Брак с правом на счастье
Шрифт:
– Я пойду с тобoй, - твердо возразил он.
– Как видишь, это озеро лежит за пределами поместья, но при этом все ещё находится на территории, принадлежащей семейству Розельди, а значит, теперь оно часть моих родовых земель. Судебное ограничение не должно активироваться. А если оно и сработает, - Майло жестко усмехнулся, – я готов стерпеть некоторые… неудобства.
– Но…
Рука Майло легла на мое плечо.
– Фари, милая, - тихо проговорил супруг, - отпустить тебя одну и просто остаться здесь для меня гораздо больнее всего, с чем я могу столкнуться, нарушив предписание суда. Мы пойдем вместе, и никак иначе. Я дoлжен быть рядом, должен…
Он вдруг осекся. Взгляд супруга был полон
– Элейна, - он криво улыбнулся, - хранила много тайн. Куда больше, чем я полагал когда-то. Если место, о котором вспомнил мой сын, позволит нам узнать хoть капельку правды, я… я должен быть там. Увидеть все собственными глазами. Понять, кем же на самом деле была моя… жена.
Мне стоило огромных усилий кивнуть.
Весенний лес был упоительно прекрасен и тих. Ласковые солнечные лучи уже изгнали с полян и открытых тропинок утренний туман, но в кудрявой тени деревьев воздух все еще был прохладен словно вода из горного источника. Под каблучками не по–весеннему легких туфель – мои удобные ботинки и теплый плащ, перепачканные в какой-то грязи, Мелия обнаружила утром в дальнем углу шкафа и отнесла в прачечную – хрустела прошлогодняя листва. Пахли цветущие деревья, пели птицы, а рядом со мной, держа мои пальцы на сгибе локтя, шел человек, которого я любила.
Я бы сочла эту прогулку идеальной, если бы не причина, которая толкнула нас покинуть границы поместья и, не теряя времени, отправиться к далекому озеру, куда вела нас загадка леди Элейны. И если бы не она сама, повисшая между нами молчаливым призраком, эхом воспоминаний. Первая жена мoего мужа, с которой, казалось, были связаны все, абсолютно все тайны и секреты, окружавшие нас.
Майло шел молча, хмуро глядя перед собой. Брачный браслет на его руке нагрелся – я чувствовала исходящее от него тепло. Изредка Майло морщился, но больше ограничивающая магия никак не проявляла себя. Похоже, предположение оказалось правдой: технически лорд Кастанелло все еще оставался на своей земле.
Вот только не это беспокоило сейчас моего супруга. Мыслями он как будто снова был далеко. Бесплотная тень леди Элейны отделяла его от меня, погружая в мрачное прошлое. Я не мoгла не чувствовать этого, и сердце наполнялось горечью. Одна счастливая, невероятная ночь – вот и все, что судьба подарила нам в череде трудностей и разочарований. На короткое мгновение мне показалось, будто теперь все изменится, но утро принесло лишь новые загадки и новую боль.
Я потянулась к руке Майло, накрыла ее свободной ладонью, погладила напряженные пальцы. Супруг чуть заметно вздрогнул, словно живое тепло выдернуло его из омута воспоминаний.
– Майло, – проговорила я, осторожно подбирая слова, – а твоя жена… леди Элейна… почему ее разработки тебе так мало известны?
Майло долго молчал.
– Честно сказать, - наконец тихо ответил он, и я беззвучно выдохнула, - в последние годы мы мало разговаривали. У нее была своя жизнь, свои проекты – мне казалось, что «СМТ» ей надоел. Лейни не то чтобы держала свои исследования в секрете, просто почти никогда не говорила о них, а я и не спрашивал… Стоило мне поднять эту тему, как она мрачнела и отвечала односложно, давая понять, что разговор ей неприятен. И со временем я просто перестал спрашивать… – Майло горько вздохнул.
– Наверное, зря… Наверное, я очень многое сделал неправильно…
Я чуть сильнее сжала его руку.
– Брось, ты чудесный муж и отец.
Он повернулся ко мне. В глубине серых глаз плескалась затаенное горе, гораздо более сильное, чем отдача от магии ограничивающего браслета.
– сли бы, – голос супруга прозвучал глухо – короткий болезненный выдох, едва слышный за шорохом леса.
– Фари, ты многого
– Майло, - с нажимом произнесла я то, что бесконечно повторяла себе, пытаясь справиться с чувством вины за все смерти, причиной которых я невольно стала. – То, что случилось с Дарреном, не твоя вина. Это менталист. Только он.
Супруг покачал головой с яростным отчаянием.
– Нет, Фари, не только он. Никто не заставлял меня давать сыну лекарства, снова и снова, несмотря на отсутствие улучшений. Я мог в любой момент раскрыть правду, найти другого специалиста, скорректирoвать курс лечения. Но не сделал этого и отнял у собственного сына пять лет спокойной, полноценной жизни. Здоровой жизни. Ты видела не хуже меня, как быстро он поправился вдали от дома. Я должен был связаться с законниками, должен был поступить так с самого начала, невзирая на опасности, связанные с выплесками его ментальной магии. Но я… испугался. Я сам сделал этoт выбор. Не менталист. Я.
Слышать это было… больно.
– Знаешь, - вдруг решительно заговорил он.
– Лейни была против назначенного лечения. Тогда я еще понятия не имел, что столкнулся с проявлением ментальной магии, и вел себя менее осмотрительно. Переписывался с именитыми профессорами, описывал симптомы, пытался добиться приема или выписать лекаря в поместье, чтобы тот осмотрел мальчика. Элейна… исподволь вмешивалась. Отменяла встречи, разворачивала кареты с порога. Мастерила что-то в сторожке и дома, в лаборатории. И при этом упорно молчала, как бы я ни пытался добиться от нее ответа. За целый год приступов – ни слова объяснения, ничего. Но я держался. Не спорил с ней, всячески старался облегчить ее ношу. «Для матери видеть страдания ребенка, должно быть, невыносимо, – убеждал я себя.
– Ей тяжелее, чем мне, я должен быть терпеливым». Я любил ее… – он вздохнул.
– В конце концов, господин Кауфман свел меня с циндрийским мастером, Маринн аль-Таиром, и даже согласился присовокупить к моим мольбам собственное письмо с просьбой о помощи. Я не был уверен в отвeте, но циндриец откликнулся. Прописал лекарства, прислал подробные рецепты и инструкции. И – чудо – при первом же приеме они помогли.
Губы Майло сжались в жесткую линию.
– Не помня себя от радости, я бросился в аптеку. Заказал вторую порцию лекарств, привез в поместье, вручил Элейне. Едва увидев рецепт, она бросила пакет в камин. Все вспыхнуло разом – целый год моих отчаянных поисков, все надежды, что нашу жизнь, нашу семью, наш брак еще можно наладить. Я смотрел – и что-то ломалось во мне. И тогда…
– Что? – тихo спросила я.
– И тогда, - он тяжело сглотнул, – я сорвался. Кричал на нее, долго, до хрипоты – что она плохая мать, которую не заботит благополучие сына, что она равнодушная, черствая, безразличная. Обрушил поток грубых, жестоких слов, ни однo из которых не было заслуженным. Но тогда я не знал. И… Она просто стояла и молча слушала. Не пыталась объясниться, возразить, оправдаться – что угодно. Фари, ей было достаточно одного слова – всего лишь слова – чтобы я замолчал. Она могла остановить это безумие. Но она просто стояла, и все. Я… я до сих пор не понимаю почему, даже теперь.
Рука, сжимавшая мою руку, задрожала. Майло низко опустил голову и зажмурился.
– Думаю, ты можешь представить, что случилось дальше, - безжизненным голосом закончил он.
– Я решил, что моя жена помешалась от горя. Срочно отправил Руджеро за успокоительным в город, подмешал ей и запер в спальне, потому что бoялся, безумно боялся, что в таком состоянии Лейни может навредить ребенку. Но я не учел того, что она оказалась способна… навредить себе.
В горле застыл горький ком, глаза защипало.