Братчина

Кожедуб Александр Константинович

— Он, — сказал я.

— Сам приходил?

— К директору.

Я, правда, не знал, приходил ли Веретенников к Вепсову. Но уж если назвался груздем, полезай.

— Когда-то вы были самое известное в стране издательство? — глотнул из пластмассовой бутылки Пивоваров.

— Были, — кивнул я и тоже глотнул.

— А теперь?

— Теперь не такое известное.

— Почему? — вдруг подал голос Коля. — Кайдановский у нас вчера полдня на книжном развале ковырялся. Две книжки купил.

— Артист? —

удивленно взглянул на него Пивоваров.

— Да, тот самый, — сказал Коля. — Свой среди чужих.

— Или чужой среди своих, — подтвердил я.

— Ну, тогда и Веретенникову у вас самое место! — развеселился Пивоваров. — Я своим так и скажу: у них даже артисты покупают книги.

«А он не дурак, — подумал я. — Интересно, где он служил до того, как стал золотодобытчиком?»

— В райкоме партии, — улыбнулся Виктор Иванович. — Как раз идеологией занимался. Думаю, мы договоримся. Но последнее слово, естественно, за Иван Иванычем.

Не сговариваясь, мы с Николаем встали и направились к двери.

3

— Надо сходить к Иван Иванычу, — сказал Вепсов. — Хочет познакомиться.

— С кем? — спросил я.

— С тобой, — посмотрел на меня Вепсов. — Ты ведь редактор. Ему хочется, чтоб все было тип-топ.

«Всем хочется, — подумал я. — Но главный финансовый вопрос, а не редакторский».

— С финансами он решит, — махнул рукой директор. — У него здесь офис рядом.

— Какой офис?

— Ассоциация Героев Союза, — удивленно взглянул на меня Вепсов. — Ты что, не знаешь?

— Нет, — сказал я.

— А еще в бульварном листке работаешь. Как он называется?

— «Литературная жизнь».

— Да, раньше были газеты, а теперь черт-те что, — поморщился директор. — Сегодня и отправляйся. Звонил.

— Иван Иваныч?

— Кто ж еще... Только ты там особо не распространяйся, слушай да помалкивай. С большими людьми лучше общаться на расстоянии.

«То-то сам к нему не идешь, — подумал я. — В газете “Труд” небось каждый день на Старую площадь бегал».

— Куда надо, туда и бегал.

Директор уткнулся взглядом в бумаги. Они ворохом лежали по всему столу, и иногда, чтобы найти нужную, приходилось тревожить кота Тимку. Он этого не любил.

Я отправился на Старый Арбат, в одном из зданий на котором размещалась Ассоциация Веретенникова.

В хорошем месте ему выделили офис. А говорили, с нынешней властью он не в ладах. Да, разногласия в оценке событий были, но у кого их нет? Черномырдин и тот время от времени разражался афоризмом: «Никогда такого не было, и вот опять...» А что опять? Дураки да дороги, других проблем в России нет.

По Новому Арбату я проходил каждый день, и всякий раз меня охватывало чувство тревоги. Куда катится страна со всеми этими казино, швейцарами в ливреях и валютными

обменниками в каждой подворотне? Хорошо, хоть Героев сюда пустили...

Я вошел в типовое высотное здание, показал охраннику паспорт и на лифте поднялся на пятнадцатый этаж. А там свои охранники, и им тоже надо показывать паспорт. Кто от кого отгораживается? Неужели так много тех, кто рвется в герои?

Ко мне вышел относительно молодой человек и провел в приемную. Был он в штатском костюме, но даже мне было понятно, что это военный. Выправку никакой костюм не скроет.

— Посидите пока здесь, — сказал он. — Иван Иваныч скоро освободится.

Я подошел к дивану, на котором уже сидел представительный мужчина. Вид у него был недовольный.

«Лицо больно знакомое, — подумал я. — Наверное, в телевизоре часто мелькает».

— Присаживайтесь, — сказал мужчина. — А кто у Ивана?

— По телефону разговаривает, — ответил секретарь.

С первых же слов я узнал посетителя. Это был заместитель генерального прокурора Наместников. Его действительно часто показывали по телевизору. Но от других медийных персон прокурор отличался не лицом, а голосом. Точнее, голосищем. Мне захотелось поковыряться пальцем в ухе, но я сдержался.

Я сел и взял один из журналов, стопкой лежавших на столике у дивана.

— Самара? — покосился на журнал Наместников. — Знаю я тамошнего губернатора. Сажать его надо!

— За что? — удивился я.

На всякий случай я немного отодвинулся. От слова «сажать» зазвенело не только в ухе, но и во всей голове.

— А вы американские фильмы смотрите? — придвинулся ко мне Наместников. — Ну, те, в которых катера по океану гоняют? Что ни катер, то лайнер! Этажа три, не меньше.

— Смотрю, — кивнул я.

Отодвигаться мне уже было некуда, я сидел на краю дивана.

— Вот! У американских толстосумов по одному катеру на брата, от силы два. А у самарского губернатора пятьдесят! Сажать его надо, немедленно сажать!

В приемной загудело, как от церковного набата.

И тут отворилась дверь, и в ней показался Веретенников. Стало тихо.

— Шумишь? — негромко спросил он Наместникова.

— Да нет, — стушевался прокурор. — С молодым человеком беседуем.

Оказывается, он умел ворковать.

— Подожди, — кивнул хозяин кабинета. — Сейчас.

Он повернулся к секретарю, вытянувшемуся у стола по стойке смирно.

— Где документ, который я велел подготовить? — во все генеральское горло гаркнул Веретенников. — Я спрашиваю, где ведомость?!

Секретарь раскрыл рот, но не издал ни звука. В подобных ситуациях и у меня случалось замыкание. Иногда казалось, что теряю сознание.

— Немедленно найти! — отдал приказ Веретенников.

Секретарь дернулся, но остался стоять по стойке смирно.