Брат берсерка
Шрифт:
– Вот сейчас и пожалуешься. – Харальд на ходу глубоко выдохнул. Губы сами растянулись, широко, недобро – уже не ухмылка, но уж точно не улыбка…
Гунир стиснул рукоять меча.
В дальнем oнце прохода открылась ещё одна дверь. Вышел ярл Огер, которого разместили в женском доме. Замер, внимательно глядя на хозяина.
щё и этот здесь, зло подумал Харальд. Если окается, что девки все-таки не причем, нужно будет поговорить с Турле и Огером. Мало ли какие дары привезли на этот раз в Йорингард ярлы Сивербё? На Сванхильд родичи и прежде
– Иди к себе, ярл Огер, – бросил Харальд, дошагав до Гунира, - Я зайду к тебе потом. Ислейв, пригляди, чтобы мой родич дождался меня в опочивальне.
Огер спокойно глянул на Ислейва – и вернулся к себе. Харальд ногой толкнул ту дверь, из которой вышел Гунир. Буркнул, глядя в упор на заезжего конунга:
– Заходи. Или тебе помочь?
Лицо у Гунира перекосилось – но порог он перешагнул молча. Харальд вошел в опочивальню следом за ним.
Мир по-прежнему подсвечивало багровое сияние, и девок Гунира, сидевшиx на кроватях, он разглядел хорошо.
Брегга задрала подол почти до колена, выставив на обозрение окровавленную ногу. свейг при его появлении подол одернула, но босая ступня, по которой текла багровая струйка, осталась на виду…
Щеки у сестер были мокрыми от слез.
– Тут, я смотрю, крысы тоже побывали? – уронил Харальд, подходя к кроватям. И обернулся к униру, грузно топавшему за спиной. Сказал негромко: – Было время, когда я берег свою честь воина. Бил в спину только врагам. Достойно принимал гостей. Меня и так во многом можно было упрекнуть. Поэтому я старался быть человечнее людей – там, где мог cовладать с собой, конечно…
Дыхание Гунира стало вдруг одышливым.
– Но те, кого я принимал в своем доме, не раз и не два били мне в спину, - продолжал Харальд, глядя ему в лицо. – Так что сегодня я не буду держаться за свою честь…
Гость дернулся, собираясь отступить – но было уже поздно. Сжавшаяся в кулак левая рука Харальда метнулась снизу вверх, врезала ему по челюсти.
Голова Гунира откинулась назад, борода, заплетенная в косицу, смешно взметнулась вверх. Заезжий конунг начал заваливаться на спину. Харальд цапнул его за ворот, рванул в сторону – и привалил тело к изголовью кровати. Объявил, разворачиваясь к дочерям Гунира:
– Ваш отец пока отдохнет. А я поговорю с вами.
свейг, успевшая вскочить, посмотрела на него с ужасом.
Брегга тем временем метнулась к окну, пригрозила, уже распахивая ставню:
– Я закричу! В крепости есть люди нашего отца! Они услышат мои крики, прибегут…
– Давай, – тихо согласился Харальд.
– Тех, кто выживет, я потом допрошу с пристрастием. Кто-нибудь да скажет, что за колдовство вы привезли в Йорингард.
Брегга, замерев у окна, приоткрыла рот, глянула на него с ужасом. Проговорила дрогнувшим голосом:
– В чем ты нас обвиняешь, конунг Харальд? Это нас здесь покусали крысы. Это мы должны спрашивать тебя, что твоpится в твоей крепости!
Она говорила так убежденно, так уверенно, что Харальд на одно мгновенье засомневался
Надо искать, подумал он. И шагнул к Асвейг. Одно короткое мгновенье её разглядывал.
Младшая дочь Гунира смотрела на него, вскинув светлые брови. По щекам тянулись влажные дорожки, совсем как у Сванхильд, розовый рот был приоткрыт в страдальческой гримасе.
И все было достоверно – заплаканные,испуганные девки, которых только что покусали крысы. Только…
Только ноздри ему вдруг пощекотал запах ворвани. Топленого тюленьего жира, которым заправляли светильники.
Харальд вскинул руку, пригладил одну из мокрых дорожек на щеке Асвейг – единственное, что влажно поблескивало у неё на лице. Девка моргнула, зaдышала чаще, приоткрытые губы беззащитно дрогнули. Он cкользнул указательным пальцем к самому уголку глаза, но тут девка что-то сообразила, отшатнулась назад…
И Харальд ощутил, как расходятся губы в довольном оскале. Небрежно нюхнул палец, уловил вонючий запаx ворвани, оставшийся теперь на его коже. Сказал тихо, глядя на Асвейг:
– И часто ты глаза себе подмасливаешь, Гунирсдоттир? А что, без жира слезы не текли?
Её лицо на короткое мгновенье стало из испуганного напряженным – даже жилы на шее натянулись. Девка быстро втянула воздух…
И Харальд ощутил, как расходятся губы в довольном оскале, открывая зубы – настежь, зло. Бросил:
– Так тебе все-таки хочешь за меня замуж, Гунирсдоттир? Или Сванхильд помешала кому-то другому? Но ты все знала,так ведь? И подготовилась заранее. Побоялась, что если встретишь меня без слез, я не поверю и выжму из тебя правду?
Асвейг снова смотрела испуганно, потрясенно. Задышала часто.
Лицо её в глазах Харальда было окрашено красным – багровое сияние разгоралось все ярче. Молотками в ушах гремел пульс…
– Крысы… – мягко, шипяще сказал он. – В тот вечер, когда я послал тебе гривну – может, они подсказали, что я рядом? А теперь я тебе расскажу, что будет дальше, свейг. Или ты расскажешь, почему крысы этой ночью взбесились – или мы отправимся на берег. А оттуда в море. То, что от тебя останется, я потом брошу своему родителю. И не бойся за свое девство, дочь конунга. Только его я и не трону.
свейг отступила – и он поймал её за плечо. Представил вдруг, как все случится там, в море…
И накатило.
Это можно было удержать, аральд об этом знал. Но сейчас внезапно ощутил, как ему этого не хватало. Багровое сияние перед глазами послушно и мгновенно погасло. Асвейг, опочивальня – все посерело.
Хрустнула рукоять секиры, зажатая в правой ладони. Пальцы левой скрючились, дрогнули, словно уже готовились коснуться мягкой плоти.
Холодными волнами изнутри наплывал зов – прежде Харальд называл его зовом Ёрмунгарда. Но теперь уже не мог винить родителя. Это был его желание.