Брак по расчету (Удобный брак)
Шрифт:
Горация заставила себя улыбнуться.
– Нет к-конечно, - повторила она.
– Я бесконечно рада видеть вас. Но почему вы так рано вернулись, сэр?
– Из-за тебя, Горри!
– ответил он с улыбкой. Она вспыхнула и открыла коробочку с мушками. Мысли перепутались в ее голове. Он, должно быть, порвал с Мейси. Он, похоже, начинал любить ее. Если бы он узнал о Летбридже и о броши, все было бы испорчено. Она была самой лживой женой на свете.
– Позволь мне показать тебе мое мастерство, - сказал его
Он выбрал крошечную круглую мушку из черной тафты и нежно повернул к себе голову Горации.
– Какой ее сделать?
– сказал он.
– Загадочной? Не думаю. Галантной? Нет, не это. Пусть будет так!
– Он прилепил ее возле уголка ее рта.
– Поцелуйная, Горри!
– Он быстро наклонился и поцеловал ее в губы.
Ее рука поднялась, коснулась его щеки и снова опустилась. Лживая, отвратительная жена - вот кто она такая! Она попыталась рассмеяться.
– М-милорд, мы не одни! И мне надо одеваться, я обещала Луизе и сэру Хамфри пойти на п-пьесу в "Друри-Лейн". Он выпрямился.
– Мне послать Луизе записку или пойти с тобой на пьесу?
– спросил он.
– О, я не хочу разочаровывать ее, сэр!
– поспешно сказала Горация.
Она боялась остаться с ним наедине. Она могла проговориться, и тогда если бы он ей поверил, то посчитал бы ее. самой глупой женой, без конца попадающей в переделки.
– Тогда мы пойдем вместе, - сказал его светлость.
– Я жду тебя внизу, любовь моя.
Через двадцать минут они сидели друг против друга за обеденным столом.
– Полагаю, пока меня не было, тебя здесь хорошо развлекали, моя дорогая?
Хорошо развлекали? О Боже!
– О да, сэр, д-довольно хорошо, - вежливо сказала Горация.
– Только туфельки промокли и испортились.
– Испортились от дождя?
– с нажимом спросил эрл. Вилка Горации звякнула о тарелку. Вот что вышло из их беседы! Она так и знала, что проговорится!
– О да!
– едва слышно ответила она.
– Я з-забыла сказать! Во время б-бала пошел дождь. Жаль, правда? Я промочила ноги...
– Безусловно, жаль, - согласился Рул.
– А что ты делала вчера?
– Вчера?
– сказала Горация.
– О, я ничего вчера не делала. В глазах Рула затаился смех.
– Моя дорогая Горри, ты сегодня на редкость многословна, - сказал он.
– Я не очень хорошо себя чувствовала, поэтому вчера я осталась дома.
– Тогда, полагаю, ты еще не видела Эдварда, - невинным тоном произнес эрл.
Горация поперхнулась вином.
– Боже мой, ну конечно! К-как же я могла это забыть? В-вообрази, Рул, Эдвард в городе!
– Она знала, что все глубже вязнет в трясине лжи, и попыталась исправить положение.
– Н-но ты как узнал, что он здесь?
– спросила она.
Эрл подождал, пока дворецкий заберет его тарелку.
–
– Правда? Г-где?
– На Хаунслоу-Хит, - ответил эрл, отставляя свой бокал.
– Да, на ХаунслоуХит, Горри. Неожиданная встреча.
– А что он т-там делал?
– Задерживал меня, - спокойно ответил эрл.
– Правда?
– Горация нечаянно проглотила вишневую косточку и закашлялась. Как это странно!
– Очень неосторожно с его стороны, - сказал Эрл.
– Да, оч-чень. М-может быть, он делал это на п-пари, - предположила Горация, вспомнив слова сэра Роланда.
– Скорее всего.
– Эрл в упор посмотрел на нее.
– Пелхэм и его друг Поммрой тоже были в этой команде. Боюсь, не я та жертва, которую они поджидали.
– Н-не ты? Нет, к-конечно не ты! То есть я хотела сказать... М-может, нам п-пора собираться, сэр? Рул встал.
– Конечно, моя дорогая.
– Он взял ее шаль и накинул ей на плечи.
– Ты позволишь мне дать тебе один совет?
– нежно спросил он.
Она испуганно посмотрела на него.
– Д-да, конечно, сэр! Какой же?
– Не следует надевать рубины к этому платью, дорогая. Сюда больше подойдет гарнитур из жемчуга.
Наступила жуткая тишина. У Горации пересохло горло и сильно забилось сердце.
– Уж-же слишком п-поздно менять их!
– с трудом вымолвила она.
– Хорошо, - сказал Рул и открыл дверь, пропуская ее вперед.
Всю дорогу в "Друри-Лейн" Горация, как могла, поддерживала беседу.
Позднее она не могла вспомнить, о чем именно она говорила, но говорила до тех пор, пока экипаж не подъехал к театру.
По дороге домой, конечно, нашлись темы для разговоров. Они говорили о пьесе, об актерах и о новом наряде леди Луизы, и все это не оставляло времени для более опасных тем. Сославшись на усталость, Горация рано отправилась спать и долго лежала, размышляя о том, что натворил Пелхэм и что ей делать, если Пелхэм потерпел неудачу.
Утром она выглядела осунувшейся и подавленной. Ей принесли на подносе шоколад, рядом лежали письма. Она стала перебирать их в надежде увидеть размашистый почерк виконта. Но от него письма не было, только пачка приглашений и счета.
Поставив чашку, она принялась вскрывать письма.
Да, все одно и то же: раут, карты, танцы, снова раут и снова карты. Нет, больше она к ним не прикоснется. Пикник в Бокс-хилле. И опять пойдет дождь.
Концерт в Рейнлее. Никто и никогда не заставит ее поехать туда снова!
Боже мой, истратить триста семьдесят пять гиней на манто? А это что? Пять плюмажей по пятьдесят гиней за штуку!
Она сорвала печать с очередного конверта и развернула лист бумаги с золотой каймой.
Слова, написанные от руки четким каллиграфическим почерком, буквально поразили ее.