Бремя наследия
Шрифт:
Ни ног, ни кистей Клаэс не чувствует. Вероятно, сейчас могло быть больно, если бы не медикаменты. Сергей наблюдает за ним, затаив дыхание и опасаясь, как бы Андер снова не начал буянить.
— Ты голоден?
Клаэс поворачивает голову в сторону подноса, стоящего на тумбочке, и видит овощное пюре в красивой белой тарелке. Здраво оценивая собственные возможности, он понимает, что вряд ли способен жевать, так что это блюдо подходит идеально. И всё же голода он не чувствовал. Клаэс с равнодушным видом молча отворачивается от тарелки.
— Если ты будешь отказываться от пищи, то я распоряжусь, чтобы тебя продолжили кормить через капельницу.
—
— Да, был. — Не без сожаления сознаётся Сергей. — Ты помнишь и об этом? Всё сгорело. Мне очень жаль. Вопрос о восстановлении твоего жилья мы обсудим позже. Для начала тебе необходимо поправиться.
Он имеет в виду, помнит ли Клаэс, как устраивал поджог. Не стоит обладать какими-либо способностями, чтобы понять это. Андер смотрит на него едва ли не со слезами на глазах, которые наворачиваются из-за зарождающегося, но всё ещё очень смутного отчаянья. Лучше вообще ничего не говорить и ничего не спрашивать. Сейчас уже поздно перечить доктору, мнение Клаэса не будет учтено, потому он тенят руки к подносу, чтобы переместить с тумбочки на кровать. Сергей опережает своего пациента, перехватывает поднос и помогает поудобнее установить его над коленями Клаэса. Сухожилия повреждены на левой руке, правая, по идее, должна функционировать нормально, но онемевшие пальцы отказываются крепко держать ложку.
— Я могу помочь, — предлагает Сергей.
Раздражение Клаэса возрастает, но это даже радует, ведь он всё ещё способен чувствовать хотя бы что-то. Он прилагает все имеющиеся в распоряжении силы, чтобы подчинить себе движения пальцев, зачерпывает пюре и подносит ложку ко рту.
— Не горячо?
Клаэс мотает головой. Опустив ладонь на свою грудь и ощупав её, он замечает отсутствие подвески, подаренной братом, а затем и его серёжки-черепка. Рассказав о пропавших аксессуарах, Андер с облегчением выясняет, что таковые действительно имелись при нём в момент поступления в клинику, Сергей снял их, чтобы не мешали, и незамедлительно возвращает владельцу.
После ужина Клаэс засыпает, сжимая подвеску с руной в кулаке. Снов не видит, а пробуждается уже с наступлением рассвета, когда Сергей со страдальческим лицом доставляет завтрак на том же подносе. Он интересуется о самочувствии. Клаэс отвечает "нормально", и доктор вроде бы даже верит ему, ведь эту ночь пациент провёл без ремней и никак себе не навредил. На протяжении трапезы Василевский остаётся в палате, пьёт кофе, вроде бы читая газету, а на самом деле поглядывает на Андера каждый раз, как только тот опускает взгляд в тарелку. Клаэс, само собой, замечает это, но не выказывает возражений. Теперь он в буквальном смысле принадлежит этой больнице и доктору в частности. Андер полностью съедает свой омлет, и обрадованный этим Сергей предлагает ему немного прогуляться по территории клиники. Перед этим приходится принять несколько таблеток, преподнесённых Василевским в меленьком пластиковом стаканчике. Клаэс даже не интересуется их названием и назначением, потому что всё равно ничего не понял бы, главное, что они спасают от Симы.
Умиротворение накрывает тёплой, сбивающей с толку волной. Клаэс медленно бредёт по аллее навстречу тёплому апрельскому ветерку. Иногда Сергей говорит что-то, но его слова доходят до восприятия частично и сразу же забываются. Незаметно наступает время обеда. Василевский снова сидит с ним и наблюдает. Стоило Клаэсу отодвинуть пустую тарелку, как из головы тут же вылетело, что он только что съел. Несколько раз он с недоумением смотрит на доктора, когда тот обращается к нему по привычному имени «Коля». Клаэс хочет поправить его, но успевает одуматься.
На следующий день Клаэсу вновь разрешают прогуляться, но на этот раз без Сергея. Доктор, вроде бы, даже объясняет, куда и почему должен отлучиться, но информация это в буквальном смысле влетает в одно ухо и сразу же вылетает из другого. За Клаэсом остаётся приглядывать смуглый, высокий медбрат. Андер долго сидит на лавочке возле старого, скрипучего дуба и наблюдает за воронами, рассевшимися на ветвях. А вороны — за ним. Клаэсу мерещится, что пернатые смеются над ним. Он забыл имя той девочки... Или мальчика. Кто-то хотел навредить ему… Клаэс осознаёт, что по его подбородку
Ну пути к своей персональной палате Андер видит целую армию полу-людей, полу-ворон, ими заполонена вся клиника. Каркающий Сергей подаёт Клаэсу тарелку с копошащимися в ней жирными навозными червями. Ситуация перестаёт казаться забавной. Андер вроде бы осознаёт, что всё это невозможно, но галлюцинация слишком реальная. Полу-Сергей зачерпывает ложкой гость извивающихся, грязных червей и протягивает Клаэсу. Тот неожиданно для самого себя резко выбивает ложку из пальцев доктора, столовый прибор со звоном улетает в угол. Андер жалобно смотрит на Василевского, предполагая, что сейчас последует какое-то наказание, но ничего не происходит. Сергей снова каркает что-то на своём, но, вроде бы, не сердито. В итоге Клаэсу это надоедает. Он отворачивается к стене, с головой укрывшись одеялом.
Фазы забытья, прогулки, карканье, приёмы пищи и таблеток сливаются воедино. Среди общей дереализации Клаэс полностью утратил способность ориентироваться во времени. Он видит добродушно улыбающегося Сергея, протягивающего ему стаканчик с лекарствами, и расслабленно улыбается в ответ. Обнаглевшие вороны кружат прямо под потолком, иногда Клаэсу приходится раздражённо отмахиваться от них. Он без конца спрашивает у Сергея, почему никто их не прогонит. «Вон же их сколько налетело, закройте окно» — упрямо твердит Андер. За ужином он опять забывает, что жуёт, а когда опускает взгляд в тарелку, то видит на ней отрубленные крысиные головы в густой, тёмной крови. Клаэс успевает лишь немного отклониться в сторону, чтобы его не стошнило прямо на кровать. Вызванная уборщица безмолвно отмывает рвоту с пола, а Сергей заботливо вытирает Клаэсу губы и приговаривает что-то утешительное. В дальнейшем Андер от еды отказывается. Он постоянно забывает о перебинтованной руке, кожа зудит под повязкой, несколько раз он до крови расчёсывает раны. Когда кто-то пытается отнять у него одеяло, он отчаянно сопротивляется и умоляет оставить его в покое. Видимо, он слишком сильно пинает одного из медбратьев, потому что буквально через минуту ему заламывают руку и вонзают в вену на сгибе локтя иглу шприца, после чего Клаэс почти мгновенно и окончательно теряет связь с реальностью.
***
Емельяну не составило большого труда выяснить, куда Колю перенаправили после реанимации, но это отнюдь не облегчало ситуацию. Андреев находился под покровительством доктора Василевского, который уже взял детектива на заметку и вряд ли бы подпустил хоть к кому-то из своих пациентов без веского на то основания. Несколько раз Мечников звонил в клинику, представлялся другом семьи Андреевых и через секретаря просил Сергея выйти с ним на связь, но тот не перезванивал. Четыре дня подряд он приходил в клинику лично, чтобы узнать хоть что-то, но все попытки оказывались безуспешно, к тяжёлым пациентам посетителей не допускали. Во время пятого тщетного визита терпение Емельяна кончилось, и он подкараулил Василевского у входа в конце рабочей смены. Судя по сделавшемуся непривычно суровым лицу доктора — он явно не рад встрече, и даже не пытается притворяться.
— Можете даже не говорить, зачем пришли на этот раз, меня это не интересует. Если хотите поговорить с кем-то из пациентов, то получайте разрешение через суд. Я навёл справки. Вы не приходитесь родственником Дмитрию Меньшикову. Зачем вы солгали?
— И вам доброго вечера, доктор. К сожалению, я не могу посвятить вас во все подробности моего расследования. Дмитрий фигурировал в нём, как свидетель. Я признаю свою вину и прошу у вас прощения. Но это было необходимо.