Бремя наследия
Шрифт:
— Можно к-к-как-нибудь поделик-к-катнее.
— Нет, нельзя. Если вы настолько тупые, раз всё ещё не понимаете, что все мы тут крысы, то мне вообще не о чем с вами говорить. Представляешь, Клаэс, они считают, что папочка их любит. Бедные, несчастные сиротки настолько наивны, что почти боготворят его. Скоро, кстати, он вернётся и захочет лично побеседовать с тобой. Мне пора прилечь. Не скучай, Клаэс. Если понадоблюсь – я буквально за стенкой. Артурчик, пошли ставить капельницу.
Игорь с утомлённым видом выходит из комнаты, шаркая ногами, и вновь наступает тишина. Надя вскакивает с дивана и убегает.
— Отдыхай и ни о чём не тревожься. Тебе нужно восстановить силы. — Обращается Марина к Клаэсу. — Я приготовила тебе одежду, если захочешь сменить больничную пижаму. Она в шкафу. Всё в этой комнате в твоём распоряжении. В семь у нас ужин, я поднимусь позвать тебя к столу.
С этими словами девушка встаёт и вместе с Артуром покидает комнату, прикрыв за собой дверь.
Оставшись один, Клаэс выжидает около пяти минут, дабы убедиться в том, что никто не вернётся. За дверью не слышны шаги и не ощущается постороннее присутствие. Он свешивает ослабшие ноги вниз, кладёт на колени руки ладонями вверх и какое-то время просто рассматривает бинты. Клаэс ощущает каждый заживающий порез в отдельности. Он помнит, как наносил их. Зажмурившись, он пытается так же припомнить и лицо сидящего напротив него за обеденным столом человека, но сделать этого не удаётся. Сознание воспроизводит лишь размытый образ манекена без каких-либо характерных признаков.
Затем Клаэс ещё раз обводит комнату взглядом. Ни на полках, ни на подоконнике, ни на каких-либо других горизонтальных поверхностях нет ни пылинки. Марина постаралась. Клаэс видит, как девушка подготавливает комнату перед заселением нового жильца. Марина простая и понятная, она похожа на мыльный пузырь, её можно видеть насквозь. Надя, например, чуть менее прозрачна. Она не любит посторонних людей. Девочка похожа на своего добермана. Ей, необходимо сперва как следует принюхаться, понаблюдать, а уже потом решить, достоин человек доверия или проще будет перегрызть ему горло. Артур безразличен к гостю. Он слишком занят самобичеванием, чтобы придавать весомое значение чему-то ещё. Артур убедил себя в том, что жалок и никчёмен. А вот Игоря проанализировать пока совсем никак не удаётся.
Клаэс упирается ладонями в края кровати, напрягаясь всем телом, чтобы встать, но ноги слишком ослабли и опорой служить больше не могут. Колени безвольно подкашиваются, и Андер падает на пол, как безвольная тряпичная кукла. Цепляясь за изголовье кровати, он кое-как поднимается и заново учится хотя бы держаться прямо, а уже затем предпринимает попытку сделать первый шаг. Получается не очень уверенно. Остановившись у подоконника, Клаэс сосредотачивается на осмотре двора. Территория, окружающая здание, обширна настолько, что из-за высоких клёнов не видно даже забора. В ментальной проекции вырисовывается расположение этого места относительно центра города. До его квартиры отсюда примерно сотня километров.
Все хаотично раскиданные детали паззла наконец-то складываются в единое целое, и перед Клаэсом предстаёт полноценная картина происходящего. Нэми случайно заметил активность того, кто убивает сотрудников Базы, установил с ним контакт и попытался убедить его остановиться. Возможно, если бы Нэми хватило сил, то он сам убил бы того человека. Перед этим брат оставил для Клаэса подсказки, но Нэми не был на все сто процентов уверен в своём поражении, потому устроил всё так, чтобы в случае благополучного возвращения незаметно устранить все следы, ведущие к тетрадям и тайнам. Нэми тоже догадывался о существовании лабораторий. Он, возможно, не стал бы вмешиваться, если бы жертвами становились только сотрудники, но убийца выкашивал целые семьи, преимущественная часть погибших не имела к Базам никакого отношения. Теперь Клаэс в плену у тех, на кого охотится убийца его брата.
Клаэс заходит в персональную ванную комнату, снимает больничную форму и аккуратно складывает её в пустую корзину для грязного белья. Принимая душ, он старается не мочить перебинтованную руку. Переодевшись и выйдя из ванной, Клаэс устремляет взгляд на дверь, ведущую в коридор. Он знает, что та не заперта, и не только потому, что не слышал щелчка замка, когда Марина закрыла её за собой. Значит, гость волен покинуть свою спальню, ничто и никто ему в этом не препятствует.
Вдоль одной из стен просторного, тускло освещённого коридора однообразной вереницей тянуться двери. Там спальни остальных обитателей дома. Вторую сторону занимают огромные окна, занавешенные полупрозрачным тюлем и коричневыми шторами в цвет паркета. Из окон виден живописный пруд. Клаэс не может вспомнить, когда в последний раз имел возможность насладиться свежим воздухом, потому решает выйти на улицу.
В свои законные выходные Сергей не посещал больницу, он решил провести их с Адли. Вполне естественно, что после смерти своей лучшей подруги и печальных известий о попытке Коли совершить самоубийство племянница разительно переменилась, стала неразговорчива и мрачна. На восстановление прежнего эмоционального фона нужно время. Её родители заняты работой. Само собой, они тоже переживают за дочь, но доктору Василевскому всегда казалось, что он относится к девочке более чутко и лучше понимает её.
Вернувшись в понедельник на работу, Сергей первым делом навещает палату Коли, но та оказывается пуста. На удивление и негодование доктора Василевского администрация больницы равнодушно отвечает, что Николай Андреев скончался в ночь с пятницы на субботу.
Сергей приходит в ужас. Одно дело изучать психологический механизм стадий принятия и совсем другое — столкнуться с ним лично. Ещё до поступления в клинику общее состояние организма Коли находилось далеко не в лучшей форме, он был крайне истощён. Ситуация усугублялась с каждым днём. Но более всего прочего Василевский недоумевал, почему в момент констатирования смерти никто не уведомил его об этом, как лечащего врача. По всем правилам с ним должны были связаться в любое время суток по столь важному поводу. Администрация лишь пренебрежительно отмахивалась. Это казалось слишком странным, но Сергей не имел возможности на законодательном уровне предъявить претензию, так как не являлся Коле родственником. Долго сомневаясь перед этим, Василевский всё же решает рассказать о произошедшем Емельяну Мечникову. Он звонит ему с бессознательной надеждой на поддержку и утешение, описывает всё в подробностях, без утайки каких-либо деталей, а детектив в ответ после недолгого молчания произносит лишь:
— Понятно.
— Вам не кажется это странным? — Уточняет несколько ошарашенный столь безразличной реакцией Сергей.
Мечников тяжело вздыхает. Ему, в отличие от доктора, известно гораздо большее. Он даже усомниться себе не позволяет в том, что Андреев всё ещё жив. Просто теперь находится в другом месте.
— Нет. Спасибо, что позвонили, доктор. Я не сомневаюсь, что вы желали Андреевым только добра. Думаю, они тоже это знали. Вы сделали всё, что было в ваших силах.