Братчина
Шрифт:
— В Смоленск, — сказал я.
— И пусть катается, — кивнул Петров. — А нам нужна презентация. Дом национальностей тебя устраивает?
— Почему не Дом литераторов?
— Да там болтаются всякие пьяницы, могут испортить мероприятие. А в Дом национальностей их не пустят.
Сразу видно, опытный человек. Но неопытному и не доверили бы «Литературную жизнь».
— Таких, как я, больше нет, — кивнул Петров. — Может быть, один Паша.
Кажется, он имел в виду Гусакова, под началом которого работал
— Если бы на Старой площади народ был поумнее, я бы уже давно телеканалом руководил, — вздохнул Петров. — И с этой либерастией давно покончил бы.
«Поэтому ты и не рулишь на телевидении, — тоже вздохнул я. — Страну умные люди разваливали».
— Да уж, не дураки, — крякнул Петров. — Но не будем о грустном. Давай готовь презентацию. Я подгоню нужных журналистов, у себя дадим материал. Нужно, чтобы народ был в курсе. Сейчас без пиара не обойдешься.
— Ребята из отдела литературы не помогут?
— Помогут, — кивнул Петров. — Я уже сказал Сергею. Он тоже человек опытный. Но и ты своих напряги. У тебя сколько человек в отделе?
Кажется, Петров считает, что в приложении «Лира» всем заправляю я. А Кроликов?
— Он в Смоленске, — хмыкнул Михаил. — Кто еще, кроме тебя и Зайчикова?
— Тамара.
— И всё?! — поразился Петров. — А я думал, у вас толпа народу. Надо расширяться.
— Козловского недавно уволили.
— Этого и впрямь надо было метлой гнать. Это он анекдот про Ельцина в Китае рассказывал?
— Он.
— Ну что, китайцы, сощурились? — расхохотался Михаил. — А у меня этих китайцев полредакции. И голос как иерихонская труба. Где ты его раскопал?
— Приятель Кроликова.
— Ах да, Зайончиков... Короче, подумай о кадрах. Нужна хорошая секретарша. Могу свою отдать. — Он подмигнул мне.
Я неопределенно пожал плечами. Хозяйка в редакции действительно нужна, но это дело Кроликова.
— Если что, подключай меня, — отечески потрепал меня по плечу Петров. — Найдем управу и на Кроликова, и на всех этих из Постоянного комитета... Ты туда ходишь?
— Нет.
— И напрасно. Я вот из кабинета в кабинет бегаю, шапку ломаю. Просто так никто ничего не даст.
Между прочим, Кроликов мне не жаловался, что ему чего-то не дают. Откатывает он Рыбину или нет?
— Конечно, откатывает, — откашлялся Петров. — Это я никому ничего не даю. «Литературная жизнь» в стране одна. Нашу газету премьер-министру каждое утро кладут на стол.
— Одну ее?! — поразился я.
— В числе двенадцати центральных газет, — строго посмотрел на меня Михаил. — А могли бы и не класть. Можно сказать, ежедневно принимаю гостей у себя в ресторане.
— В «Харбине»?
— Ну да. Как тебе, кстати, тамошняя кухня? Омаров пробовал?
— Нет, — сказал я. — А кухня,
— Отличная! Я решил отметить там юбилей.
Да, как это я забыл, что у шефа скоро юбилей. Белкин с Ольгой с ног сбились, бегая с этажа на этаж. Подарки прячут?
— И тебя приглашаю, — перебил ход моих мыслей Петров. — Спускайся тринадцатого после работы в ресторан. Будут все свои: Казаков, Сидоров, люди из мэрии и администрации...
— Лужкова пригласил?
Михаил засмеялся. На такие шутки он не обижался. Широкий человек.
— Русский человек и должен быть широким, — кивнул он, — об этом еще Достоевский писал.
Мы обменялись понимающими взглядами. Как и Пушкин, Достоевский в редакции газеты «Литературная жизнь» был нашим всем. Вместе с Толстым, Гоголем, Некрасовым, Гончаровым, далее по списку.
— А мы для того сюда и поставлены, чтоб не забыли, — сказал Петров. — Если все так и будет продолжаться, их всех скоро из школьной программы выкинут, помяни мое слово.
— Иди ты?!
— Сразу видно, что ты не ходишь на Старую площадь. Там ведь одни математики. Считают, а не читают.
— Мы с тобой тоже чукчи писатели, а не читатели.
— Это правда.
7
Тринадцатого числа, в восемнадцать ноль-ноль я спустился в ресторан «Харбин». В руках бутылка армянского коньяка, которую купил по дороге на работу.
В ресторане одни официанты, посетителей почти нет. Неужели я что-то напутал?
— Сюда, — показал на малоприметную дверь один из официантов.
Я поднялся по узкой лестнице и оказался в помещении, посреди которого располагался круглый стол, заставленный яствами.
— Опаздываешь! — крикнул мне Петров. — Садись с краю!
Судя по раскрасневшимся лицам гостей, торжество уже давно началось. Но место с краю было здесь отнюдь не худшим. Особенность круглого стола была в том, что можно было крутить руками столешницу с кушаньями. Понравилась тебе, предположим, утка по-пекински на противоположном конце, ты сделал несколько легких движений — и вот она, прямо перед тобой.
Столешница, кстати, крутилась легко.
Официантка китайской наружности взяла из ведерка бутылку водки и жестом предложила мне. Я кивнул. На юбилее лучше пить водку, тем более под утку. А кроме нее, здесь тьма закусок, и, наверное, не худших.
— Пей! — подбодрил меня Петров. — Мы с Всеволодом Яковлевичем тоже пьем водку.
Казаков величественно кивнул, подтверждая его слова. Сегодня он с народом был прост, даром что долларовый миллионер.
Гостей, кстати, за столом было человек двадцать, и из газеты один я, не считая, конечно, Белкина. Но какое торжество без исполнительного директора? Я же сюда попал исключительно по знакомству.