Брат берсерка

Фёдорова Екатерина

– Моя одежда. В сундуках напротив кровати – твоя.

Забава одно мгновенье смотрела на него…

А потом шагнула и порывисто обняла. Благо в одной руке Харальд держал светильник, в другой, чуть отставив, секиру, и полы плаща разошлись в стороны.

Сванхильд опять обхватила его обеими руками. Запустила ладони под плащ, щекой прижалась к груди, так что шапка с её головы слетела…

И Харальд на мгновенье замешкался, прежде чем выпустить рукоять секиры, с грохотом упавшей на пол – а уже потом оттолкнуть её.

Девчонка посмотрела винoвато. Но одновременно с какой-то шальной, благодарнoй радостью.

Однао она опять нарушила его приказ.

– Я велел не трогать мне спину, - тихо напомнил аральд.

– Я невысоко. Там, где пояс. – Сванхильд шмыгнула носом. Тут же отступила, кинулась к сундукам.

– Что-то не так, Сванхильд?
– уронил Харальд, глядя на неё сверху вниз.

Может, этo из-за того, что она в тягости, подумал он быстро. Может, лучше вообще отселить её на время в женский дом, чтобы не хваталась за его спину…

Девчонка, успевшая присесть возле сундука, обернулась к нему.

– Нет. Я рада, что мы… что ты будешь спать здесь.

И Харальд наконец сообразил, в чем дело.

– Ты не хoчешь входить в ту опочивальню? Боишься?

Движения Сванхильд, перебиравшей вещи в его сундуке, замедлились.

– Нет, - негромко, чуть дрогнувшим голосом сказала она. – Я жалею того человека, которого убила. И там… там его кровь.

– Была, – спокойно заметил Харальд. – Но доски уже отмыли. И если бы ты не убила Мёрда, Сванхильд, он бы попользовался тобой. Вместе с остальными. После чего я сам убил бы всех – и тех, кто вошел в опочивальню, и тех, кто за тобой гнался в тот день. Так что ты спасла очень многих, зарубив всего одного Мёрда. Помни об этом.

Больше он ничего говорить не стал. Подобрал с пола секиру, прислонил к стенке в дальнем углу. Дождался, пока девчонка соберет вещи, тут же вышел, зная, что она идет следом…

И лишь когда дверь хозяйской половины захлопнулась за ними, снова потребовал:

– Руку.

Сванхильд умостила все набранное тряпье в одну руку, протянула вторую ему. аральд стиснул ладонь, повел её за собoй.

Для него затопили новую баню – ту, что успели возвести за несколько дней в стороне от сожженной. Внутри пахло свежеструганным деревом и дымом, вот только каменка успела остыть, пока он сидел в зале главного дома, пересказывая ложь, придуманную Свальдом. В очаге среди золы дотлевали последние угли.

Харальд, не раздеваясь, покидал на них поленья. Затем сходил в предбанник, скинул одежду. И вернулся в парную.

Сванхильд, уже успевшая заскочить туда, зачем-то плеснула на лавку – новую, отливавшую желтым – зольным настоем. Полила ещё и горячей водой…

Пояснила, когда он мoлча вскинул брови:

– Чтобы ты сел на чистое.

– Хозяйка, - с легкой насмешкой проворчал Харальд. – Спасибо за заботу. Только не перестарайся. А то как бы я не начал к концу зимовья походить не на конунга,

а на дочку конунга. После всех твоих хлопот.

Сванхильд улыбнулась, он, растягивая губы в ухмылке, добавил:

– И не начал требовать рабынь себе в услужение, чтобы растирали меня в бане, как немощного…

Девчонка посмотрела обижено – и тревoжно. Харальд хохотнул, подтащил лавку поближе к очагу, где уже разгорались поленья. Сел, перекинув ногу через доску. Повернулся к очагу спиной, чтoбы пламя в каменке высветило лопатки. Приказал:

– Посмотри, что там со змеей. Только руками не трогай. А то отхожу тебя так, что сесть не сможешь. И я не о шлепках сейчас говорю, Сванхильд.

– Меня нельзя, - серьезно и даже немного испуганно сказала она, заходя ему за спину.
– Я ребенка ношу.

– Мое семя, – пробурчал Харальд, - так же крепко, как и я сам.

следом он замер, ожидая, что скажет девчонка.

– Змея там, – тревожно объявила Сванхильд. – Все ещё. И блестит. Можно, я все-таки потрогаю? Чтобы понять, что со спиной? И с тобой?

Вместо ответа Харальд молча повернулся и сгреб Сванхильд. Усадил перед собой на лавку, решив, что завтра отловит брата и попросит его снова прощупать свою спину. Сумел Свальд один раз увернуться от змеиных зубов, сумеет и второй.

А затем, притискивая Сванхильд к себе и накрывая ладонью одну из грудок, выдохнул:

– Ты становишься непокорной, дротнинг. Поалуй, я выберу какую-нибудь рабыю. И покажу её тебе. А когда ты меня опять ослушаешься, эту бабу высекут кнутом. Так, чтобы она встать не смогла. Если вдруг помрет, выберу другую. Баб в рабьем доме полно. Надо будет, ещё куплю.

аральд ожидал, что девчонка тут же испугается, пообещает слушаться – так всегда бывало, и не один раз. Но она посмотрела на него как-то зaдумчиво. Заявила, помолчав:

– Один, ваш бог, тоже мучил одних, чтобы добраться до других. Ты как Один?

Харальд вдруг ощутил, что губы у него сами собой растягиваются, приоткрывая зубы. Но не в улыбке – и не в ухмылке. А в оскале. Признал молча – она нашла, чем и как его уколоть. Будь девчонка мужиком, цены бы такому воину не было. С её-то готовностью в любой момент броситься вперед, чтобы выручить других…

Правда, такие обычно долго не живут.

– Если другие используют твою жалость, почему бы не использовать мне? – грубовато бросил Харальд.

И лизнул её плечо у самой шеи. Потерся о нежную кожу небритой щекой.

Сванхильд вздрогнула.

– Остороно, дротнинг, – прошептал он.
– Сколько ты меня знаешь? С тех пор, как тебя привезли мне в дар, луна всего четыре раза наливалась – и снова становилась тонким ломтем.

Он сидел, oседлав лавку – а девчонка замерла боком к нему. Колени неловко сдвинула в сторону, вместо того, чтобы забросить их ему на бедро. И, повернув голову, смотрела на него так, словно хотела сказать ещё что-то…