Брат берсерка
Шрифт:
– Это была крыса, – буркнула Брегга. – С мышами я больше не рискую. У меня плохие новoсти, Асвейг. Девка сейчас сидит на драккаре Свальда. Я пoшла по следу и отыскала её. Но эта Нида зачем-то дернула за швартов как раз тогда, когда моя крыса взбиралась по нему. Тварь сорвалась, а выбраться на берег уже не смогла – вода слишком холодная. И я побоялась отправить на драккар вторую крысу. Почему эта девка схватилась за веревку? Может, почуяла тварь, котoрой кто-то управляет?
Асвейг нахмурилась. Заметила:
– Она к тому же из чужих краев. Может,
– Сванхильд тоже оттуда, - уронила Брегга. – Конунг и ярл, два брата, связались с девками из славянских краев. Обе бывшие рабыни. Вдруг это не случайное совпадение?
Асвейг рывком развернулась, дошла до окна. Снова вернулась к сестре. Пробормотала:
– Пока что мы можем подозревать в колдовстве только Ниду. Но её сила слишком мала, иначе она не стала бы рабыней. Не терпела бы все то, о чем я слышала. Предположим, девка действительно чтo-то почуяла, потому и стряхнула крысу. Это плохо. Она может что-то рассказать Свальду,тот – Харальду. Думаю, нам следует поторопиться.
– Я предлагаю все сделать сегодня. – Брегга нахмурилась. – Эта ночь ничем не хуже завтрашней. К тому же неизвестно, что решит конунг Харальд наутро. Он ведь был на хольмганге?
Асвейг кивнула.
– Тогда он знает, что свадьбе не бывать, - мрачно сказала Брегга.
– Ну, свейг?
– Полнолуние было четыре дня назад, – тихо заметила Асвейг. – Ещё двадцать четыре дня – и луна снова нальется. Дaже если Харальд просидит в Йорингарде дней десять, все равно к новому пoлнолунию его драккары будут уже у наших берегов. Далеко от Ютланда и далеко от нас. Ты права, эта ночь ничем не хуже завтрашней. Конечно, слишком много крыс в одну ночь – это подозрительно… но медлить нельзя. Подождем, пока все уснут,и начнем. А пока надо проследить, чтобы дротнинг и эту девку снова не перевели куда-нибудь. Только не посылай крысу на драккар, Брегга. Пусть затаится на берегу.
Сестра кивнула.
Сундуки с его одеждой притащили сразу после ухода Харальда. Запихнули под занавески – и Нида, перегнувшись в поясе, принялась искать в одном из них сверток, где лежало все необходимое для перевязок.
Свальд, растянувшись на плаще, расслаблено наблюдал за ней. Вид снизу, с палубы, открывался хороший. Стройные бедра, круглые ягодицы, прикрытые тканью...
Теперь все было так, как нужно. Нида на его драккаре. Сама вернулась – точнее, почти сама. Все-таки пришлось её немного припугнуть, чтобы побыстрей решилась.
Этой ночью, подумал Свальд, Нида снова ляет со мной. В одежде, потому что ночи пока холодные.
Но тряпье ему не помеха. И то, что спрятано под ним, он помнил хорошо. Налитые груди, круглые, как яблоки,тепло греющие ладонь, с темно-розовыми сосками. Белый живот, упругий, гладкий, под которым темнеют завитки. Стройные бедра без лишнего жирка…
Рот вдруг пересох, дыхание участилось – и рана на брюхе немедленно отозвалась тупой, вялой болью. Свальд поморщился.
Волнуюсь, как сопляк, не мявший ни одной бабы,
Может, он слишком долго терпел? Все-таки девять дней воздержания…
Нида подошла к нему, неся сверток с полотном. У полога вдруг затоптался кто-то из его людей – двое, определил на слух Свальд. Чьи-то руки подсунули под кожаные занавески ведро с водой, горшок, охапку мехов, миску с какой-то снедью. И мелкий узелок, наверно, с солью. Поставили рядом баклагу с элем, бросили какое-то тряпье. Свальд, приглядевшись, узнал свой плащ, из сукна цвета ржавчины.
– Спасибо, - выдохнула Нида, обращаясь к тем, кто стоял за пологом.
Но снаружи уже звучали шаги – его люди торопливо отошли.
Нида метнулась к занавескам. Через пару мгновений ведро уже стояло возле Свальда, плащ лежал на крышке сундука, а она протягивала ему баклагу с элем.
– Выпей. Будет не так больно.
Серые глаза под темными ресницами смотрели тревожно. Свальд рывком сел – рана на животе отозвалась уже привычной болью. Вытянул из-под себя плащ Сигурда,измазанный кровью, отпихнул его в сторону.
А потом принял баклагу. Сделал несколько глотков, поставил её на палубу. Стянул рванную рубаху – когда-то нарядную, алого шелка в золотом шитье. Отшвырнул, приказал негромко:
– Начинай.
Нида делала все молча, старательно. Даже слишком старательно, как решил Свальд. Промыла рану на правом плече сначала водой, потом элем. Развела соль в воде, сыпанув её в горшок густо, пригоршней. Поболтала, плеснула на рану, придавив кожу под ней так, чтобы края разошлись. Свальду показалось, что поначалу, когда Нида только прикоснулась к его кoже, пальцы её дрогнули…
– А я ждал, что ты посыплешь мне рану солью, – насмешливо заметил он.
И снова подхватил баклагу – плечо щипало. Сделал пару глотков.
Нида подняла взгляд от раны, посмотрела ему в глаза.
– Потом долго пекло бы. Тебе это ни к чему. ана чистая, края ровные. Если Гейрульф не держал свой меч в грязи, загноиться не должно…
– Все-то ты знаешь, – задумчиво сказал Свальд, разглядывая, как она вдевает нить в иглу.
– Как считать, как отбиваться от мужиков. Раны перевязываешь, зашиваешь…
– Рабы лечат себя сами, – кoротко ответила Нида. И предупредила: – Сейчас будет больно.
– Да ну?
– притворно изумился Свальд.
Нида ответила быстрым извиняющимся взглядом – а затем воткнула иглу. Движения у неё были легкие, точные. Пальцы больше не дрожали.
– Значит, рабы сами себя лечат?
– понизив голос, протянул Свальд. – Сколько времени ты в рабынях, Нида?
И вот тут её пальцы опять дрогнули, втыкая иглу для очередного стежка.
Свальд глядел на неё, прищурившись.
До этого о не спрашивал Ниду о том, как она жила прежде. Что из себя представляет жизнь рабынь, он и так знал. А считать вместе с ней хозяев, что у неё были – и ведь наверняка пользовались ею, как бабой! – Свальд не хотел.