Бремя наследия

Темникова Алиса

— Бери, если хочешь. — Говорит Иероним, кивая в сторону лежащей на столике пачки.

— Нет, спасибо. Мой брат много курил. Мне не нравилось, что вся квартира пропиталась этим запахом.

Клаэс удивляется собственному откровению, он вообще не рассчитывал произносить это вслух, это вышло спонтанно. Возможно, это от того, что Иероним смотрит на него со столь глубокой заинтересованностью, будто жаждет знать любую мельчайшую подробность прежней жизни Клаэса. К тому же Клаэс никогда не был болтуном и не любил обсуждать что-то личное даже с близкими

людьми. Штольберг же был незнакомцем, Андер буквально впервые его видел, но по необъяснимой причине проникся к нему доверием и симпатией.

— Вы хорошо с ним ладили?

— Не всегда. Оказывается, я совсем его не знал. Он был гораздо лучше, чем я мог предположить. И теперь я чувствую стыд за всё плохое, что думал о нём.

— Мне очень жаль, что его больше нет. Возможно, если бы Игорь сообщил мне о вас раньше, то Нэми удалось бы спасти.

Клаэс чувствует неподдельную горесть в словах Иеронима. Лицо мужчины приобретает трагический оттенок, и на мгновение Андеру мерещится, что на его глазах появляется тот характерный блеск, свойственный человеку, который вот-вот заплачет.

— Что вы собираетесь делать с тем, кто убивает ваших коллег?

— Хорошо, что ты заинтересован в этом вопросе. Ты единственный, кто встречался с ним лично. Значит, в твоём мозге запечатлено его лицо. Нужно приложить усилия и извлечь это воспоминание.

— Меня перевезут на Базу?

— Нет. — С очевидным облегчением отвечает Иероним. — Мне дали неделю, чтобы уладить этот момент самостоятельно. Перемещение может стать для тебя дополнительным стрессом. Если ты справишься, то сможешь остаться здесь навсегда.

— Я уже пытался. Не получилось.

— Не страшно. Ты многое пережил. Для начала тебе необходимо полностью оправиться. Попытайся вспомнить, говорил ли он что-то о дальнейших своих намереньях. Наш противник не выдвигает требований и нападает хаотично, не придерживаясь какой-либо последовательности. Нам важно знать любую, самую незначительную информацию.

— А кому-то из заключённых удавалось сбежать?

— Да. Был один случай.

— Тогда в чём проблема?

— В том, что тот человек мёртв.

Клаэс удручённо вздыхает. Глупо было полагать, что всё так просто.

— Можно задать личный вопрос? — Говорит Иероним.

— Да, конечно.

— Ты хорошо помнишь вашу маму?

— Да.

— Что с ней случилось?

— Она умерла, когда мы ещё жили в деревне у нашей бабушки. Мне было десять или одиннадцать. Она долго болела перед этим. А почему вы спрашиваете?

—

В вашем случае отношения с семьёй играют очень важную роль. Уже привыкшие обращаться со своими способностями родители помогают детям приспособиться. Если человек с момента появления на свет оказывается изолирован от себе подобных, то ему тяжело принять свой дар и научиться им правильно пользоваться. Неумение контролировать собственный мозг многих погубило. Они сами начинают считать себя сумасшедшими, не справляясь с поступающим потоком информации. Ваши способности непредсказуемы и крайне нестабильны. Они могут циклично и беспрерывно переходить из поколения в поколение, прерываться через раз или же вообще исчезнуть из семьи на столетие, внезапно пробудившись в ребёнке, чьи предки не имеют об этом ни малейшего представления. В подобных случаях родители пугаются, начинают считать своих детей психопатами или одержимыми. Религиозные семьи особенно подвержены суеверным страхам. Бывало, что люди сами сдавали нам своих детей, потому что боялись их, а те не могли понять, что с ними происходит.

— Но как, если о Базах никто не знает?

— Среди моих коллег есть специально обученные сотрудники, которые занимаются поиском одарённых людей под видом врачей, социальных работников и даже экзорцистов. Иногда к нам обращаются к нам за помощью, а мы проверяем – особенность это или же психическое расстройство. Зачастую одно от другого не отличишь с первого взгляда. Но это случается не часто. Большинство содержащихся на Базе одарённых были выслежены при помощи городских сплетен, каждую из которых мы тщательно расследуем.

Клаэс мысленно подмечает, что Иероним ни разу не использовал в ходе повествования термин «Образец». Это ещё больше располагает к нему. Андер чувствует, что и он сам, и остальные «дети» Штольберга для него в первую очередь люди, а не подопытные.

— Неужели никто не ищет потом своих родственников, которых вы похитили?

— Ищут, но безуспешно. Если человек нас заинтересовал, то к обычной жизни он уже никогда не вернётся. Одарённые, которые живут сами по себе, без ограничений и контроля, могут быть опасны для общества и для самих себя. Ты и сам знаешь, на что вы способны. Я понимаю, что далеко не все используют свои способности с дурными намереньями. Ваша семья служит тому подтверждением. Но, к сожалению, я всего лишь следую правилам, установленным моим руководством.

— Можно и я спрошу кое-что личное?

— Спрашивай.

В этот момент Штольберг едва уловимо приободряется, он будто рад тому, что смог заинтересовать Клаэса как личность.

— Вы давно так работаете?

— Больше сорока лет.

— А как туда попадают? Вряд ли объявление о найме печатают в газетах…

Иероним мягко улыбается.

— Ты прав. Не печатают. Поиском достойных кандидатов занимается специализированный комитет. В моём же случае — это семейное дело. Мой отец и дед тоже работали там. — Штольберг мельком взглядывает на свои наручные часы. — Уже поздно. Тебе нужен покой. Больше спи, если этого требует организм, он не обманет. Я попрошу Марину не будить тебя завтра к завтраку. Спустишься, когда сочтёшь себя достаточно отдохнувшим.

<