ Раскинутой над нашею землею,Под сферою, где прежде умерщвленБыл тот, что без греха на свет рожден ¹⁷⁸ И умер без грехов. Своей пятоюТеперь ты попираешь малый круг,Джудекке антиподный. Над тобою – ¹⁸¹ Теперь есть свет, там – мрак лежит вокруг,А Люцифер, нам лестницей служивший,Лежит все там же. В Царство вечных мук ¹⁸⁴ Упал он с Неба, ужасом смутившийЗемную глубь, и, отступив назад,Земля покрылась морем, где, застывший ¹⁸⁷ От холода, всегда недвижен лед.Ад – пустота, холодная могила,И место то, которое нас ждет ³, ¹⁹⁰ От проклятого тоже отступилоИ сделалось особою горой».Внутри земли, под каменной корой ¹⁹³ Одно есть место: трудно б очень былоЕго найти, когда бы ручейкаЖурчание его нам не открыло, ¹⁹⁶ Иначе тьма была так глубока,Что далее идти бы невозможно…В том месте, где ручей бежал, была ¹⁹⁹ С расселиной наклонною скала,В расселину прошли мы осторожно:Земная жизнь к себе нас вновь звала, ²⁰² Скользили мы без отдыха над бездной,И наконец над нами в вышинеСверкнул небес прекрасный купол звездный, ²⁰⁵ И снова улыбнулись звезды мне. Конец Ада