Бремя наследия
Шрифт:
— Клаэс! — Требовательно и почти со злостью говорит Нэми. — Проснись!
Яркая ослепляющая вспышка будто бы выжигает сетчатку, и Клаэсу кажется, что он уже ничего никогда не увидит. Но теперь он хотя бы может дышать. Андер слышит стук своего сердца, чувствует, как кровь течёт по его венам. Постепенно до слуха начинают доноситься и другие звуки, например, галдёж ворон за окном и лёгкий шелест занавески, колышущейся перед открытой форточкой. Клаэс понимает, что связан, ещё прежде, чем открывает глаза. Он лежит на кровати и укрыт одеялом, а поверх него покоятся скованные по бокам ремнями руки. Сознание заторможено, зрение теряет фокусировку, приходится щуриться,
— Коля! — Сергей быстрыми шагами приближается к кровати и присаживается на её край. — Ты узнаёшь меня?
— Да.
Даже говорить поначалу получается с трудом. Губы и челюсти онемели, голос кажется смешным и глупым, как у умственно отсталого.
— Как меня зовут? — Очень серьёзно спрашивает доктор.
Клаэс хмурится и смотрит на него с озадаченным негодованием. Сейчас есть и более важные моменты, которые стоило бы прояснить, но по выражению лица Сергея Клаэс понимает, что лучше ему ответить.
— Сергей Василевский.
Доктор вздыхает с облегчением, но вскоре вновь становится максимально серьёзен.
— Ты помнишь, что произошло?
У Клаэс не было возможности сообразить, где и почему он оказался. Суетливо окинув комнату взглядом, он предполагает, что это больничная палата.
— Я в больнице? — Растерянно мямлит Клаэс. — В психиатрической?
— Да, ты в моём отделении. А можешь сказать, почему ты здесь оказался?
И вдруг в памяти Клаэса внезапно и чётко всплывает образ улыбающейся черноволосой Серафимы, нож в собственной ладони, кровь, запах дыма. Скосив взгляд на левую руку, Клаэс видит, что она перебинтована от запястья до сгиба локтя. Лицо Сергея делается обеспокоенным, потому что Клаэс широко раскрывает глаза и с ужасом взирает в пустоту, рот его приоткрывается, но никаких звуков Андер не издаёт.
— Коля, всё в порядке?
Клаэс медленно мотает головой в знак отрицания и снова сосредотачивает ошарашенный взгляд на докторе.
— Ты пытался убить себя. Порезов очень много, повреждены сухожилия, возможно, ты не сможешь шевелить несколькими пальцами на левой руке. Тебя едва удалось спасти. Двое суток ты провёл в реанимации, было необходимо переливание крови. Кроме этого ты сильно надышался гарью. Потом, когда ты пришёл в себя, то пытался разодрать наложенные на порезы швы. В тот момент ты был не в себе. Не отзывался на своё имя и ни на кого вокруг не реагировал, даже на меня. Ремни для того, чтобы ты себе не навредил. Сейчас ты под действием успокоительных препаратов, я сам назначил их, так что тебе не о чем беспокоиться. Я позабочусь о тебе, ничего не бойся.
Клаэс слушает такого славного, такого заботливого доктора и нервно усмехается. Эта реакция лишь сильнее настораживает
— Коля, ты слышишь меня?
Клаэс нелепо улыбается и кивает. Наверняка, эта неуместная беспечность является последствием действия медикаментов. Ощущения Клаэса вполне устраивают.
— Сейчас тебе, прежде всего, необходимо восстановить силы. Мы обсудим всё позже, хорошо? Если тебе что-то понадобится, — Сергей поднимает с тумбочки миниатюрный пульт с единственной кнопкой и вкладывает его в ладонь Клаэса, — зови в любой момент. Договорились? Ты никого этим не потревожишь. Если я буду занят, то придёт медсестра. Мне нужно работать, но я ещё зайду. А пока поспи. Ты обязательно поправишься.
Сергей давно жаждал упечь его в свою лечебницу, дабы обеспечить постоянный надзор, и вот, наконец, ему это удалось, причём на законных основаниях. Оставшись один, Клаэс не уснул. Он смог почти дословно восстановить монолог Симы и всё, что происходило после, даже то, чего он никак не мог видеть, уже находясь в тот момент на грани смерти. Клаэс со стороны наблюдал за самим собой, сидящим за столом с опущенной на него головой. Серафима удостоверилась, что огонь распространился по квартире, заперла за собой дверь ключом Клаэса, а затем выкинула его в кусты у подъезда и ушла. Сейчас она в ярости из-за того, что её план воплотился не окончательно. Клаэс чувствует это. Узнав о том, что он выжил, Сима предпринял попытку как-нибудь добить его, это она управлял не приходящим в сознание Андером, пытаясь разодрать порезы. Несмотря на отупляющий эффект от транквилизаторов, соображать получается на удивление хорошо. Клаэс смиренно принимает тот факт, что ему недолго осталось. Сима найдёт способ убить его даже в больничной палате. Сергей не сможет защитить его, вопреки своим ожиданиям. Даже сейчас Клаэс явственно ощущает присутствие черноглазой девочки в своей голове, но вскоре с удивлением обнаруживает, что введённые ему препараты подавляют не только его разум, но и препятствуют каким-либо сторонним манипуляциям над ним. Сима могла бы приказать Клаэсу откусить собственный язык, чтобы тот захлебнулся кровью, но девочка путается в его сознании, как в липкой паутине, и отступает.
Через несколько часов — точное их количество Клаэс определить не может — возвращается Сергей. В его руках поднос на складных ножках. Добрый доктор лично принёс Клаэсу ужин. Андер, ведь, особенный гость. Василевский ставит поднос на тумбочку и включает в палате свет.
— Поспал?
Клаэс неопределённо пожимает плечами. Бодрствование — отныне вообще понятие весьма относительное и абстрактное. Голова пуста, как дырявый чугунок. Общее состояние воспринимается смутно, как лёгкая дрёма, когда почти уже заснул, но кто-то вдруг решил некстати заговорить с тобой.
Сергей садится на то же самое место, на котором уже сидел сегодня, из-за чего Клаэсу кажется, что доктор и не покидал палату. Василевский осторожно расстёгивает ремни, начиная с ног. Когда руки оказываются свободны, Клаэс без предварительного получения разрешения пытается сесть, но выходит не сразу. Голову мотает из стороны в сторону, он опирается ослабшими, дрожащими ладонями о края кровати и удивляется, замечая пропитавшиеся кровью бинты на запястьях, потому что периодически обо всём забывает.